- Он к вам обращался с просьбами?
- Нет.
- Это неправда.
- Вы следите за мной?
- Конечно.
- Зачем же тогда спрашиваете?
- Потому что у нас, кроме Елены Казимировны, хорошей агентуры нет, а она, кстати, Ледера одной рукой Шевякову отдает, а второй - снимает ему квартиру на шевяковские же деньги... Да, да, она получает у него семьдесят пять рублей ежемесячно, и на расходы по поездкам тоже.
- Господи, какой ужас...
- Давайте-ка мы без эмоций поговорим, Владимир Карлович, а то вы будто присяжный поверенный какой. Успокойтесь и возьмите себя в руки. Что говорил вам тогда, в первый раз Винценты Матушевский, когда вы назвали ему мою фамилию?
- Ничего. Это правда. Ничего. Он сказал мне продолжать работать, слушал очень внимательно.
- А другой раз?
- Другой раз я с трудом нашел его...
- Через кого?
- На это я вам не отвечу.
- Но не через Елену Казимировну?
- Нет.
- Вы открыли ему, что работаете у Гуровской?
- Нет.
- Почему?
- Не знаю. Я хочу сам отвечать за свои поступки: перед собою ли, перед ним, перед вами - сам, один.
- Вы у него встречались?
- Нет.
- Адрес его знаете?
- Нет.
- Он вам не сказал, где его искать?
- Нет. Он сказал, что найдет меня, когда я ему понадоблюсь,
- Никаких просьб?
- Никаких.
- Вы говорите правду?
- Да.
- Ничего не утаиваете?
- Вы такие вопросы не ставьте, не надо, они - бестактны.
- Я ставлю эти вопросы в ваших же интересах. Коли вы Матушевского встречали, а сейчас имеете дело с его единомышленниками, вас все равно обнаружат. Тогда я не смогу помочь вам - я не всемогущий. Вас посчитают двойником, а меня - доверчивым дурнем. Я могу помогать вам и оберегать только в том случае, если верю вам и убежден, что вы не таитесь. Поэтому спрашиваю еще раз.
- Я даю вам слово, - сказал Ноттен. - Я не вижусь с ним. Я очень хочу видаться и с ним, но они меня обходят. Я жду, понимаете? Все время жду...
- Они вам не верят, - убежденно сказал Глазов и придвинулся еще ближе к Ноттену. - Они не верят вам.
- Что нужно сделать, чтобы поверили?
- Для этого вы должны казнить Шевякова, - тихо сказал Глазов и откинулся на спинку дивана. - Понимаете? Казнить.
- Как?
- Это - вопрос техники, это надо думать - как. Важно принять решение, Владимир Карлович.
- Решение принято.
- Не торопитесь, не торопитесь. Семь раз мерь, один раз режь. С Еленой Казимировной станете говорить? Послушайте меня: она человек отнюдь не потерянный для порядочного общества. Она - несчастный человек, запутавшийся, и к Шевякову пришла для того, чтоб вам помочь...
- Мне?!
- Кому ж еще-то? Конечно, вам. Вы ее, кстати, по-прежнему любите, Владимир Карлович? А? Только правду себе отвечайте. Вы ж теперь, когда Елены Казимировны нет в Варшаве, у Гали Ричестер, у танцовщицы ночуете. Или - так, суета, тянет на стройные ножки?
- Господи, в какой я себя грязи чувствую, - беспомощно сказал Ноттен, - вы что, за каждым моим шагом глядели?
- А вы как думали? - раздраженно ответил Глазов. - Если подставляетесь смотрим. Чтоб не смотрели, надо было затаиться, как рыба на грунте, а вы резвитесь, вас видно кругом. И видно великолепнейшим образом, что Елена Казимировна вас тяготит. Не надо, не надо, не лгите себе...
- Налейте.
- Пиявки пробовали ставить на шею? Вон как лицо у вас играет: то белое, то багровое. Словом, подведете Елену Казимировну к нужному выводу. Это еще думать надо - как. Выход у вас обоих один - убрать Шевякова. Она к нему ездит на такую же квартиру: Сенаторска, 3, второй этаж. Он там один ее принимает. Уйти Елене Казимировне можно спокойно: вы подождете в пролетке и отвезете на вокзал. Это - легко. Трудно срепетировать, к а к вы ее подведете к д е л у. Этим займемся завтра, она ж через неделю приедет, в Берлине она сейчас. Еще налить позволите?
- Да.
- Без моего сигнала ничего не делайте, уговорились?