Половский, когда его провели в отдельный кабинет, удивленно пожал тонкую, длинную руку адвоката:
- Я решил, что-то стряслось, Александр Федорович? Отложил ланч с британским атташе, приехал к вам.
- Мы примем условия французского генерального штаба?
- Милютин - за.
- Это не ответ. Милютин пока не министр. Кто против?
- Сухомлинов против, Редигер, Штюрмер...
- Как можно заставить их замолчать?
- Развести государя с немкой, - улыбнулся Половский.
- Бракоразводный процесс я берусь выиграть, - зло ответил Веженский. - А что, если пресса, которая близка к нам, застращает Царское Село близостью нового весеннего бунта? Необходимостью вывести войска? Подействует?
- Это - да. Кроме Меллера-Закомельского, верных двору головорезов мало.
- Поймут, что без денег войско - это не войско?
- Поможем понять.
- Брат, я обязан отправить телеграмму в ложу, в Париж - "мы - за". Это свидетельство нашей силы. Это заем. Я могу сказать так?
- Хм... Можно ответить позже?
- Когда?
- Часов в десять...
- Хорошо. Жду. Очень жду... Что станете есть? Я заказал пити и хорошее мясо.
- Пити не надо бы мне, печень болит.
- Сходите к Бадмаеву, он маг от медицины. Пити заменим на куриную лапшу, она здесь постная.
- Хорошо. Других в а ж н о с т е й нет?
- Вам имя Мануйлова-Манусевича говорит что-нибудь?
- Какой-то проходимец...
- Не какой-то, а высочайшего полета, приставленный министерством внутренних дел к канцелярии Витте... Так вот, он начал кампанию за легальное возвращение в Россию Гапона.
- Ко-ого?!
- Да, да, Георгия Гапона. Ходил к Витте, докладывал, что Гапон разочарован в революционерах, готов пасть на колени и просить прощения у государя, что он сможет отбить рабочих от сил анархии и повернуть их в русло правопорядка... То есть Мануйлов-Манусевич выдвигает план авантюрный, но весьма и весьма для умных заводчиков притягательный...
- Снова полицейские штучки? Дурново не дают покоя лавры Плеве с "зубатовским социализмом"?
- Вот тут-то и заключена главная загвоздка, мой дорогой! Нет! Дурново ничего об этом не знает! Мануйлов-Манусевич какими-то хитростями уговорил Витте попросить министра Тимирязева, чтобы он принял журналиста Матюшинского тот вошел с проектом возобновления работы читален, организованных в свое время Гапоном. Не к Дурново был Матюшинский подтолкнут Манусевичем, а именно к Тимирязеву. А Тимирязев, вместо того чтобы повернуть журналиста по нужному адресу, то есть к Дурново, сам отправился к государю. И получил аудиенцию. И государь повелел выдать Тимирязеву тридцать тысяч на эти самые читальни Гапона. Мотивировка: создание подконтрольных профессиональных союзов. И Тимирязев деньги эти передал Матюшинскому. А тот взял да и вчера дал с деньгами государя тягу...
Вошел половой, принес блюдо с зеленью, сыром и пити.
- Вано, ты пити поменяй на лапшу, мой гость острое не ест.
- Кинжал - острый, - ответил Вано, - пити мокрый. Сейчас заменю.
Веженский проводил его взглядом и продолжил:
- Я все утро сегодня листал статьи в газетах октябристов по поводу будущего профессиональных союзов, соотнес с их позицией заинтересованность Тимирязева в гапоновских читальнях, его самочинный визит в Царское Село и пришел к выводу, что на место премьера Гучков с компанией метили Тимирязева. Он у них в кармане. Он знающий человек. И если Гучков приведет его в Зимний, Тимирязев, скорее всего, станет не промежуточной фигурой, а устойчивой, подпертой...
Половский спросил:
- К Тимирязеву ключей нет?
- Поздно. Он взят на корню. Он в кармане у Гучкова.
- Так, может быть, пора встретиться с Гучковым?
- Поэтому я и решил посоветоваться с вами. Прежде чем мы вынесем вопрос на обсуждение братства, мне хотелось бы обговорить вероятия. Если желаете мою точку зрения, то к Гучкову надо идти после того, как мы свалим Тимирязева.
- Вы предлагаете идти на блок с Гучковым, показав ему наше всезнающее могущество?
- Конечно.
- А может быть, стоило бы показать себя иначе?
- Как?
- Подружиться с Тимирязевым.
- Я бы хотел просить вас, генерал, выяснить по линии военной разведки в Париже и Берлине, как там относятся к Гучкову.
- Относятся хорошо.
- Это не ответ. Надобно попробовать получить имена его деловых контрагентов в Лондоне и Париже, найти к нему подход с той стороны, отсюда на него толком не повлияешь - слишком богат, а потому груб, обидно с ним ссориться, потом склеивать будет трудно.
- А что Столыпин?
Вано принес на подносе глиняную миску с жирной лапшой.
- Курица был индюком, жира много, звездами бульон набит, кушайте на здоровье.
Веженский отхлебнул, поглядел на Половского, сморщил кончик утиного носа, и вдруг лицо его собралось морщинистой, устремленной силой.