То, что я специализировался на ближнем бое и то, что мои аспекты, а теперь и основания Формулы были под это заточены, не означало, что не умел в скрытность.
За более чем сто пятьдесят лет исследования мировых приказов я успел накопить их больше тысячи, из которых не меньше нескольких десятков относились к категории сокрытия энергии, присутствия и формы.
К тому же теперь, проводя эти мировые приказы через Формулу, я мог значительно повышать их эффективность и точность контроля по сравнению с тем, что было раньше, когда я использовал чистую энергию аспектов.
Так что пробраться под покровом ночи в дом П-три по улице Тридцати Семи Магистров, обойдя следящую систему и нескольких наблюдающих за периметром Магистров, оказалось вообще не сложно.
Липпарион, внучатый племянник главы секретной службы, сладко спал в своей постели. Дедушка, похоже, ещё не рассказал ему, что встретился с Алистером и наслушался от него много чего неприятного в адрес внука.
Это было прямо-таки идеально. Как минимум, у меня появилось время на то, чтобы подготовить сцену.
Вообще, я не был сторонником каких-то картинных жестов, напускного пафоса и прочего подобного. Если момент располагал к крутой фразе — тогда да, удерживать себя от того, чтобы не сказать что-нибудь эдакое, было глупо.
Но специально подстраивать ситуацию, чтобы произвести дополнительный эффект? Это было не слишком-то эффективно, муторно, в целом бесполезно, а меня самого просто от мыслей о подобном схватывал приступ испанского стыда.
Тем не менее, я не мог не признать, что иногда маленькое театральное представление могло быть полезным. Например, запугав цель правильно, можно было не бояться, что она побежит жаловаться деду, а это автоматически убирало серьёзную головную боль.
К тому же одной из моих целей было порадовать Алистера, которому сейчас, наверное, приходилось с намыленной жопой носиться едва ли не по всем Землям Небесного Грома, чтобы справиться с последствиями выходки Липпы. Думаю, он бы не оценил, если бы я просто нагрянул к внучку Баройтина, сказал: «БУ!», клацнул челюстями и свалил.
Так что, поддерживая мировые приказы сокрытия, прятавшие мою ауру, звуки, что я производил, моё присутствие и даже моё дыхание, чтобы не только охранники, но и сам Липпа ничего не заподозрили, я почти два часа убил на то, чтобы исписать стены его комнаты сложной вязью рун.
А затем уселся в одно из кресел, расставленных вокруг небольшого круглого стола, развернулся к кровати Липпы, отсмеялся, пока была возможность сделать это бесшумно, и, наконец, изобразив непроницаемый покер-фейс, снял всю маскировку.
В следующую секунду простынь, одеяло и подушка парня вспыхнули ярко-белым пламенем, не вредящим, но всё равно обжигающим.
Ну, как парня. Липпа был почти в три раза меня старше. Но я уже давно перестал считать возраст в фактически прожитых годах. Великие Души были таким местом, где можно было как почувствовать себя стариком в пятьдесят, так и остаться с детским мышлением даже после тысяч и тысяч прожитых лет.
С учётом того, что Липпарион был внуком большой шишки из ближнего круга Мудреца, прожил всю свою жизнь в роскоши и комфорте, работу получил благодаря связям, занимался чем хотел, не неся за это особой ответственности, и явно не собирался делать что-либо самостоятельно, тратя время на подсиживание коллег, «парень» для него было даже небольшим преувеличением.
— КТО⁈ — тут же вскочил Липпа, активировав магию.
Алистер сказал правильно: у него была пятая стадия. Но его сила по сравнению с силой Алистера была просто смехотворна.
Пожалуй, мне бы даже не потребовалось всех тех рун, что я так кропотливо вписывал, чтобы полностью его подавить. Но, раз уж заморочился, было грех не воспользоваться.
