Пробегает, воздев руки к небу, рыдающая женщина.
- Что случилось? Абрашка, сходи посмотри! - Я оборачиваюсь к брату, но его нет. - Абрашка, где ты?
Наверное, убежал. А меня толкают, меня подхватывает толпой, оглушают криками.
- Живой еще?
- Кто его знает! Детские косточки такие хрупкие!
- Да это еврейский мальчик!
- Если Господь захочет, Он сотворит чудо!
- Чей это ребенок? Вы его знаете?
- Ну да. Я его сразу узнал, это же Алтин младший.
- Абрашка!
У меня кровь застывает в жилах.
Да как же так? Только что был тут, рядом. И что его понесло к этим саням? А мама, Боже, что скажет мама? Нас больше никогда не выпустят на улицу.
Задыхаясь, бегу вместе с толпой.
Лошадь наконец останавливают.
- Подай назад, приподними сани! - кричат перепуганному мужику. Лошадь виновато опускает морду. Мужик соскакивает с козел, лихорадочно крестится и божится, что не нарочно.
- Что ему вдруг вздумалось бросаться под копыта? А скотине-то не втолкуешь! Беда с этими сорванцами! Господи Иисусе, Пресвятая Богородица...
- Оставь в покое свою Богородицу, переворачивай скорее сани!
Сани длинные и пустые. Сквозь щели в дне видно что-то черное, лежащее на снегу. И капля красной крови. Я закрываю глаза.
"Боже мой, это Абрашка! Неужели он мё... ?"
Люди поднимают и опрокидывают сани. И не верят своим глазам.
Абрашка выкарабкивается и встает на ноги живой и невредимый. Только под носом размазана кровь. Да еще и смеется. Я пытаюсь пробиться к нему. О чудо, он живой! Мы и дальше будем бегать по улицам!
Но меня с силой отпихивают. Похоже, увидев, что мальчишка жив, народ разъярился пуще прежнего. Теперь Абрашку готовы задушить.
- Ты что же думаешь, негодяй, тебе это так пройдет? У людей чуть сердце не разорвалось, а он ухмыляется!
- Да это выродок какой-то! Бес в нем сидит, сдох бы, так, может, оно и лучше!
- И то! Работаешь, надрываешься, чтоб их вырастить, а они по улицам шастают.
- Да разве удержишь их дома, когда снег выпал?
- Что тут рассусоливать! Отвести его к родителям, да и все. Ребе ему покажет, как под сани бросаться...
Абрашку собираются понести на руках.
- Нет, вы только гляньте! Есть же Бог на небе! На мальце ни царапины!
Пока толпа дивится, Абрашка выворачивается из-под рук и дает тягу. Добежав до нашего подъезда, оборачивается, делает мне нос и кричит:
- Эй, Башка! Айда на каток!
КАТОК
Зима в разгаре. Днем все бело, ночью идет снег. Установились морозы, сугробы затвердели, как камень, реку сковало льдом. С моста видна окруженная елками площадка - каток.
Кататься на настоящих коньках - о, это наша мечта!
У Абрашки был один конек, и тот заржавевший. Он подвязывал его к ноге, и вперед! Другая, свободная, нога ритмично отталкивалась, ржавое железо скребло по льду.
Я же, стараясь догнать его, бежала следом и утопала высокими ботинками в снегу.
Каждый вечер я приставала к маме:
- Ну, пожалуйста...
- Побойся Бога, спятила ты, что ли? - говорила мама, строго глядя на меня. - Опять про коньки? Где это видано, чтобы девочки катались на коньках? Фу, просто неприлично. - Я глотала подступавшие к горлу слезы, а мама продолжала: - Не ожидала от тебя, Башутка! Ты уже большая, ходишь в школу. Что там скажут?
- Абрашка тоже учится, а целыми днями катается.
- При чем тут Абрашка? Какое может быть сравнение? Кто он такой? Мальчишка, пострел, пустая голова. Нашла с кого брать пример! Тебе и думать об этом стыдно! Иди-ка повтори уроки!
- Да я уже наизусть все знаю.
Огорченная, я шла прочь.
Но прошел год, и я снова взялась за свое.
- Как?! Снова коньки? Я тебе дам коньки! Раз и навсегда выкинь это из головы, понятно?
- Мама, но в этом году все мои подруги катаются на коньках.
- Какие подруги? Не упрямься! Ты и так-то на каждом шагу спотыкаешься, не хватало еще, чтоб голову и ноги посреди улицы переломала!
- Но, мама, есть же настоящий каток!
- Нынче с этими детьми совсем сладу нет! Каток! Еще чего! И слышать об этом не хочу. Кататься вместе со всякой шпаной, взбредет же такое в голову!