Адам дважды выругался, когда из-под копыт лошади Сэма выскочил перепуганный заяц. Такой же серый и облезлый, как всё вокруг.
— Вот же бес. Лучше бы ты был эльфом, Сэм. Подстрелил бы нам на ужин этого ушастого, — негромко сказал бывший десятник лиронской армии, но гном его услышал и грустно вздохнул.
— Из гномов плохие лучники, — откровенно сознался он.
Небольшая бревенчатая стена высотой по пояс взрослому человеку отгораживала место стоянки под навесом от холодного северного ветра. Дерево отлично отражало тепло костра, но одинокий путник сидел, чуть съежившись, в своем плаще, и вовсе не от холода. Поза эта вызвала подозрение, хоть Адам и изучил внимательным взглядом окрестности, не почувствовав подвоха, бдительности не терял.
— Сэм, дружочек, — раздался неожиданно скрипучий старческий голос из-под черного капюшона. От этого звука, да и от такого обращения, Адама передернуло. А ещё старик даже головы не повернул в их сторону, но гнома как-то узнал. Не так много Сэмов бродит по округе, чтобы решить, будто незнакомец просто угадал имя коротышки. — Подходи к костру, не бойся. Выпей со мной горячего травяного чая и раздели скромный ужин. Да и мрачный друг твой пусть тоже не боится. Старый Охр не тронет путников, если вы сами не захотите потягаться со мной силами или украсть мои товары.
Только теперь Адам разглядел резной посох, лежавший возле мага, и труп водянистой мафры, распластанный недалеко от стоянки. Вставать на ночлег в этом месте окончательно расхотелось. Мафры хоть и не сильно опасные ночные твари, но если их будет три или четыре, то запросто утащат зазевавшегося путника под воду. А на Сэма так и вовсе хватит одной такой твари.
— Торговец Охр, как я рад вас видеть, — искренне воскликнул гном, переваливаясь с коня на землю. — Вы не представляете, что мне довелось пережить за последние дни. Я вам такое расскажу. Такое расскажу…
Старик скинул капюшон, и Адам заметил тусклый золотистый отблеск в глазах седовласого мага. Люди живут не так долго, как эльфы или гномы, поэтому старик уже не подходил для службы аскером в армии, но чувство тревоги забилось с новой силой. Магов все опасались, хоть и приходилось так или иначе постоянно иметь с ними дело. Теперь же, после двойного убийства, и вовсе следовало держаться от них подальше.
— Наслышан, мальчик мой, наслышан. Очень жаль твоего отца. Я как раз был в столице и рассчитывал, что он сумеет поправить мне наплечник. Ужасная трагедия. А вы, молодой человек, я так полагаю, что вы гвардеец. Из Крокхарда? Может быть, желаете поторговать? Гвардейские мечи ценятся в некоторых северных баронствах.
Адам оживился. Весь предыдущий треп его не касался и нес, скорее, ритуальный характер, а вот сменить гвардейские вещички и приметные клинки на что-то более нейтральное было бы сейчас очень кстати.
Обычно торговцы в Хосдуре предпочитали селиться в городах. Для путешествия по неспокойным землям приходилось собирать большой отряд, и чем богаче товар, тем наемное войско должно быть больше. Нет смысла ехать самому.
Охр следовал от города к городу в одиночку. Только сильный маг мог себе такое позволить, и в возможностях старого волшебника Адам убедился спустя пару секунд.
Негромким щелчком пальцев торговец снял с повозки магический полог, отводящий взор, и даже Сэм присвистнул от горы различного товара, наваленного в телегу. Оказывается, она всё время стояла недалеко, чуть ближе к реке, но ни звука, ни намёка на полог невидимости Адам и Сэм не заметили.
— Вот, извольте взглянуть, что у меня есть. Может, что-то и вам пригодится.
Торговля затянулась до полуночи. Оба приметных меча и даже форму гвардейца Адам сменил на обычный кованый клинок, такими чаще всего пользовались наёмные рыцари, кинжал длиной в половину локтя, прочные штаны и невзрачную кожаную куртку, утеплённую изнутри.
