- Странно, а я думал, посол обо всем осведомлен.
- И не напрасно думали. Мой бог, так спутать дороги! Я же говорил вам о летучей мыши? Вот это настоящая птица!
- Не иначе, как посла обводит вокруг своего крашеного ногтя Хозрев-паша.
- Монсеньер! Я предупреждаю! Неосторожно отзываетесь о главном везире. Или полководцу совсем незнакомы законы дипломатии?
- А разве я лишнее сказал?
- Как это изрекает турецкая мудрость?.. О! "Беседа, приносящая тебе вред..."
- Не увлекался ли посол франков похождениями сказочного араба, у которого одна губа на земле, а другая на небе?
- Что ваш желтый араб перед Серым аббатом! Экзотическая погремушка! Ваш поход... - де Сези, прервав фразу, искоса взглянул на собеседника. - А я, признаться, был убежден, что вы обо всем или сами догадались, или Осман-паша по дружбе просветил вас.
Саакадзе охватила тревога: "Только ли дело в войсковой задержке? Не ясно, почему, вопреки настойчивым просьбам Дато, ни одним словом не открыл Осман-паша причину, побудившую Диван упорно молчать о походе на Иран. Во что бы то ни стало надо выпытать сейчас все!"
- Мне не совсем понятно, ведь и посол франков неизменно вел разговор о походе на Иран, а сейчас, можно подумать, Серый аббат завладел поводьями.
- Мой бог, а я о чем?
- Султан не станет менять решений, - раздельно произнес Саакадзе.
"За исключением тех случаев, - подумал де Сези, - когда их меняет кардинал Ришелье". Вздохнув, он произнес:
- Есть птица, которой более полезен климат Запада.
- Скажем, той, которая похожа на летучую мышь?
- Скажем, всесильному везиру Хозрев-паше! А вы тешитесь иллюзиями. Я снова предупреждаю: опасно раздражать мужа принцессы Фатимы. Это он переубедил Диван.
- В чем переубедил?
- В том, что сначала нужны устрицы, потом лимон. Через три пятницы из Сераля вынесут знамя Магомета - Санджак-и-Шериф. Слышите? Ровно через три!.. О мой бог, я словно скалу передвигаю. И еще знайте то, что немаловажно: Франция всесильна!
- Выходит, и я должен покориться королю франков?
- Нет! Конечно нет! Только султану.
Саакадзе все больше прикидывался "выбитым из седла". Но его уже и на самом деле тревожила мысль: "Что же затевается?"
- Мне султан не изволил повелеть...
- Когда найдет нужным, можете не сомневаться, повелит. Тем более, что не кому иному, как вам, придется вести турецкое войско.
- Куда?
- Куда захочет проказница судьба.
- Или?
- Пожелать своей голове "спокойной ночи"!
- Так думает Франция?
- Нет, Хозрев-паша. Диван уже получил согласие султана. Поздравляю, монсеньер! Бедные птицы, я должен им открыть секрет: о пернатые, не ждите в Исфахане вашего покровителя, его опутала серая сутана.
- Так вот, граф, есть политики, способные ранить и хлопком. Посол де Сези предпочел запугать меня миражом. Но поздно, главное я понял: посла одурманила "летучая мышь", первого везира - тугой мешок посла, Диван звонкие обещания Серого аббата.
- А Моурав-бека - персидские птицы? А не железная перчатка королевского посла? Но... прочь уловки! Побеседуем серьезно!
- Кстати, не по турецкой, а по персидской мудрости: "Беседа, приносящая тебе вред, будь то серьезная или веселая, стоит дешевле ослиного крика". Посол во вред себе открыл моим птицам больше, чем мог бы сделать лучший мой лазутчик. А что выторговал взамен? Птичье молоко?
- И вы наивно полагаете, что этого мало? Вам, дьявол возьми, не молоко, а сера нужна, и вы найдете ее у Габсбургов. В поход! В поход! В преисподнюю! В ад! Счастливого пути! О дева Мария! Есть ли еще на земле подобный птицелов?!
- К слову, посол: я своих птиц в саду держу, а вы свою летучую мышь где? Не в сундуке ли Иоанна - не Крестителя, а купца?
- Сундук? Что еще за фантазия! Ха-ха!.. - Граф, казалось, сохранял полное спокойствие. - После птиц - саквояж! Ваши слова меня поражают. Да, кстати, прошу помнить, что вы находитесь в посольстве короля Франции.
Повернувшись в сторону портрета Людовика XIII, Моурави почтительно поклонился:
- Очень жаль, что посол короля сам так мало помнит о короле и путает обязанности посла и грабителя.
- Что? Как вы посмели! Вы пришли испытывать мое терпение? Извольте! Де Сези выхватил из ножен шпагу. - Знайте, я отлично владею этой служанкой смерти! Не медля ни минуты, ни ми-ну-ты!
Саакадзе снисходительно посмотрел на шпагу, как на мотылька.
- Я преподал послу науку дипломатии. И еще: государственному мужу никогда не следует терять терпение. Так вот, придется отложить поединок скажем, на час, - ибо впереди серьезный разговор, который должен быть начат и закончен.
Осторожно отодвинув фаянсовую вазу, на белой глине которой под прозрачной свинцовой глазурью чернел графский герб, Саакадзе оперся обеими руками на полированную тумбу.
- Так вот, посол, сундук - это мелочь, но я обещал вернуть его купцу, дабы он смог выехать на родину не совсем обнищавшим по воле посла, иезуита Клода и...
- Не сочтите за труд объяснить, кто донес вам о каком-то мифическом сундуке?
- Арсана.
- Кто?! - Сези несколько секунд оторопело смотрел на Саакадзе, потом звучно расхохотался. - Восхитительно! А я слышал, что ее утопили. Мой бог! Такую красавицу!
- Она воскресла. Посол может не огорчаться.
- Вот как?! - Какие-то желтые круги поплыли перед глазами графа. "Но... осторожней! Только самообладание спасет". - Значит, воскресла?
- И после нежданного вторичного крещения еще больше похорошела. Я хотел сказать рассвирепела. Она готова, положа руку на евангелие, назвать своих крестных отцов, которые ее трудами прибрали к своим рукам не только все богатство Эракле Афендули, но и ее личные драгоценности, содранные с ее прекрасных плеч и рук вместе с одеждой.
Де Сези почувствовал себя в центре белого круга и вспомнил о планете Сатурн, которую считал своей путеводительницей. "Спокойствие, граф! - он силился овладеть собою. - Спокойствие! В этом твое спасение". И он с нарочитой беспечностью вынул из фаянсовой вазы цветок и, поднеся его к носу, насмешливо произнес: