На контрасте со сложностью замка на двери, а также неприступностью внешних стен, которые можно было лишь пробить подавляющей мощью, но никак не расковырять и не раздолбить, внутреннее убранство тайника оказалось довольно скромным.
Небольшой зал без каких-либо украшений, кроме следов на стенах, с единственной квадратной платформой в дальнем от входа конце, окружённой колоннами.
Судя по лежащим по периметру платформы полуистлевшим кускам ткани, когда-то это было чем-то вроде занавеса, за которым, вероятно, скрывался хозяин тайника, когда к нему приходили верующие-последователи.
В стене зала прямо за платформой — небольшая и лишённая каких-либо украшений дверь. Ещё одна, уже более представительная, высотой в пять метров и когда-то покрытая мозаикой, сейчас почти полностью осыпавшейся, находилась слева от входа.
— Готов спорить, что там сокровищница, — указал на бо́льшую дверь Наскватч.
— Ага, — кивнул я. — Но истоковым аспектом фонит не оттуда.
Теперь, когда мы попали внутрь, энергию аспекта я мог чувствовать очень отчётливо, и исходила она из маленькой двери за платформой, где, вероятно, находились личные покои местного владыки.
— Тогда вперёд, — не став спорить, Наскватч вслед за мной двинулся к маленькой двери.
Внутри обнаружилась ещё одна комната, даже меньше предыдущей. В одном углу стояла каменная кровать, в другом — каменный же стол с чем-то, завёрнутым в неожиданно отлично сохранившийся кусок кожи, при этом, удивительно, не пропускавший ни восприятие мировой ауры, ни даже силу аспекта понимания. Остатки простого стула лежали на полу рядом.
Больше в комнате не было никакой мебели, как и других выходов. А то, от чего исходила энергия истокового аспекта, парило в воздухе посреди комнаты.
Это был скелет в лохмотьях, когда-то бывших одеждой, сидящий в позе лотоса. Скелет не был человеческим. У него было три глазницы, шесть недлинных рогов, торчавших по всей окружности головы и создававших видимость короны, в непропорционально длинной шее было десять позвонков, на руках и ногах — по семь когтистых пальцев, рёбра были слиты в единую костную броню, а из копчика рос метровый хвост.
Источник же энергии аспекта, в такой близости бывшей уже не просто сильной, а буквально подавляющей, находился у него в грудине. Вытянутый, похожий по форме на кошачий глаз, кристалл кромешно-чёрного цвета был будто бы вплавлен в кость.
— Ты можешь определить, что это за аспект? — понизив голос, будто проникнувшись торжественностью обстановки, спросил меня Наскватч.
— Не совсем, — кивнул я. — Это — один из чудовищных аспектов, пока могу сказать только это.
— Понятно. Как будем делить?
— Сначала посмотри, что там, — кивнул я на свёрток кожи на каменном столе. — Должно быть тоже что-то ценное.
Немного недовольно хмыкнув, Наскватч всё-таки подошёл и развернул кожу. Внутри обнаружилась книжечка в простой чёрной обложке, сто процентов не сохранившаяся бы и обратившаяся бы в труху, как и всё, что в тайнике было не каменного, если бы не странная кожа.
— Это его дневник, — произнёс Наскватч после перелистывания нескольких страниц.
— Ты можешь прочесть? — я удивлённо поднял бровь.
Надписи на стенах снаружи двери были на каком-то древнем языке, не имевшем никакого отношения ни к известным языкам Содружества, ни к языкам Божественного Царства и Земель Небесного Грома, которые я выучил за последние сто лет. Так что было логично предположить, что и дневник хозяина комнаты будет невозможно читать.
— Да, — кивнул Наскватч. — Это так называемое «немолвное письмо» — древний язык, на котором в прошлом часто вели летописи, уникальный, потому что у него нет устной формы, только письменная.
— О чём он пишет?
— Так… — было видно, что Наскватчу это всё также было очень интересно, и что его интересовал не только истоковый аспект. Потому он даже не задумался о том, чтобы начать спорить, перелистнув дневник к самому началу и всмотревшись в текст. — Здесь он вкратце описывает свою прошлую жизнь. Пишет, что был обычным человеком, даже не задумывавшимся о могуществе и власти, но потом началась большая война, и ему пришлось пойти на фронт. Там он храбро сражался за свою страну и за несколько лет дослужился до сотника, но однажды его отряд попал в засаду в горном ущелье. Чтобы получить хоть шанс на спасение и не позволить врагу захватить их живыми, он скомандовал прыгать в пропасть. При падении больше половины его солдат погибло, и почти все остальные сильно пострадали. Он сам сломал обе ноги и потерял глаз. Но это было не всё. Оказалось, что на дне ущелья обитал монстр!
— Ты явно увлёкся, — ухмыльнулся я.
— Этого не передать словами, но немолвное письмо невероятно красиво, — как будто даже слегка смутившись, ответил Наскватч. — Оно специально создавалось, чтобы записывать истории, и в нём есть множество слов, отсутствующих в любых других языках, с помощью которых можно в разы детальнее и ярче описывать что бы то ни было. В тексте описаны его отчаяние, ужас, боль, разочарование и прочие эмоции, и на немолвном письме это не может не захватывать.
— Надо будет научиться, — совершенно искренне кивнул я. — Продолжай.
— Да. Так вот, монстр. И это был необычный монстр. Тут он назван, если грубо перевести, как-то вроде «Пережиток и наследник древнейшей из эпох, прячущийся на изнанке мира от сияния нового солнца».
— Пережиток древней эпохи? — У меня в голове сама собой возникла картина того, как тело Демиурга после его самоубийства распадается на мириады чудовищ. — Написано, как этот монстр выглядел?
— Не точно. Написано, что он был уродлив, окутан тьмой, при том что сам не отбрасывал тени, что у него было три глаза, а ещё что он как будто бы был при смерти.
— И, дай угадаю, этот монстр не убил автора дневника, а как-нибудь вселился в него или заразил чем-то или типа того.
— М… да, ты прав! Монстр убил всех солдат за несколько секунд, но автора лишь укусил в руку, а потом исчез, оставив после себя только кожу. Это, собственно, кусок той самой кожи, — Наскватч поднял и показал мне тот лоскут, в который был завёрнут дневник.
— Кожу, да? Тогда я, пожалуй, знаю, что это за аспект.
— Откуда вдруг?
— У всех свои секреты, — пожал я плечами. — Это — аспект мары, царицы теней.
— Теней? — Наскватч недовольно нахмурился. — Не удивительно, что отец так хотел сюда попасть. Для него это — шанс на обретение ещё большей силы. Нам ни в коем случае нельзя позволить ему завладеть этим аспектом.
— Ответь, если не секрет, за что ты так ненавидишь Умсу? — не удержался я. — Только за то, что он не позволял тебе жениться на Чим’А и решил отправить в заложники к Ба Воль Са, или есть что-то ещё?
— Есть, — односложно ответил он, явно не собираясь рассказывать что-то ещё. — Мне читать дальше?
— Давай.
— В общем после того, как его укусил монстр, автор потерял сознание и провалялся в отключке, как потом узнал, почти три месяца. А когда проснулся, уже сам выглядел отчасти как монстр. Ну, по скелету, думаю, понятно, как именно. А ещё обрёл внушительную мощь, с помощью которой сумел выбраться из ущелья. Возвращаться в своё войско он побоялся, решив, что его убьют, если увидят в такой форме. Так что он просто сбежал. Много лет жил в горах, убивая местных монстров и питаясь ими, и постепенно становился всё сильнее. Потом однажды случайно наткнулся на девочку, которую похитили горные бандиты. Он её спас и отвёл обратно в её деревню, и получилось так, что деревенские стали поклоняться ему, как своему богу-покровителю. Со временем эта «религия» росла, становилась сильнее, слухи множились. Про него узнали и начали пытаться убить охотники на монстров и сторонники других богов. Но благодаря силе, полученной от того монстра, он каждый раз умудрялся выживать, в итоге за несколько сотен лет достигнув действительно внушительной силы.
— И местные Руйгу, Байгу, боги или маги так и не поняли, что он — владелец истокового аспекта?
— Не знаю, о каких временах говорится здесь, — пожал плечами Наскватч. — Но никого, кто подходил бы под описание Руйгу или, например, Высших Богов Божественного Царства, в тексте не упоминается. Возможно, речь идёт о времени, когда никого из них ещё не было?
— Об этих временах что-то известно?
— Не напрямую. Но в самых разных местах по всему Содружеству то и дело находят намёки на то, что много десятков тысяч лет назад существовал мир, отличный от привычного нам. Известно, что он был един, то есть не разделён пустотой. Известно, что там правили в основном люди, а разного рода монстры были скорее вымирающим видом. И известно, что в какой-то момент произошёл катаклизм, на котором тот мир кончился. Правда, непонятно, каким именно образом.
