Когда мы бросили якорь в устье реки, спускались сумерки. Великолепные краски заката, как в зеркале, отражались в недвижной глади воды, но сил любоваться ими у меня не было. События последних суток не прошли бесследно: я чувствовал смертельную усталость.
13
Проснувшись на следующее утро, мы были оглушены непривычной тишиной. На кухне не гремели горшки и кастрюли, не шкворчало сало на сковородках. Не был разведен даже огонь: повар исчез, прихватив с собой все ножи и кастрюли.
Но ушел он не один. После скудного завтрака из кукурузных хлопьев со сгущенным молоком мы отправились на "Мэри-Джо" к Лукасу. Услышав новости с берега, он ничуть не удивился.
- Все сбежали! Все! Вся чертова команда! - взревел он. - Когда мы с Джо проснулись, никого на судне уже не было - только куча грязных тарелок на камбузе.
Суини пожал плечами:
- Жаловаться на беглых пондо - пустая трата времени. Так что успокойся - что толку себя накручивать?
- Как вы думаете, почему они ушли? - поинтересовался я.
- Междоусобица. Ясно как божий день, - ответил Суини. - Вероятно, испугались, как бы и с ними не случилось того же самого.
- А может, полиция их напугала? - предположил Бен. - Может, они знали чуточку больше, чем рассказали, вот и поспешили смотать удочки, пока об этом никто не догадался?
Мы еще немного посудачили о причине исчезновения пондо, но Суини был прав - надо примириться со случившимся и не терять зря времени. Вся трудность заключалась лишь в том, чтобы взять на себя обязанности ушедших и распределить всю тяжелую и грязную работу. Лукасу такая перспектива не улыбалась, но делать было нечего, и он согласился.
Вскоре все наладилось. Время дежурств я продлил до двух с половиной часов. Насос работал без остановки по десять часов в сутки, чашеобразный котлован становился шире и глубже. Чувствовалось, что всех сжигает нетерпение, но я лучше других понимал, что склон котлована не должен быть слишком крутым, иначе при оползне он мог стать нашей могилой.
Шестой день принес радость и надежду: мы нашли монеты. Их обнаружил Бен, когда просеивал песок. Монеты блестели посреди сита, окруженные небольшой горкой из гальки. Увидев металлические кружочки, он заорал:
- Эй, глядите! Монеты, целых три! Здоровенные монетищи с самого "Гровенора"! Мы на верном пути. Корабль где-то здесь. Он где-то близко. Смотрите! Проктор был прав. Он был прав!
Безудержная радость Бена передалась всем нам. В ближайший час обезумевший насос обрушил на нас лавину находок: здесь были и цепочка для часов, и несколько бусин, различной величины пуговицы, еще несколько монет и маленькая серебряная табакерка.
На следующий день приехали Карен и доктор Инглби. Мы с Беном возились на кухне - я помогал ему готовить ужин, когда на подъеме показался "мерседес". Увидев его, я тотчас потерял интерес к еде.
- Ну вот, наконец-то мы и приехали. - Доктор Инглби пожал мне руку. Вы, наверное, уже и ждать перестали? А как тут у вас продвигается работа? Карен вся извелась, боялась, что мы пропустим самое интересное. А вы нашли уже что-нибудь?
- Да, - кивнул я. - Результаты вселяют надежду. Я потом расскажу вам обо всем.
- А мне? - дотронулась до моей руки Карен. - Я тоже хочу обо всем услышать. Но сначала посмотри на наше новое приобретение. - Говоря это, она потащила меня вокруг машины, а потом гордо отступила назад: - Ну, что скажешь?
Восхищенный, я уставился на маленькую яхту, закрепленную на крыше трейлера.
- "Озорница"? - воскликнул я, рассмотрев на голубой корме белые буквы названия. - Доктор Инглби, вы получаете высшую оценку. Я и сам не смог бы назвать ее лучше.