Равнозначным такой обмен не назвать. Если у торговца на самом деле есть лазейка для продажи гвардейского имущества в городе, то он хорошо наварится, но Адаму было плевать, ведь пока мундир просохнет, можно окочуриться. Маг, должно быть, понял, что они с гномом угодили в некую заварушку, поэтому дал всего два золотых и десяток серебра в дополнение к тому, что выбрал покупатель.
— Мне тоже нужно оружие, — негромко пробасил коротышка, когда показалось, что торговля окончена.
Адам вздохнул и бросил ему тот самый десяток серебряных монет, позволив гному ни в чём себе не отказывать. Сам же наконец-то нашёл удобное местечко недалеко у костра и завалился спать, прислонившись к стенке плечом.
***
— Они идут за тобой, Сэм. Они найдут тебя, сдерут шкуру и подвесят над огнём, — Охр протянул свою бледную руку и, кажется, зарычал.
Сэм проснулся и понял, что это всего лишь сон, а рычит у него в собственном брюхе. Серое небо всё также низко висело над головой, одолженное вечером у Охра шерстяное одеяло куда-то запропастилось, и костёр давно погас. Собачий холод пробирал до костей.
Тишина, царившая вокруг, заставила гнома подскочить от простой догадки: он снова остался один. Ни мага, ни воскресшего диэрра рядом не оказалось. Повозка Охра пропала, и на свежей, едва пробившейся траве остались её глубокие следы. Теперь фокусы исключены, Охр слишком хорошо знает своё дело. Когда на телегу наложен полог невидимости, никаких следов не заметишь, а раз отпечатки есть, значит, маг ушёл. И Адама нет.
Гном застонал от безысходности. Он рассчитывал, что удастся продолжить путь с диэрром. Адам — отличный воин, и с ним не так страшно уходить от погони, о которой не раз предупреждал всезнающий Охр. Теперь Сэм очень пожалел, что вырученные с продажи своего барахла деньги потратил на крепкую стёганку и шерстяные носки, а не на какой-нибудь клинок, пусть даже и из дрянной стали.
«Гном должен быть неприметным», — твердила бабка Сэма, когда внук был ещё дома в Грандионе, но теперь-то кругом дикие земли орков, а он совсем один, прятаться негде, и по следу, наверняка, отправили погоню.
Сэм окончательно отчаялся, как вдруг со стороны реки послышался плеск. Без раздумий он бросился туда, но, едва заметив Адама, замер, не зная, как себя вести. Больше всего Сэм боялся снова остаться в одиночестве, но не хотел, чтоб человек понял это. Лошади паслись тут же возле реки, где трава успела подрасти чуть выше остальной местности, и Сэм сделал вид, что спускается к сваленным в кучу седельным сумкам за припасами.
— Эй, Сэм, — окликнул его Адам, — Охр оставил тебе боевой топор возле поваленного дерева. Наруби дров и подбрось в костёр, а то тут до одури холодно.
— Не стоило вам, диэрр, вообще лезть в ледяную воду. Особенно утром. Может начаться кашель, — отозвался радостный гном, но шёпотом добавил: — Тем более мыться без мыла — бесполезная трата времени.
Ему не нравилось, как пахнут люди, но говорить об этом диэрру он не хотел. А ещё, в отличие от оставшихся в Грандионе братьев, Сэм пошёл в деда. Тот тоже не очень любил возиться с железками у горна, зато умел и любил смешивать различные ингредиенты и проводить опыты. Люди зовут это занятие алхимией, но дверны не считают его чем-то важным и прибыльным, поэтому никак не зовут. Рецептов дед оставил мало, а Сэм и вовсе запомнил лишь несколько, притом неточно. Зато мыло у него получалось твёрдое, светлое и гораздо лучше, чем покупное эльфийское с цветочками.
Жизнь внесла свои коррективы. Сам удивляясь в последние дни, Сэм начал грезить об оружии. Он понял, что без крепкой секиры, способной разить врага, одному не выжить на землях Хосдура, но желание ковать так и не появилось.
Гном почесал свою грязную бороду и едва ли не вприпрыжку помчался к роще, где путники обычно заготовляли дрова. Никогда отец не разрешал ему тренироваться с чужим оружием. Он всё твердил, что гном должен сам выковать свой боевой топор или хотя бы молот, и вот теперь, в свои пятьдесят четыре года, Сэм радовался, как ребенок, ожидая увидеть хорошую строевую секиру. Такую, как была сто лет назад у его второго деда, когда он сражался с орками в битве у Грозовой Косы.