— М-да. Что ещё в дневнике?
— Н-н-н… — он начал быстро пролистывать страницы, дойдя в итоге до предпоследней. — Ничего интересного, кроме самого конца. В основном, помимо его истории, тут записаны самые необычные просьбы от его последователей. Вроде того, что один верующий пришёл и оставил внушительное пожертвование храму, попросив лишь, чтобы автор дневника, тогда уже обладавший силой минимум на твоём уровне, напугал соседа того верующего, чтобы тот перестал воровать яблоки из его сада.
— Бывают на свете идиоты, — усмехнувшись, пожал я плечами.
— Это точно. Но в конце есть часть, относящаяся как раз к катаклизму.
— У-у-у! Читай!
— Кхм… да. Я постараюсь перевести как можно более дословно. Утром ничто не предвещало беды, но уже к полудню солнце в небе потускнело настолько, что на него смогли без вреда смотреть даже смертные, а вскоре и вовсе его и вовсе заволокли непроглядные тучи. Всех верующих и паломников попросили уйти, служители собрались в храме и начали молиться, прося меня спасти их мир. Но я и сам был бессилен перед надвигающейся катастрофой. Что сделали те глупцы? Неужели не нашлось никого, кто посмел бы их вразумить и успокоить? Нежели погоня за иллюзией высшей власти важнее, чем настоящая жизнь, их и мириад их подданных? Хотя я старался закалять своё сердце смирением и милосердием, сейчас я не могу удержаться от того, чтобы послать страшнейшее из известных мне проклятий на их головы. Закрывшись в своей келье, я использовал силу мары, о, кстати, ты был прав, чтобы защитить хотя бы храм. Боюсь, это всё равно никому не поможет, но так я хотя бы отплачу им за их верную службу и доверие, проявленное ко мне. Я постараюсь удерживать защитный барьер как можно дольше и сам молюсь всем высшим силам, чтобы это закончилось, и мои худшие опасения не оправдались. Если кто-то однажды найдёт это место и обнаружит меня мёртвым, пожалуйста, помолитесь о спасении моей души.
— Иллюзия вышей власти?.. — задумчиво протянул я. — С учётом того, что он сам владел аспектом, и на него не устраивали каких-то глобальных облав, в его времена это было как минимум не слишком редко. И наверняка те, кого он проклял, также ими обладали. Но при этом стремились к чему-то ещё более высокому?
— Есть идеи? — с каким-то ожиданием в голосе спросил Наскватч.
— Нет, ни одной. И оставь дневник мне. Ты всё равно его уже прочёл.
— Не доверяешь?
— Не доверяю.
— Как угодно. Но тогда я заберу кожу монстра.
— Вперёд, — кивнул я. — Теперь по поводу разделения аспекта. Ты ведь сейчас наверняка даже не ощущаешь его, лишь чувствуешь давление его мощи. И, в отличие от Умсы, у тебя не будет никакого родства с аспектом мары. Так зачем он тебе?
— Хочешь забрать его себе весь? — рыкнул Наскватч.
— Хочу, разумеется, — огрызнулся я в ответ. — Но я, в отличие от твоего отца, понимаю, что такое договорённости и обещания. И не стану отбирать у тебя твою долю. Я спросил, чтобы понять, может быть тебе подойдёт что-то из сокровищницы, или какая-то компенсация от меня. Если вдруг сам по себе аспект для тебя бесполезен, и он нужен тебе лишь ради своей уникальности и чтобы позлить Умсу.
Законом Наскватча было небесное море — объединение стихий воздуха и воды. Собственно, насколько мне было известно, из-за этого он и познакомился с Чим’А — высшей русалкой, когда, ещё будучи молодым Майигу, отправился в один из водных миров, подчинённых отцу, чтобы найти вдохновение для обретения Сущности.
Аспект мары, специализирующейся на скрытности, невидимости, а также тенях, ему действительно совершенно не подходил. И мои слова в данном случае были совершенно искренни.
Я не собирался пользоваться тем, что сейчас был куда сильнее аватара Наскватча, чтобы присваивать себе всё содержимое тайника. Как бы там ни было, я ещё понимал, что такое честь и совесть, да и кидать отца своего зятя, несмотря ни на какие наши отношения, мне тоже не хотелось.
И Наскватч, к счастью, это понял.
