- Хорошо, - ответил старик, - ты парень хоть куда, женишься, из опричнины выйдешь, ума тебе не занимать стать, тестю помогать станешь по торговле, а брату для дочери человек надобен, а не богатство, его у него и так хоть отбавляй, и то в пору... Да коли она тебе люба и ты ей... так мой совет брату будет, чтобы и за свадебку.
Не ожидавший такого быстрого согласия Карасев повалился в ноги Федосею Афанасьевичу.
Тот поднял его и облобызал.
- Не торопись благодарить, то мой ум раскинул, а у брата, чай, другой... А отпишу, сегодня же отпишу...
И Федосей Афанасьевич отписал.
Томительно шли недели. Наконец получился ответ из Новгорода, просят-де зятюшку нареченного побывать, потому девка дурит наподи и сладу нету, вынь ей да положь жениха слободского, так хоть посмотреть, каков он из себя, и если хороший человек, то и по рукам ударить, волей-неволей, придется, дочка-то ведь одна.
Так писал Афанасий Афанасьевич.
Ликованию Семена Иванова не было конца.
Задумал он сейчас же отправиться на побывку в Новгород, да царь сам кликнул его да и услал в Литву, с письмом к князю Курбскому.
Произошла, таким образом, неожиданная отсрочка свидания с невестой, он уже мог называть ее так, - на несколько месяцев.
Отписал Федосей Афанасьевич и об этом брату и племяннице.
Семен Карасев уехал.
Мы видели, что застал он, когда наконец попал в этот дорогой его сердцу Новгород: замученного до смерти будущего тестя и опозоренную товарищами невесту.
VIII. В родительском доме
Тихо ехал Семен Иванов со своей роковой ношей по пустынным улицам Новгорода и думал свои горькие думы.
Как посмеялась над ним злодейка-судьба! Какими радужными мечтами тешила она его за последнее время, и вдруг... В один день, в один час почти отняла буквально все, чем красна была его жизнь.
Перед ним лежит почти бездыханный труп безумно любимой им девушки, впереди грозный суд царя и лезвие катского топора уже почти касается его шеи. Он чувствует холодное прикосновение железа, но он не своей головы жалеет... "Что станется с ней, с Аленушкой, когда она очнется... да и как привести ее в чувство... Где?.. Какому надежному человеку поручить ее... и умереть спокойно... А если царь смилуется над своим верным слугой и не велит казнить... тоже в какой час попадешь, к нему... тогда... еще возможно счастие... если Аленушка да отдохнет... Опозоренная... так что же, не по своей воле... люба она ему и такая... люба еще более... мученица"... мелькают в голове его отрывочные, беспорядочные мысли.
Он въехал на Рогатицу. Тут жили богатые посадские люди новгородские. Тут же он знал, что находился и дом Афанасия Афанасьевича Горбачева.
Но где он? На улице ни души.
Вот, на его счастье, из калитки одного дома вышел, озираючись, какой-то мужичонко.
- Дядюшка, а дядюшка!.. - окликнул его Карасев.
Тот взглянул и чуть было не дал тягу, но Семен Иванов предупредил его, обскакав наперерез.
- Родимый, не погуби, не повинен в изменном деле, - упал тот перед ним на колени.
- Какое тут изменное дело!.. Где тут дом купца Горбачева?
Мужичонко даже ошалел от такого неожиданного вопроса. Семену Иванову пришлось повторить его.
- Горбача-то... А вон насупротив!.. - поднялся с колен успокоенный мужичонко. - Только его самого надысь прикончили, - добавил он, сделав выразительный жест рукою.
Карасев направился к воротам указанного дома, а мужичонко все-таки тотчас же дал тягу и скрылся в тех же воротах, откуда вышел.
Ворота указанного Семену Иванову дома были отворены настежь.
Он въехал во двор, осторожно слез с седла и, положив на левую руку бесчувственную Аленушку, правой привязал коня к столбу находившегося во дворе навеса.
Бережно понес он свою драгоценную ношу в дом.
Дверь в доме тоже была открыта настежь.
Он вошел в первую горницу.
С первых же шагов было видно, что дом разграблен дочиста.
Семен Иванов положил Аленушку на лавку. Она не подавала никаких признаков жизни.
Он вышел снова во двор, добыл в полу кафтана чистого снегу и начал смачивать ей лицо, виски.
Холодная влага подействовала. Несчастная глубоко вздохнула.
- Аленушка! - тихо окликнул он ее.
Она с трудом открыла, видимо, от слез потяжелевшие глаза.
- Сеня... Сенечка!..
Она сделала движение встать, но не могла.
- Лежи, лежи, родимая!
- Где отец?
- Жив, здоров, не тревожься...
- Неправда... Тот сказал... палками... - еле слышно простонала она.
- Брешет он, рыжий пес, брешет... Не тревожь себя, родная... для меня...
- Для тебя... а по что я-то нужна тебе такая... сегодняшняя...
- Дорога ты мне была и есть... невеста моя ненаглядная, - наклонился он к ней и поцеловал ее в лоб.
- Не тронь! - вскинула она на него свои чудные, истомленные страданьем глаза. - Не стою я тебя... Я погибшая...
- Что ты, что ты, родная, не гони меня от себя, твой я, по гроб жизни твой!