Энергия, что Липпа поглощал своей Формулой, начала стремительно иссякать, как вода через решето уходя в аспект чревоугодия. При этом, благодаря рунам, выполнявшим роль промежуточного «модема», для него это должно было выглядеть так, будто его мировую ауру пожирает само окружающее пространство.
Он попытался создать какое-нибудь заклинание, но энергия утекала быстрее, чем он успевал придать ей хоть какую-то форму. Даже оставаясь Магистром пятой стадии, сейчас Липпа был совершенно беспомощен и беззащитен.
Вообще, я мог бы попросту блокировать комнату, изолировав её от окружающего мира, чтобы мировая аура вообще сюда не попадала. Но даже со всеми мерами предосторожности и мировыми приказами сокрытия, комната, «исключённая» из реальности, наверняка привлекла бы внимание охранников.
К тому же, как по мне, чувствовать, что твоя сила всё ещё с тобой, но при этом совершенно бесполезна перед лицом неведомого врага, было куда страшнее, чем не ощущать её вовсе.
— Доброй ночи, Липпарион, — произнёс я размеренным тяжёлым голосом. — Как спалось?
— Кто… — его голос, в противовес моему, дрожал так, будто он вот-вот заплачет. М-да. «Парень» для него действительно было слишком лестно. «Мальчишка» — вот это было куда ближе. — Кто вы такой?
— Я — посланник друзей вашей матушки. Им пришлась совсем не по душе ваша последняя выходка.
Всё это было полнейшей импровизацией, выстроенной на основе догадок и обрывков информации, полученной от Алистера и Байротина. Но опыт общения с представителями самых разных кланов в Единстве, что у меня имелся, давал определённую уверенность в том, что я не ошибусь.
И это действительно сработало.
— Мамы? Она мне ни о чём подобном не говорила… Подождите, я ведь ничего такого не сделал! Просто приказал некоторым её подчинённым сообщить, если они заметят этого ублюдка Кроули!
— Люди вашей матушки не принадлежат ей одной. Использовать их для личных целей, тем более в таких масштабах — это не слишком хорошо. Тем не менее, наши общие друзья, разумеется, не стали бы отправлять меня по таким пустякам, если бы ваши действия никак не повлияли на их планы.
- Что повлияло? На что повлияло? Я не понимаю!
— Дорогой мой, думаю, вы достаточно умны, чтобы понять это самостоятельно. Подумайте хотя бы немного. Какой смысл позволять вам пользоваться ресурсами наших общих друзей, если вы не способны даже на это? Какой смысл в принципе позволять вам дальше жить, если есть риск, что вы по недомыслию снова поставите под угрозу их планы?
Я услышал, как сердце в груди Липпы забилось в полтора раза быстрее, увидел, как на его лбу выступила испарина, почувствовал его дрожь. Пожалуй, ещё никогда в жизни он не думал так быстро, как сейчас.
- Погодите… вы хотите сказать, что Кроули… работает на них⁈ Но ведь он — грёбаный карьерист, сволота, обошедшая меня и ставшая заместителем деда, несмотря на все его обещания! Он только и может, что строить свои козни, чтобы выслужиться и заработать как можно больше заслуг!
Ну, отчасти он, конечно, был прав. Я не сомневался, что на пути к своей цели Алистер был более чем способен идти по головам. И наверняка кто-то из тех, на кого он наступил, этого не заслужили.
Вот только звучало всё это не как разумные обвинения, а как ябедничание воспитательнице на другого мальчика, который, видите ли, уже в третий раз качается на качелях, и не даёт бедненькому-несчастненькому Липпе покачаться тоже.
В детскому саду подобное ещё могло сработать. Но во взрослом мире, где в принципе не существовало понятия «по-честному», это было попросту смешно.
— А вы не думали, дорогой Липпарион, что таким стремительным карьерным взлётом Кроули кое-кому обязан? - извини, Алистер, я не специально выставил тебя протеже неизвестных «Их». Так пошёл диалог. — И сейчас, когда он стал заместителем уважаемого Баройтина, и он, наконец, стал полезен, вмешались вы и всё испортили!