Старик просиял:
- Уверяю вас, это было совсем нетрудно. Название яхты напрашивалось само собой.
Мы оба посмотрели на сияющую Карен.
- А где мы ее поставим на якорь? - спросил я.
- В устье реки. Но будем выходить на ней в залив каждый день, - решила Карен.
К нам подошел Бен, а с ним Барри и братья Фурье. Когда с приветствиями и представлениями было покончено, все поспешили в палатку при кухне, служившую столовой.
Последняя неделя была так богата событиями, что рассказывать пришлось долго!
- Невероятно! - воскликнул доктор Инглби. - Четверо убиты, остальные исчезли... Просто невероятно! А из полиции никаких вестей?
- Никаких. - Барри покачал головой. - Но есть и приятные новости. Мы нашли монеты и кое-какие безделушки. А если найдем затонувшее судно, то и не вспомним о неприятностях.
Дни шли своей чередой, и работа продолжалась. Насос всасывал и выплевывал песок, котлован становился все глубже, а мы жили по установленному графику - два с половиной часа работали под водой, два с половиной - отдыхали наверху.
Рассвет восемнадцатого дня я встретил на корабле. Занималась заря, яркая, как полет фламинго, но вскоре небо побледнело и стало беловато-голубым. Было жарко и душно, и я с беспокойством смотрел на длинную гряду облаков, лениво нависших над горизонтом. Я направился к Суорту на мостик, чтобы поделиться своими опасениями.
- Что скажешь о погоде? Вроде гроза надвигается.
- Не знаю... Возможно... - ответил он осторожно. - Стрелка барометра слегка отклонилась, но не более того.
- А метеосводка?
- Мы ее не получили. Рация сломалась. Барри уже чинит ее, но боюсь, следующее сообщение поступит не скоро!
Он прищурился и внимательно посмотрел на небо:
- Напрасно ты волнуешься, дружище. Погляди - небо чистое. Я советую начать работу, а если погода испортится, вас успеют предупредить об опасности заранее.
Я постоял в задумчивости, барабаня Пальцами по стеклу, пока не принял решения:
- Вы с Хендриком дежурите в первую смену. Если погода будет меняться, я немедленно сообщу.
Солнце поднималось все выше и выше, обрушивая на нас потоки безжалостных лучей. Лукас и Суини спрятались в палатках поближе к кондиционерам и холодному пиву. Все остальные изнемогали от жары. Бен ворчал и ругался.
- Послушай, Бен, обещай мне следить за погодой, пока я буду внизу, обратился я к нему. - Не нравится мне эта жара. Если будет шторм, лучше заблаговременно выбраться из котлована...
Бен взглянул на небо.
- Черт его знает, будет шторм или нет. Но ты прав, готовиться к нему нужно заранее. Так что не волнуйся, я буду смотреть в оба. Если решу, что тебе пора возвращаться, отключу насос.
Насос заглох часа через два с небольшим. Измеритель глубины стоял на отметке пятьдесят футов. Я сделал быстрый расчет - понадобится пять минут на декомпрессионную остановку. Подплывшему Барри я показал наверх и выставил вперед растопыренную пятерню. Он кивнул, и мы взмыли ввысь. Я едва выдержал три из положенных пяти минут.
Погода изменилась до неузнаваемости. По небу неслись, обгоняя друг друга, плотные черные тучи. Шквальный ветер рябил воду и злобно швырял ее мне в маску. Я посмотрел на "Озорницу". На ее мачте раненой птицей бился парус. Карен отчаянно пыталась опустить его. Старик стоял на коленях возле якоря. Потом парус надулся и стал забирать ветер.
Я подал знак Бену, указывая в сторону яхты, и поплыл на помощь "Озорнице". Заметив мое приближение, Карен задержала движение яхты, пока я не поднялся на борт. Сняв акваланг и ласты, я поспешил сменить ее у румпеля.
14
Ураган продолжался всего несколько часов, но бед натворил немало.