Мамка что-то проворчала себе под нос и тихо прикрыла сводчатую дверь, обитую красным бархатом.
- Сама затворница, и за мной по пятам ходит да невеселые речи сказывает. Так нельзя, эдак нельзя. Живу, словно в ските. А мне все на коня хочется. Дозволь, государь мой, - целуя князя в губы, высказала Елена.
- Опять за свое, княгинюшка. Брат твой - Григорий Шаховокий - отменный наездник. Знаю о том. Со шляхтой он знается, а там свои обычаи. Девки там, сказывают, ежедень на конях скачут. А здесь Москва, Еленушка. И тебе на коне теперь быть не дозволено. Засмеют меня бояре. А коли скушно тебе - в саду с девками развлекись, хороводы сыграйте, гусельников да скоморохов позовите.
Когда на золотых окладах иконостаса багрянцем засверкала вечерняя заря, в княжьи покои снова вошла мамка Секлетея и напомнила супругам о начале всенощной.
Глава 36
"КНЯЖЬЯ ДОБРОТА"
Над боярской Москвой плывет утренний благовест.
Иванка Болотников, прислонившись к бревенчатой стене темного подклета, невесело раздумывал:
"Прав был Пахом. Нет на Руси добрых бояр. Вот и наш князь мужику навстречу пойти не хочет. Даже выслушать нужду мирскую ему недосуг".
Рядом, свернувшись калачиком на куче соломы, беззаботно напевал вполголоса Афоня Шмоток. Болотников толкнул его ногой.
- Чего веселый?
- Кручину не люблю. Скоро в вотчину поедем. Вот всыплет нам князь кнута и отпустит восвояси. Агафья там без меня скучает.
- У тебя баба в голове, а у меня жито на уме. Князя хочу видеть. Нешто он крестьянам хлеба пожалеет? Не посеем нонче - и ему оброка не видать.
Афоня выглянул в малое оконце, забранное железной решеткой и оживился:
- Примет тебя князь, Иванка. Глянь - воротный сторож по двору идет. Денежку он зело любит. Вот мы его сейчас и облапушим, - довольно потирая ладоши, проговорил бобыль и крикнул в оконце. - Подойди сюда, отец родной!
Привратник, услышав голос из подклета, остановился посреди двора, широко зевнул, перекрестил рот, чтобы плутоватый черт не забрался в грешную душу и неторопливо, шаркая по земле лыковыми лаптями, приблизился к смоляному срубу.
- Чего рот дерете, мужичье?
- Поначалу скажи, как тебя звать-величать, батюшка?
- Звать Игнатием, а по батюшке - сын Силантьев, - позевывая, прогудел привратник.
- Нешто Игнатий! - обрадованно воскликнул Афоня, высунув в оконце жидкую козлиную бороденку. - Ну и ну! Однако, счастливец ты, отец родной.
- Это отчего ж? - недоуменно вопросил Игнатий.
- Через неделю тебе вино да хмельную брагу пить за день святого Игнатия - епископа Ростовского. Великий богомолец был и добрыми делами среди паствы далеко известен. Тебя, чать, не зря Игнатием нарекли. И в тебе добрая душа сидит.
Привратник ухмыльнулся, пегую бороду щепотью вздернул.
- Ишь ты! Все святцы постиг.
- А теперь скажи мне, мил человек - почем нынче на торгу добрый суконный кафтан? - елейно продолжал выспрашивать Афоня.
- Четыре гривны, братец.
- Так-так, - поблескивая глазами, раздумчиво протянул бобыль, а затем проговорил участливо. - Вижу, одежонка на тебе, Игнатий, свет Силантьев, немудрящая да и лаптишки княжьему человеку не к лицу. Проведи нас к князю в хоромы, а мы тебе за радение на суконный кафтан да сапоги из юфти полтину отвалим. Глядишь, день святого Игнатия в обновке справишь.
- Отколь у вас экие деньжищи? Поди, врешь, братец.
Афоня тронул за рукав Болотникова, шепнул:
- Вынимай мирскую полтину, Иванка. Показать Игнашке надо. Дело верное, клюнет.
Болотников протянул бобылю деньги. Афоня, зажав монеты в кулаке, показал их привратнику.
У Игнатия аж борода заходила, а в глазах заполыхали жадные огоньки.
- Давай сюды, братец. Так и быть, провожу вас к князю.
- Э-э, нет, мил человек. Поначалу службу сослужи, а потом и награду получишь.
Привратник озадаченно заходил вдоль подклета. Князь Андрей Андреевич крут на расправу. Выпускать мужичков не велено. А вдруг у них какой злой умысел противу князя. Случись чего - и головы тогда не сносить.
А бобыль все заманчиво вертел монетами, смущал привратника, говорил речисто:
- Али тебе обновка не нужна, отец родной? Отомкни замок, батюшка. А мы тихонько и в хоромы. Людишки мы смирные, князя долгими речами неволить не станем. Порадей за мирское дело. А уж коли тебя князь слегка кнутом и попотчует - стерпи, милок. Полтина на дороге не валяется.
Игнатий покряхтел, покряхтел и отомкнул висячий замок на двери.
- Грех на душу беру, православные.
- Один бог безгрешен, отец родной. Нет на Руси человека, чтобы век свой без греха прожил. У святых отцов не найдешь и концов, батюшка, ласково проронил Шмоток, отряхивая с себя ржаную мякину.
Болотников поднялся с пола и тихо похвалил бобыля:
- Тебе только думным дьяком быть, Афоня. Ну и хитер!
Привратник, воровато озираясь по сторонам, подвел мужиков к терему. Кабы Якушка не заметил, тогда - пропащее дело.
По двору сновали холопы в легких летних кафтанах и сенные девки в цветастых сарафанах, бабы в повойниках30, кокошниках31 и киках.
Поднявшись на красное крыльцо, Болотников решил про себя: "Ежели князь жита крестьянам не даст - о грамотке ему поведаю. Была не была. Иначе голодовать всему страдному люду".
- У спального холопа Игнатий выведал, что князь только что покинул моленную и теперь снова собирается в сад дрова поколоть.
Привратник легонько стукнул в дверь, перекрестился, вошел в палату и разом бухнулся на колени. Задевая длинной пегой бородищей заморский ковер, проронил со смирением:
- Уж ты прости раба своего, батюшка князь. Не прикажи казнить, дозволь слово молвить.
Андрей Андреевич недовольно глянул на своего холопа. Такое случалось впервые, чтобы холоп без спросу, без ведома в палату вваливался.