— Почему они выбрали его, а не меня⁈ — вместо ответа на моё обвинение взвился Липпа.
Я едва удержался от того, чтобы закатить глаза. Твою мать, тебе сколько лет вообще? Четыреста или четыре?
— Ваша матушка точно не оценила бы то, что вас отправляют на настолько опасные задания. К тому же им нужен был кто-то неизвестный и ни с кем не связанный. Тот, в случае исчезновения которого никто бы не стал жалеть. Однако мы отвлеклись. То, что я сегодня пришёл к вам, как друг, не значит, что весь наш разговор пройдёт в комфортной для вас обстановке.
— Что… что вы хотите сделать?
— Вы сорвали планы наших общих друзей. Планы, на подготовку к которым ушли годы и тонны ресурсов. Вы не знали, что делаете, и это можно считать смягчающим обстоятельством. Тем не менее, если вы не понесёте за подобный промах заслуженного наказания, думаю, будет немного несправедливо. Вы со мной согласны?
- Поговорите с моей мамой! Она всё решит!
Реально четыре года…
— Она достаточно вас защищала. Кредит доверия к ней у наших общих друзей оказался исчерпан, преимущественно из-за вас. Так что больше это не сработает. Вы провинились — значит будете наказаны. А если попытаетесь потом искать «справедливости» у своей матушки или деда — наши общие друзья сочтут это проявлением крайнего неуважения. Думаю, не надо объяснять, чем это будет чревато. Не только для вас, но и для них.
- Я… я не хочу! Пожалуйста, не надо!
Он начал отползать от меня по кровати, попытался ещё несколько раз применить заклинания. То ли чтобы отбиться, то ли чтобы привлечь внимание охранников.
Но они, благодаря рунам, сейчас продолжали видеть картину того, как Липпа спокойно спит. И раз уж он не сумел использовать магию, находясь в более-менее стабильном состоянии, то теперь, полный страха и даже паники, его шансы хоть на что-то упали буквально до нуля.
Подождав несколько секунд, чтобы градус ужаса достиг максимума, я поднялся из кресла и неторопливо пошёл к Липпе.
— Будьте мужчиной, дорогой Липпарион. Примите наказание с достоинством. Однажды я тоже провинился перед нашими общими друзьями. Видите моё лицо? Этот ожог ничем не спрятать и никак не исцелить. Но я выжил. И вы выживете. Может быть не целиком, но выживете. А от сопротивления всё будет только больнее и дольше.
- Не надо! Пожалуйста! НЕ-Е-ЕТ!!! — он уже не кричал, а попросту выл, при том что я ещё даже ничего не сделал.
Когда я приблизился к кровати вплотную, он спрыгнул с неё и побежал к двери, начав в неё усиленно ломиться, не прекращая вопить и рыдать. Когда я, не зная, смеяться мне или закатывать глаза, «догнал» его всё тем же неспешным шагом, он снова «сбежал», на этот раз забившись в угол за шкафом.
А когда я «нашёл» его и там, и наконец протянул руки к этому четырёхсотлетнему дитю, банально чтобы он снова не дал дёру в другой угол комнаты, почти сразу ощутил характерный запах мочи.
Определённо такой персонаж мог попасть в секретную службу только благодаря процветающему кумовству.
И ведь ещё метил на должность заместителя Байротина. Тот хотя бы был умён, строг и силён. То, что Алистер был умнее, не умаляло его способностей. Но Липпа был совсем уж маменькиным сынком, во всех смыслах этого слова.
Даже пытать его как-то расхотелось. Тем не менее, оставить на память о себе хоть какой-то след всё-таки было нужно.
Когда я уйду, страх со временем пройдёт. Если у Липпы не останется никаких напоминаний об испытанном ужасе, в конце концов избалованность и привычка ощущать собственную вседозволенность возьмут верх и он побежит-таки жаловаться матери.
