Не знаю, что такое "на щите", и отвечаю просто:
- Все хорошо, Никита! Поедем в Донбасс. Вот послушай... - И, захлебываясь от волнения, стараясь не сбиваться с ноги, я поспешно рассказываю Коломейцу о встрече в Центральном Комитете.
На нос мне упала с факела капля мазута. Быстро стираю ее кулаком и говорю, перескакивая с пятого на десятое. Хлопцы сомкнули ряды так, что трудно идти. Стараясь расслышать мои слова, они наступают мне на ноги, напирают сзади.
- Так и сказал: "Ваши мечты исполнятся"? - перебил Никита.
- Ну да! И потом еще говорит: "Молодые грамотные рабочие скоро будут нужны всюду. И в Екатеринославе и в Донбассе".
- Ну прекрасно! Есть, значит, правда на свете! Видите, как прав был Полевой? Понимаете теперь, какая умница Нестор Варнаевич? - торжествующе говорит Никита и, оборачиваясь к идущим позади, кричит: - Поедем скоро в Донбасс, ребята! А что я говорил? Давайте-ка песню по этому поводу, нашу фабзавучную!
Все разом мы поем школьную песенку, сочиненную для нашего фабзавуча молодым украинским поэтом-рабфаковцем Теренем Масенко:
Мы верим в нашу индустрию,
В наш вдохновенный труд.
Фабзайцы - ребята шустрые,
Как ледоход, идут!
- Мы бы тебя покачали, Василь, да грязно еще, - на минуту прерывая песню, шутит Коломеец. - Упустит какой благодарный - полетишь вниз, измажешься.
Довольный и гордый, я подпеваю хлопцам:
С завода, бодрые, шустрые,
Идут они, как всегда.
Мы верим в нашу индустрию:
Как мы, она молода...
- А Печерица еще не вернулся? - спрашиваю я Никиту.
- Ищи ветра в поле! - хмуро бросает Коломеец.
- Его что, разве уже сняли? По телеграфу, наверное?
- Он сам снялся.
- Когда я с ним ехал...
- Куда ты с ним ехал, интересно? - пристально глядя мне в глаза, спрашивает Коломеец.
- "Куда, куда"! До Жмеринки ехали разом, а потом...
- Что, что? - настораживаясь, выкрикивает Никита. - Ты ехал с Печерицей до Жмеринки?!
И не успеваю я рассказать историю встречи с Печерицей в поезде, как Никита вдруг круто останавливается и кричит мне прямо в лицо:
- Чудак! Да пойми ты: это все чертовски важно! Чего ж ты раньше не рассказывал? А ну, давай со мной!.. Фурман, веди за меня колонну!
Мы выскакиваем из рядов.
Ячейка, освещенная светом факелов, идет дальше, на Советскую площадь, к трибунам, неся большой портрет Христо Кабакчиева, а мы с Никитой мчимся на Семинарскую, к большому двухэтажному дому.
ЗВОНОК ИЗ МОСКВЫ
Еще раньше я знал одну черту Коломейца: он любил быть таинственным.
Спрашиваешь его о чем-нибудь интересном - кажется, проще всего: ответь, не береди загадками душу человека. Так нет! Никита будет тебя мытарить, водить вокруг да около и как бы нарочно, когда ты сгораешь от нетерпения, начнет рассказывать совсем другое, чего ты и не ждешь.
Примерно так случилось и сейчас.
Увлекая меня из колонны демонстрантов к дому окружного отдела Государственного политического управления, Коломеец всю дорогу молчал. На все мои вопросы он отвечал одной фразой: "Потерпи малость!"
Зажимая в руках синенькие листочки пропусков, мы взбегаем наверх. Видно по всему, что Коломеец бывал здесь раньше: он взбирается по лестнице смело и решительно. Я следую за ним. Вот и площадка верхнего этажа.
Никита уверенно входит в полутемный коридор и останавливается у дубовой двери. Он громко стучится в нее.
- Войдите! - доносится из-за двери.
Плотные, тяжелые шторы на окнах. Два застекленных шкафа. Третий большой несгораемый шкаф притаился в углу. Полузадернутая занавесочкой карта с флажками прибита в простенке. Под этой картой, по-видимому изображающей линию границы, в тени настольной лампы сидит уполномоченный погранотряда Вукович - тот самый высокий блондин-пограничник, который долго бродил возле штаба ЧОНа вместе с Полевым после тревожной ночи, когда Бобырь упустил бандита, пробравшегося на крышу.
- Вот только что парень вернулся из Харькова. Говорит, что видел Печерицу в Жмеринке, - с места в карьер рассказывает Никита уполномоченному.
- Около Жмеринки, - поправляю я.
- Интересно! - говорит Вукович и приглашает: - Садитесь, пожалуйста, товарищи. Я вас слушаю.
...Почти все уже рассказано.
- Так как же все-таки называлась станция, где вы последний раз видели Печерицу? - спрашивает Вукович.
- Я спал, когда он слез.
- Это я понимаю, но когда последний раз вы видели Печерицу? спрашивает Вукович.
- После Дунаевец... Нет, нет... Там была первая проверка билетов.
- А где была вторая? Ну вот, когда этот, в стеганке, читал литер?
- Не знаю... Поезд шел, и меня разбудили.
- Минуточку! - И Вукович заглядывает в блокнот. - Вы сказали, что Печерица спрашивал, была ли уже ревизия?