- У нас тут возбужден будет вопрос о перемене председателя, - подошел к Когану Сергей Сергеевич.
Вывих при его приближении быстро отошел и направился в залу заседания, окинув Петрова-Курского презрительным взглядом.
- Желал бы я знать ваше мнение на счет этого, уважаемый Исаак Соломонович.
- На счет перемены председателя. А! Это очень кстати, и знаете, добавил он таинственно, - если будет другой председатель, я пожертвую для общества. Передайте это от меня членам.
- Непременно передам. Мы думаем выбрать Величковского, он человек с честным направлением.
- Величковского? Да! Он с честным направлением. Я согласен, согласен, - важно изрек Коган.
- Идите же, идите, - заспешил Курский и побежал обратно в залу, откуда уже слышались шумные возгласы.
Исаак Соломонович с Чадилкиным направились было туда же, но оттуда, как бомба, вылетел Вывих.
- Идите, идите, Исаак Соломонович, - подскочил он к ним. - Читают отчеты. Очень интересно, как они так подтасовали. Деньги растрачены. Завтра же в газетах тисну. Целый фельетон выйдет. Строчек в триста значит, пятнадцать рублей получу. Идите скорее.
- Идем, идем! Надо другого председателя выбрать. Я думаю Величковского, он с честным направлением, - сообщил Коган Вывиху.
- Величковского, конечно, Величковского, - подтвердил на ходу уже в дверях Марк Иванович.
- Видно, - думал Алексей Алексеевич, идя вслед за ними, - в нынешнем году слетит господин Бежецкий - это не прежнее время. Баба замешалась, а во всякой гадости ищи женщину, а она тут и есть. Будет теперь знать, как мне не додавать денег. За постройку прошлого года мне не додали, а в нынешнем другого архитектора взяли. Я ему удружу.
Все трое вошли в зал.
XIII. Скатертью дорога
Заседание в самом деле было бурное.
По прочтении отчета, со всех сторон послышались возгласы.
Громче всех раздавались голоса Петрова-Курского и Городова.
- Неправда, неправда, вы подтасовали счета! - слышались крики.
- Это оскорбление личности! - старался перекричать Шмель, читавший отчеты.
- Вашей рукой счета переправлены. Какой вы эконом! - раздался громкий голос Городова.
- Вам самому хочется в экономы попасть, по этой причине я и не гожусь, - отпарировал Борис Александрович.
- Не ваше дело, чего я хочу, но во всяком случае брать жалованье с общества не стану, - наступал на него тот.
- Я и не беру. Неправда. Не беру.
- Господа, господа, потише, замолчите! - вступился Бежецкий.
- Не хочу я молчать. Вы, конечно, будете за него заступаться. Куда годны такие распорядители? - горячился Михаил Николаевич.
- Перестаньте, Городов! - перебил его Владимир Николаевич.
- Не делайте скандала, Городов! Зачем скандал? - увещевал его Бабочкин. - Не живется покойно! - добавил он как бы про себя.
- Господа, что же вы молчите! Наши деньги летят, а все молчат! воскликнул Городов.
- Вы оскорбляете, - начал было Шмель.
- Не оскорблять, а выгнать вас за это надо! - крикнул Михаил Николаевич.
- Выгнать, выгнать! - послышались сначала робкие голоса, а потом они стали все смелее и громче.
- Вот скандал! - захлебывался с восторгом Вывих. - Что завтра я напишу, что напишу!
- Вон, вон! - послышалось несколько голосов.
- Да, вон, нам воров не надо! Баллотировать.
- Баллотировать, баллотировать! - подхватили голоса.
- Постойте, постойте, господа! Вы меня этим оскорбляете, - заявил Владимир Николаевич.
- Господа, не оскорбляйте его недоверием. Это нехорошо! - заявила Щепетович, сидевшая около Бежецкого.
- Так не молчать же всем из-за того, что вы оскорбляетесь, возразила громко Крюковская, окинув ее злым взглядом, - дело важнее вас.
Бежецкий с ненавистью посмотрел на нее.
- Правда! Правда, Надежда Александровна! - закричал Сергей Сергеевич.
- Мы верных отчетов требуем, - вступился Городов.
- И вы обязаны их дать, - в упор сказала Владимиру Николаевичу Крюковская.
- Имеем на то право! - высказался Чадилкин.
- Юридическое право, - подтвердил Михаил Николаевич.
- Имеем право, имеем право! - послышались крики.
- Конечно, имеете, и требуйте, господа! - обратилась к собранию Надежда Александровна.
- Требуем! Требуем! - раздались крики.
- Вам что до других за дело? Не мешайтесь в историю, - прошипел сквозь зубы, обращаясь к ней Владимир Николаевич.
- Я о деле говорю, - каким-то неестественным голосом крикнула она, оно мне дороже всего. Напрасно думаете, что я уж и на это права не имею и разум настолько потеряла, что и об искусстве забыла. Оно для меня выше всего и, конечно, выше ваших личных интересов.