Стараясь не наступить в расширяющуюся лужу, касаться её даже мировым приказом было мерзко, я положил руку на голову вздрогнувшему, как от выстрела Липпе, и активировал приказ, специально разработанный для таких вот ситуаций.
Когда-то, больше ста лет назад, я поймал аватар Амалы и сожрал её целиком, от кончиков пальцев до головы. При этом из-за того, что энергия Закона Руйгу пропитывала физическое тело аватара, боль, что Амала испытывала, была едва ли не порядок больше, чем если бы страдало исключительно тело.
Помня об этом, впоследствии я разработал мировой приказ, вернее комбинацию приказов, позволяющую использовать тот же приём и на обычных Майигу и людях.
Суть комбинации была проста. Пропитать организм цели собственной мировой аурой, подсоединить эту мировую ауру к её сознанию, а затем нанести любой, какой заблагорассудится, урон телу.
Эффект получался ровно тот же: мировая аура, для которой не существовало ограничений на проводимость боли, в отличие от живых нервов, отправляла в мозг жертвы ни с чем не сравнимый коктейль агонии.
Правда, была проблема. Это была моя мировая аура, и я не мог разорвать связь, пока мировой приказ продолжал действовать, в результате чего испытывал всё то же самое, что и моя жертва.
Так что для полноценных длительных пыток это был не самый подходящий вариант. Но для того, чтобы дать кому-нибудь хороший такой заряд мучений — самое то. Я-то к боли давно привык, причём к самой мучительной, а вот моя цель — не факт.
И сейчас был идеальный момент, чтобы этим приёмом воспользоваться. Активировав мировой приказ, я использовал основание чёрного льда, чтобы хорошенько проморозить череп Липпы.
Моя собственная голова, хотя с ней всё было в порядке, в ту же секунду будто бы попала на девятый круг ада. С учётом того, что даже мне самому после такого было сложно стоять ровно…
А, ну да. Лужа стала ещё больше, глаза закатились, тело обмякло… Прекрасно. Он не потерял сознание, но от болевого шока больше не был способен даже минимальный тонус мышц поддерживать.
Что же, это можно исправить. Лёд сменился молнией, мою голову пронзил разряд в триллион вольт, а Липпа, взревев совсем уж нечеловеческим голосом, подскочил на месте и неожиданно попытался вцепиться мне в горло.
Видимо, это был тот самый момент, когда начинала кусаться загнанная в угол крыса. Тем не менее, надолго этого полубессознательного приступа храбрости не хватило.
После того, как я пощёчиной отправил его обратно в лужу, Липпа уже не пытался сопротивляться. Просто лёг, свернулся калачиком и начал тихонько подвывать, будто раненный щенок.
На этом можно было заканчивать. Вырубив его уже обычным разрядом, на время отключившим его нервную систему, я, чувствуя себя то ли нянькой, то ли уборщиком, выжег молниями лужу и вернул бессознательное тело в кровать. Штанишки я ему сушить, разумеется, не стал, обойдётся.
Осталось только одно. Оставить ему напоминание о себе, чтобы, очнувшись, он не подумал, что ему приснился самый реалистичный и ужасный в его жизни, но всё-таки кошмар.
И я не просто так указал ему на след от пламени Семургдалиона. За те недели, что мы летели из Содружества к Землям, я успел неплохо изучить это «клеймо».
Способов свести его так и не нашёл, зато понял, как можно примерно повторить эффект. Правда, оставлять Липпе след на лице было слишком палевно, у любого, в особенности у его мамочки, наверняка возникли бы вопросы.
Но никто не запрещал заклеймить паренька в другом месте. Например, на животе. И так как у меня было куда больше времени, чем у Семургдалиона, я смог проявить креативность.
С утра, когда Липпа проснётся и доберётся до ванной, в отражении в зеркале он увидит чёткую надпись: «Доброй ночи» над своим пупком. Думаю, это будет более чем достаточным напоминанием о произошедшем.
Стерев все руны, я восстановил работу его нервной системы, после чего скрылся в ночи, более чем довольный проделанной работой. Алистеру, уверен, тоже понравится эта история.
