65809.fb2 Гражданская война, террор и бандитизм (Систематизация социологии и социальная динамика) - читать онлайн бесплатно полную версию книги . Страница 48

Гражданская война, террор и бандитизм (Систематизация социологии и социальная динамика) - читать онлайн бесплатно полную версию книги . Страница 48

and cultural work.

Andrew W McIvor

Моя задача не только ответить на это обращение, но и показать, что, во-первых, все такие соглашения не стоят той бумаги, на которой они написаны, во-вторых, что социолог может и обязан предсказывать даже не имея в руках текст соглашения именно в силу того, что оно ничего не стоит.

* Рассмотрим для начала соглашение между мной и банком, у которого я прошу ссуду. Банк с удовольствием даст мне деньги, но при условии, что я их верну. Банк не верит моим устным и письменным обещаниям вернуть, он хочет что-то более солидное. Этим "более солидным" может быть мое имущество. Если у меня нет имущества, то банк примет гарантии моих друзей. Если я не верну банку деньги, то он потребует конфискации моего имущества или обратится к моим гарантам с требованием погасить мои долги. Предположим, что мои друзья отказываются выплачивать мои долги банку. Банк заставит их выплатить долги через государственную судебно-исполнительную систему. Итак, все просто. Есть гаранты и есть система, которая может заставить меня или гарантов платить по моим долгам.

Следует подчеркнуть, что с того момента, когда надо платить по моим счетам, мои лучшие друзья превращаются в моих злейших врагов.

Теперь следует представить, что нет той системы, которая может заставить меня или гарантов выполнить неприятное обязательство.

Обратимся к конфликту между католиками и протестантами или арабами и евреями. Первый вопрос: Кто заставить стороны выполнить свои обязательства? Предположим, что есть гаранты, но тогда возникает вопрос: Второй вопрос: Кто заставить гаранта выполнить свои обязательства? Мы знаем множество конфликтов, когда гаранты под разными предлогами увиливали от выполнения своих гарантий либо давили на одну из сторон в конфликте, принуждая ее капитулировать под натиском другой. Разумеется, что в таких случаях соглашение не стоит той бумаги на которой оно написано.

Нарушение международных соглашений и взятых на себя обязательств имеет весьма долгую историй. После поражения России в Крымской войны победители, Англия и Франция возложили на нее по мирному договору обязательства, которыми она пренебрегла. В это время Россией правил царь Александр II. После поражения Германии в Первой мировой войне на нее с целью избежать ее милитаризации по Версальскому договору были наложены ограничения. Приход Гитлера к власти положил конец всем этим ограничениям. В обеих этих случаях Англия и Франция сами должны были беспокоиться о выполнении этих соглашений. Они не беспокоились. Если Россия в последующих войнах была союзником этих стран, то Германия стала врагом. Как видим, заставить противника выполнять соглашения, которые ему не по вкусу, не так-то просто. Что ж можно сказать о тех соглашениях, которые должна гарантировать третья сторона, как например, США?

Любое международное соглашение держится только до тех пор пока действует принцип взаимности. Эта взаимность может выражаться во взаимно выгодной торговле. Именно торговля служит самой лучшей гарантией мира и выполнения соглашений. Экономический бойкот и санкции ведут наоборот, к обострению взаимоотношений. Между Израилем и арабскими странами нет торговли. О каком мире между ними может идти речь?

Другая взаимность имеет место при взаимном страхе сторон друг перед другом. Страх во всех случаях выполняет полезную роль, понуждая человека быть осторожным. Для голема характерно, то что он теряет способность оценивать действительность и руководствуется только своими инстинктами. При этом он либо полностью теряет чувство страха, либо наоборот страдает избыточными страхами. Если такие големы руководят страной, то это может привести к конфликту. Именно это было причиной возникновения Второй мировой войны. Именно это было причиной возникновения войны между Израилем и арабскими странами. Если Германия и Япония после поряжения во Второй мировой войне встали на путь торговли и партнерства и нет никаких потребностей в гарантиях их мирных намерений, то среди арабских стран призывы бойкотировать Израиль раздаются непрерывно. Столь же непрерывно со стороны арабов исходят угрозы в адрес Израиля. Не удивительно, что военные конфликты между арабскими странами и Израилем имеют периодический характер.

Проблема гарантов возникает именно в последнем случае, когда все построено на взаимном страхе. В отличии от коммерческих операций, когда гарантов тяжело найти, в области конфликтов гаранты сами предлагают свои услуги. Столь удивительная готовность гарантов положить свою голову под топор происходит из-за их наивности и иллюзий, что они всегда остануться в стороне. Весьма часто гарант надеется превратиться в оккупанта и внедриться в район конфликта. Мирные конференции всегда собирают десятки участников, каждый из которых готов гарантировать обеим сторонам все что только они пожелают. Эти гарантии и гаранты быстро исчезают, в момент, когда необходимо платить по векселям и лучшие друзья превращаются в злейших врагов.

Рассмотрим в качестве образца Мюнхенское соглашение. The Munich agreement became a byword for the futility of appeasing expansionist totalitarian states, although it did buy time for the Allies to increase their military preparedness. Я выбрал это соглашение, чтобы спросить читателя: "Почему всех участников этого соглашения не наградили Нобелевской премией мира?"

Munich agreement

(Sept. 30, 1938), settlement reached by Germany, Great Britain,

France, and Italy that permitted German annexation of the

Sudetenland in western Czechoslovakia. After his success in

absorbing Austria into Germany proper in March 1938, Adolf Hitler

looked covetously at Czechoslovakia, where about 3,000,000 people

in the Sudeten area were of German origin. It became known in May

1938 that Hitler and his generals were drawing up a plan for the

occupation of Czechoslovakia. The Czechoslovaks were relying on

military assistance from France, with which they had an alliance.

The U.S.S.R. also had a treaty with Czechoslovakia, and it

indicated willingness to cooperate with France and Great Britain

if they decided to come to Czechoslovakia's defense, but the

Soviet Union and its potential services were ignored throughout

the crisis.

As Hitler continued to make inflammatory speeches demanding that

Germans in Czechoslovakia be reunited with their homeland, war

seemed imminent. Neither France nor Britain felt prepared to

defend Czechoslovakia, however, and both were anxious to avoid a

military confrontation with Germany at almost any cost. In

mid-September, Neville Chamberlain, the British prime minister,

offered to go to Hitler's retreat at Berchtesgaden to discuss the

situation personally with the F?hrer. Hitler agreed to take no

military action without further discussion, and Chamberlain agreed

to try to persuade his cabinet and the French to accept the

results of a plebiscite in the Sudetenland. The French premier,

?douard Daladier, and his foreign minister, Georges Bonnet, then

went to London, where a joint proposal was prepared stipulating

that all areas with a population that was more than 50 percent

Sudeten German be returned to Germany. The Czechoslovaks were not

consulted. The Czechoslovak government initially rejected the

proposal but was forced to accept it reluctantly on September 21.

On September 22 Chamberlain again flew to Germany and met Hitler

at Godesberg, where he was dismayed to learn that Hitler had

stiffened his demands: he now wanted the Sudetenland occupied by

the German army and the Czechoslovaks evacuated from the area by

September 28. Chamberlain agreed to submit the new proposal to the

Czechoslovaks, who rejected it, as did the British cabinet and the