Последующему разочарованию не было предела.
Короткий метательный топорик, оставленный Охром, мало того, что не имел встроенного скольдера, так ещё и один из углов лезвия оказался варварски сколот. Каким же бездарем надо было быть, чтобы так обращаться с оружием? Единственное утешение, которое нашел для себя Сэм, так это острота заточки и качество стали. Топорик легко вгрызался в ствол поваленного дерева, и вскоре только щепки летели во все стороны. Сэм вкладывал всю злость и разочарование в удары, отчего едва не отсек себе ногу, когда топор соскользнул с очередного сучка.
— Ах ты ж, гнилая кочерыжка! На зубочистки тебя да в костёр, горн не растопить, гнилая оглобля, — ворчал он на ни в чем не повинное бревно.
— Ты что, не рад, Сэм? — прокашлявшись, поинтересовался Адам, когда гном сложил дрова в костёр.
— Да рад я. Только вот… это метательный топор, диэрр, а я больше привык к таким, ну знаете, двуручным боевым секирам.
Сэм показал, насколько большим по его ожиданиям должен был оказаться топор, и по размаху рук стало ясно, что он и сам не представляет, каким оружием смог бы сражаться или даже просто держать в руках.
— Привык он, — Адам широко улыбнулся, и гном заметил, что глаза человека больше не источают тьму. Даже само глазное яблоко позеленело и стало вполне нормальным.
— Вон пень стоит, тренируйся метать свое новое оружие точно в цель. С таким ростом и мускулатурой в ближний бой тебе лучше не вступать, хоть с секирой, хоть без нее. Швырнул топорик и дал дёру. Пока враг соображает, что это и откуда прилетело, ты уже спрячешься. Сам же говорил, что гномы незаметные. И не называй меня диэрром, сколько раз тебе повторять?
Сэм с сомнением глянул на ствол кривого обугленного пня метрах в тридцати и вздохнул.
Гномы иногда действительно использовали метательные топоры. Чаще всего в строю как оружие первого броска или, наоборот, последнего шанса, но никогда как основное. Дед серьезно говорил, что потеря основного оружия в бою — это самое глупое, что может произойти с гномом. Глупостей в жизни после этого Сэм и сам видел много, но только сейчас начал понимать мудрые слова деда.
Прицелившись, он размахнулся, резко выдохнул и отпустил топор в полет. Тот сделал в воздухе пару оборотов, просвистел на несколько ладоней левее пня и со звонким шелестом упал в высокой прошлогодней траве.
— Вот дерьмо, Сэм. Я думал, ты сможешь лучше, — продолжая улыбаться, поддел гнома Адам, но вновь закашлялся. На этот раз, слава богам, без крови.
Сэм добежал до пня, переполненный злобой и решимостью повторять бросок до тех пор, пока трухлявая коряга не рухнет, но не поверил своим глазам.
— Ага! — торжествующе заорал он, вздернув за уши крупную тушку зайца, практически разрубленную пополам. — Попал, куда и целился! А ты говорил, что нам нужен эльф, чтобы добыть мяса на ужин. Пусть эти длинноухие теперь держатся подальше от Сэма Бормина из Холфингов.
Тут гном замолчал и задумался. Он обратил внимание на топор, что пробил заячью тушку и лежал сейчас рядом. Топор был абсолютно цел, даже сколотый ранее уголок выглядел как новенький, да и рукоять имела чуть более изогнутую форму, чем до броска. Это определенно был другой топор. Качеством гораздо лучше, хоть и такой же маленький.
Адам улыбнулся ещё шире, заметив, как изменилось выражение лица Сэма.
— Ты! Ты всё подстроил? — возмутился гном.
— Вообще-то это была идея Охра. Но мне понравилось, как выглядит сейчас твоя физиономия. Давай сюда зайца, будем его потрошить и постараемся что-то приготовить.
Сэм ещё долго ворчал, поминая мага-торговца недобрыми словами. Лишь вкусная, слегка подгоревшая каша, хорошо сдобренная кусками мяса, заставила его перестать сыпать проклятия.