В названную им гостиницу я заселился через пару дней, после чего потратил остаток времени до его появления на прогулки, осмотр столицы и тренировки в духовном мире.
Я использовал уже существовавшую и привычную сеть нитей как базу для Формулы, а также не менее привычные аспекты и Сущности для создания оснований. Так что в целом ничего кардинально нового в моих способностях не появилось.
Но время, чтобы освоиться со всем этим и не чувствовать абсолютно никакого дискомфорта при использовании Формулы всё равно было нужно.
Алистер вернулся спустя три с половиной недели после нашего расставания. Загруженный и вымотанный, что было отчётливо видно даже с учётом его невероятно выносливого тела.
Перекинувшись со мной парой слов, он снова ушёл. Правда, на этот раз вернулся куда быстрее, уже вечером того же дня, куда более расслабленный и даже довольный.
— Похоже, всё прошло удачно? — поинтересовался я, откладывая книгу по истории Земель.
— В целом — да, — кивнул он, с размаху валясь на кровать, прямо лицом в подушку. — Чёрт, я ни разу за все сто пятьдесят лет так не вкалывал… мне надо прижизненный памятник поставить, как чемпиону трудоголиков.
— Памятник не обещаю, но могу тебе поаплодировать, — улыбнулся я, несколько раз картинно хлопнув в ладоши.
— Извини, я слишком устал, чтобы кланяться, — ответил он.
— Баройтин купился?
— У него явно остались какие-то подозрения. Но подкопаться он ни к чему не сможет. К счастью, я не просто так все эти годы сажал по всем Землям ростки будущих возможностей. Их плодами Баройтин наверняка обожрётся до колик.
— Как поэтично.
— Ой, иди ты. Имею право на любые метафоры, сколь угодно тупые. У тебя самого как прошло с Липпой?
— Ты не знаешь? Думал, это будет второе, что ты сделаешь, после разговора с Баройтином.
— Знаю, — Алистер попытался кивнуть, но из-за того, что подушка была довольно жёсткой, уперевшись в неё лбом, он просто поднял спину. — И, честно говоря, ты превзошёл мои ожидания. Раньше, когда мы встречались, он всегда строил недовольную мину и проходил мимо. А сегодня сам подошёл, спросил, как у меня дела, хорошо ли себя чувствую, не сильно ли навредила мне его выходка, извинился, даже поклонился. В общем чуть жопу лизать не начал. Ты что с ним сделал?
— Пожелал доброй ночи, — пожал я плечами.
— Мне так только не желай. Никогда.
— Договорились. Что у нас дальше по плану?
— Ничего, минимум пару месяцев, а лучше полгода, а ещё лучше год. Баройтин будет за мной следить, несмотря на то, что я предоставил ему идеальный отчёт, так что рыпаться опасно. Я уже передал сообщение остальным, чтобы они тоже пока не высовывались.
— Допустим. А потом?
— А потом… — Алистер приподнялся на локтях, взглянув на меня с заговорщицкой улыбкой на губах. — Озеро!
Я не сумел удержаться от ответной ухмылки. Даже ни разу не увидев это полумифическое место, благодаря тому, как Алистер о нём отзывался, я сам уже проникся атмосферой предвкушения.
Мистическое Озеро было целью Алистера едва ли не с самого его попадания в Земли. Местом, ради обнаружения которого он, фактически, и пошёл в секретную службу, чтобы иметь доступ к как можно большему объёму информации.
И самое забавное во всём этом было то, что Алистер до сих пор не знал, что же это Озеро скрывало. Впрочем, если это «что-то» требовало для открытия одновременного применения сразу десяти разных истоковых аспектов, быть чем-то заурядным оно по определению не могло.
Вздохнув, я усмехнулся ещё раз, после чего вернулся к чтению. Год пройдёт быстро. А потом…
Озеро! Да-да, именно так, обязательно с восклицательным знаком.
Озеро!