— Ты прав, лично мне аспект не нужен, — вздохнул он после десяти секунд пристального всматривания в моё лицо. — Ну, как. Если бы он мне подходил, я бы точно хотел присвоить его себе. Но я изначально понимал, что шанс на это невелик, и не рассчитывал на подобный исход. И также ты прав: я не хочу, чтобы отец получил больше власти. На самом деле, с того момента, как Тарканд сумел разгадать головоломку, я решил отдать аспект ему, это было бы честно. Его бесконечные трансформации способны принять почти любую энергию, пусть это будет и не так эффективно, как если бы аспект тьмы получил отец. Просто сейчас… между нами всё слишком запуталось.
Я хмыкнул.
— Это между мной и ним всё запуталось. А ты-то что?
— Мне пришлось рассказать ему, что Чим’А стояла за минимум тремя покушениями на твою дочь, с моего молчаливого одобрения. Так что на меня он, пожалуй, зол едва ли не больше, чем на тебя. Не уверен, примет ли он теперь хоть что-то от меня.
— М-да, семейка у него та ещё…
Настала очередь Наскватча ухмыляться.
— Ты не мог бы… передать ему половину аспекта?
— Насчёт половины не уверен, — покачал я головой. — Не потому, что мне жалко для зятя, но я всё-таки беспокоюсь, что, несмотря на подходящую Сущность, из-за несовпадения характеров энергий он не сможет усвоить целую половину. Но я прослежу, чтобы он не остался в накладе, можешь не переживать.
— Я тебе верю. Вы с ним оба любите ту лисицу, так что ты не станешь ему вредить.
— Не стану.
— Хорошо. Тогда пойдём в сокровищницу, посмотрим, что там.
В сокровищнице, к сожалению, не нашлось ничего особо примечательного. Бо́льшая часть предметов и вовсе уже превратилась в труху.
Остались лишь драгоценные металлы вроде золота, о котором нам с Наскватчем совершенно не нужно было волноваться, несколько единиц артефактного оружия, также не представлявшие какой-то серьёзной ценности, а также небольшая шкатулка, в которой хранился десяток фонящих невероятно мощной энергией маленьких пилюлек.
Настолько мощной, что, пожалуй, они были бы полезны даже Руйгу. Так что, недолго думая, я решил просто отдать их Наскватчу. В качестве компенсации за то, что Тарканд, возможно, не получит ровно половину добытого нами аспекта мары.
Правда, сразу забирать их он не стал.
— Я прошмыгнул сюда незаметно для Теневой Гвардии с помощью одноразового артефакта, — пояснил он. — Обратно выбраться тем же образом не получится. Так что просто убей этот аватар. Пилюли отдашь потом, я отправлю образ в Тарсию.
— Как скажешь, — кивнул я, отрубая Наскватчу голову. — До встречи.
Кристаллизовавшийся аспект мары я спрятал в своём пространственном кольце, после чего, козырнув командиру гвардейцев, просто покинул осколок. Он вскоре должен будет разрушиться из-за того, что сила, поддерживавшая барьер, исчезла, и Умса наверняка поймёт, что я причастен к исчезновению аспекта.
Впрочем, это было не важно. Никаких договорённостей с Байгу я не нарушал, и даже если отец Наскватча настолько взбесится, что решит плюнуть на наше соглашение, сделать что-либо мне или моим близким он уже не сможет.
Спустя полтора дня я уже был в Тарсии. И собирался прийти в свой кабинет и позвать туда Тарканда, чтобы поговорить об аспекте мары, но мне снова не удалось последовать изначальному плану.
— Мой кабинет, что, похож на проходной двор? Или может быть на зал ожидания?
— Ты долго, Тим, — приветливо улыбнулся мне сидящий на моём диване человек. На этот раз действительно человек, хотя и далеко не обычный. — Я уже начал засыпать, и было бы неловко, найди ты меня, свернувшегося калачиком тут, на диване.
Вместо ответа я просто выпустил энергию аспектов, покрывшую кабинет за мгновения. Вот только на таинственного гостя она не слишком-то подействовала. Я, конечно, сдерживался, чтобы не уничтожить мебель, но такая спокойная реакция означала, что он был ненамного слабее меня.
А ещё интереснее всё стало, когда он, подмигнув мне, выпустил в ответ собственную предначальную силу.
— Не будь таким букой, Тим, — не прекращая улыбаться, гость указал мне на соседний диван. — В конце концов, мы ведь земляки. И позволь представиться. Алистер Кроули, заместитель главы секретной службы Земель Небесного Грома.