Мокрые, потные, грязные, мы склеились и не дышим. Одним целым стали. Пространства между нашими телами нет.
Когда от оргазма отхожу, единственное желание, чтобы он остался. Пусть просто лежит. Хотя, я не против продолжения. Такого же сладкого, мучительного и чертовски кайфового.
— В душ пойдём? — спрашиваю после того, как Мирон с меня сползает и рядом на кровати ложится. Я трогаю его голую спину, на которой видны капли пота. А ещё, от моих касаний, появляется новая порция мурашек.
— Сначала надо покурить. После такого секса, сигарета быстрее в себя приведет. Со мной пойдёшь?
— Ты иди. Я сейчас.
Мирон выходит на улицу, и садится на плетеное кресло. Я набрасываю халат на себя и включаю акустическую систему, которую Артур недавно сюда притащил. Наверное, его девчонки любят, когда музыка на всю орет. Я же прикручиваю, и, захватив свои сигареты, выхожу к Мирону. На улице тепло, даже слишком. Июльские ночи редко радуют прохладой. Но в воздухе слышны ароматы леса. Пахнет тут. Обожаю это место. А ещё, оно всегда будет мне напоминать о близости с Мироном. Это был не просто секс. Что-то мощнее и однозначно важное.
— Садись на меня, — похлопывает себя по коленям. Он даже не соизволил ничего одеть. И сейчас его голое тело, манит меня как магнит.
— Приставать не будешь? — шуточным тоном спрашиваю. Понятное дело, что я наоборот хочу, чтобы приставал.
— Неее, — тянет, — Может разве что слегка.
Он хватает меня за пояс халата и освобождает меня от него. Теперь я тоже голая, как и он.
— Хотя стой, лучше станцуй для меня.
Я приступаю к плавным движениям. Музыка играет негромко, но как раз медленная. Возбуждение достигает пика. Чувство, как будто танцую стриптиз, вот только голая уже. Поэтому тело гладить проще и волнительнее. Опускаю взгляд на член Мирона, который с каждым моим движением поднимается выше. Во рту собирается слюна. Я нервно облизываю губы.
— Ближе подойди, — голос дрожит. Мир тоже на максимум возбуждённый. Руки вверх приподнимает и к коже моей касается. А она горячая словно угли. Горю я возбуждением и похотью. Чувствами к нему горю. В глаза смотрим, друг другу, невидимой энергией меняемся.
Одним движением на себя тянет. Я ноги широко расставляю и сверху него сажусь. Шею целовать начинаю. А он меня приподнимает, и свой член сразу насаживает. Замирает.
— Подвигайся на мне. Прошу.
Боже, что за интонации от него исходят. Если люди и умираю от секса, то сейчас я понимаю, что именно чувствуют. Он меня собой заполняет. Я двигаться начинаю медленно. Звон в ушах стоит, во рту нехватка влаги. О лёгких вообще молчу. Недостаток кислорода существенный. Никогда ничего подобного не испытывала. Мы с ним умираем, и возрождаемся одновременно.
Сердце моё не выдерживает. Барахтается за грудиной, создавая слабые удары. А я продолжаю насаживаться на главный ингредиент сегодняшнего вечера и стонать. Зверев кусает грудь, щипает. Ласкает языком мой рот, и с ума в очередной раз сводит. Движений слишком много, чтобы хотя бы на одном зацикливаться. Моё тело буквально подкидывает в воздухе, и мне это нравится. Руки Мирона сильно сжимают мои ягодицы, и в преддверии сильного оргазма, я ловлю разноцветные вспышки в глазах.
— Боже… Да… — ору я. Вокруг никого, уж ближайшие пара километров точно. И нас могут слышать разве что звери, которые находятся буквально за деревьями. Яркие вспышки продолжаются, и меня трясёт в оргазме. Такое чувство, что я маленькую жизнь успею за это время прожить. Мир на ноги меня поднимает, и с нажимом на плечи давит. Сразу понимаю, чего хочет. И долго не думая, на колени падаю.
— Пососи мне карамелька, — хрипло, с бешеной интонацией говорит. Вот только сосать не выходит. Мир контроль теряет. С силой, до самого основания член мне в рот вгоняет, — расслабься… Расслабься, — повторяет и на затылок мой руку кладёт, чтобы сильнее вжать в себя. На глазах у меня выступают слезы. Опыта у меня никакого нет, и во всех смыслах я девственницей до столкновения со Зверевым была. Учиться на ходу приходится. И я бы зациклилась на том, что мне некомфортно и неприятно… Но у меня получилось подстроиться под его ритм, и максимально расслабить горло. Дискомфорт исчез. А за ним пришло пиковое возбуждение. Вкус Мирона, его толчки и порочные движения, лишают меня рассудка. Его горячий член, который так активно вбивается в рот, перемещает всю мою кровь — между ног. Теперь там центр вселенной. Пульсация такая сильная, как будто я не кончала до этого. И я не могу забыть об этом. Приходится опустить руку вниз и нащупать тот самый клитор, который теперь вместо мозгов у меня.
Боже, меня трахает в рот, Мирон Зверев, а я истекаю соками и мастурбирую при этом.
— Я кончу тебя в рот.
Он спрашивает или утверждает? Не знаю. Не думаю. Не понимаю. Я только знаю, что если сейчас не кончу, то точно лишусь рассудка. Это как-то дико и первобытно. Я никогда не была помешана на сексе. А сейчас… Я только и хочу, чтобы он меня трахал. Так, наверное, нельзя. Это грязно и постыдно. Парень вбивается на всю длину мне в рот, а я готова молить, чтобы не останавливался.
Я кончаю. Помимо звёзд в глазах, появляется слабость во всех конечностях. Благо, Мирон, кончает следом за мной. Он наполняет весь мой рот своим семенем. При этом не прекращает делать движения. Сперма растекается по лицу, а то, что остаётся во рту, я глотаю. И не испытываю при этом никакого отторжения или смятения.
— Твою мать. Ведьма, ты, кажется, не только из меня сперму всю выслала, а даже душу, забрала.
Звучит пошло, но я улыбаюсь. Мир никогда не был джентльменом и воспитанным, насчёт матов. Все мысли или чувства выдавал как думал. Именно, так как сейчас. И если раньше это раздражало, то сейчас нравится. Он не будет ходить вокруг да около, чтобы это не было, скажет прямо.
— Вот думаю, может обидеться на твои слова? — он помогает мне подняться и замирает напротив лица.
— Если обидишься, лишу десерта.
— Это шантаж, так нечестно, — обнимаю его и почти в губы говорю. Он ничего не отвечает, просто целовать начинает. Опять сладко и сильно.
Боже, как же я его люблю. И это чувство, оно меняет меня. Прежнюю подчистую стирает. В его власти полностью оказываюсь. Больше не хочу быть прежней, боевой и сильной. Просто хочу быть его девочкой, сладкой карамелькой.
Хочу быть за той самой каменной стеной, о которой все говорят. Хочу быть, как мама и папа, и в радости, и в горе. Хочу доверять…
С последним, сложнее всего. Но если мы оба будем вкладываться в отношения, то все выйдет. Непременно.