- Нет, государыня, - отозвался Дюмурье, - я только выдвину условия.
- Условия? - высокомерно переспросила королева. Дюмурье поклонился.
- Говорите, сударь, - разрешил король.
- Государь, я оказался мишенью для трех группировок, на которые разделился Париж. Жирондисты, фейаны и якобинцы наперебой палят в меня, я совершенно утратил популярность, а поскольку лишь с помощью общественного мнения и можно еще удерживать некоторые нити управления, я смогу быть вам полезен только при одном условии.
- Каком же?
- Должно быть откровенно сказано, государь, что я и оба мои коллеги остались только для того, чтобы санкционировать два принятых декрета.
- Этого не будет! - воскликнул король.
- Это невозможно! - вторила ему королева.
- Вы отказываетесь?
- Даже самый жестокий мой враг, сударь, - сказал король, - не мог бы выставить более тяжкие условия, чем ваши.
- Государь, - обратился Дюмурье к королю, - клянусь честью дворянина, честью солдата, я считаю, что это необходимо для вашей безопасности. - И он повернулся к королеве: - Государыня, если неустрашимая дочь Марии Терезии не только презирает опасность, но по примеру матери готова идти ей навстречу, то я умоляю ее вспомнить, что она не одна. Подумайте о короле, подумайте о ваших детях и, вместо того, чтобы подталкивать их к пропасти, объединитесь со мной, дабы удержать его величество на краю гибельной бездны, куда рушится трон! Если я считал одобрение обоих декретов необходимым еще до того, как его величество выразил желание избавиться от трех мятежников, оказывающих на него давление, - на сей раз он обернулся к королю, - то судите же, сколь необходимым я считаю это сейчас, когда речь зашла об их отставке. Если вы ушлете в отставку министров, не санкционировав декреты, у народа будут два повода для раздражения против вас. Он будет считать вас врагом Конституции, а отставленные министры в его глазах превратятся в мучеников, и я не беру на себя никакой ответственности, если через несколько дней какие-нибудь серьезные события поставят под угрозу и вашу корону, и вашу жизнь. Я же со своей стороны предупреждаю ваше величество, что не могу, даже ради того чтобы быть полезным вашему величеству, пойти против своих, не скажу принципов, но, во всяком случае, убеждений. Дюрантон и Лакост одного мнения со мной, хотя они не поручали мне говорить за них. Что же касается меня, государь, я уже сказал и еще раз повторю: я не останусь в совете министров, если ваше величество не санкционирует оба декрета. Король с раздражением махнул рукой. Дюмурье поклонился и направился к двери. Король переглянулся с королевой.
- Сударь! - окликнула она. Дюмурье остановился.
- Вы только представьте, как тяжело королю санкционировать декрет, который введет в Париж двадцать тысяч разбойников, способных перебить нас.
- Государыня, - ответил на это Дюмурье, - опасность велика, я знаю, и потому нужно смотреть ей в лицо, но не преувеличивать ее. В декрете говорится, что исполнительная власть назначит место сбора этих двадцати тысяч человек, которые отнюдь не являются разбойниками. В нем также говорится, что военному министру поручается назначить им офицеров и установить, как организовать их.
- Сударь, но ведь военным министром является Серван!
- Нет, государь, с момента, когда Серван подаст в отставку, военным министром становлюсь я.
- Ах, вы? - протянул король.
- Значит, вы берете на себя военное министерство? - удостоверилась королева.
- Да, государыня, и надеюсь, обращу против ваших врагов меч, подвешенный над вашей головой. Король и королева вновь переглянулись, словно советуясь.
- Представьте, - продолжал Дюмурье, - что в качестве места для лагеря я отвожу Суасон, назначаю туда командующим твердого и осмотрительного генерал-лейтенанта и двух бригадных генералов. Этих людей распределят по батальонам, и, когда будут сформированы и вооружены четыре или пять батальонов, министр по просьбам генералов направит их на границу, и вы, государь, убедитесь, что декрет этот, предложенный с дурным умыслом, окажется не только не вредным, но и полезным.
- Но вы уверены, - осведомился король, - что вам удастся получить разрешение на устройство этого лагеря в Суасоне?
- Совершенно.
- В таком случае принимайте военное министерство, - сказал король.
- Государь, моя ответственность за министерство иностранных дел незначительна и, можно сказать, косвенна; совершенно по-другому обстоят дела с военным министерством. Ваши генералы враждебны ко мне, вы только что убедились в их неспособности, и мне придется отвечать за все их ошибки, но, когда речь идет о жизни вашего величества, о безопасности королевы и ваших августейших детей, о поддержке Конституции, я соглашаюсь! Итак, государь, мы пришли к согласию относительно одобрения декрета о двадцати тысячах волонтеров?
- Если вы будете военным министром, сударь, я всецело доверюсь вам.
- Тогда перейдем к декрету о священниках.
- Сударь, я уже вам сказал: его я никогда не санкционирую.
- Государь, но, санкционировав первый декрет о священниках, вы просто не сможете не утвердить и второй.
- С первым я совершил ошибку и корю себя за нес, но это не причина делать ошибку вторично.
- Государь, если вы не санкционируете этот декрет, вторая ошибка будет куда больше, чем первая.
- Государь! - произнесла Мария Антуанетта. Король обернулся к ней.
- И вы тоже! - произнес он.
- Государь, - промолвила королева, - я должна признать, что в этом вопросе после объяснений, данных нам господином Дюмурье, я стою на его стороне.
- Ну, в таком случае... - начал король.
- В таком случае, государь!.. - повторил Дюмурье.
- Я согласен, но при условии, что вы как можно скорее избавите меня от этой троицы мятежников.
- Поверьте, государь, - заверил короля Дюмурье, - я воспользуюсь для этого первым же поводом и уверен: ждать его придется недолго. После чего, поклонившись королю и королеве, Дюмурье удалился. Августейшие супруги следили взглядом за новым военным министром, пока за ним не закрылась дверь.
- Вы дали мне знак согласиться, - спросил король, - а что вы хотите сказать сейчас?
- Согласитесь сначала на декрет о двадцати тысячах добровольцах, - отвечала королева, - позвольте ему создать лагерь в Суасоне, затем услать этих людей, ну, а после этого... После этого вы решите, что делать с декретом о священниках.
- Но ведь он напомнит, что я дал слово!
- Вот и прекрасно, он будет скомпрометирован и окажется у вас в руках.
- Да нет, напротив, это я у него в руках: я дал ему слово.
- Господи, - бросила королева, - будучи учеником господина де Лавогюийона, всегда можно найти средство, как не сдержать слово. И, взяв короля под руку, она повела его в соседнюю комнату.
Мы уже рассказывали о настоящей войне, вспыхнувшей между улицей Генего и Тюильри, между королевой и г-жой Ролан. Поразительно, но влияние, которое оказывали обе эти женщины на своих мужей, стало причиной гибели всех четверых. Вот только шли они к гибели противоположными дорогами. События, о которых мы только что поведали, происходили десятого июня, а одиннадцатого Серван, весь сияя, явился к г-же Ролан.
- Дорогой друг, поздравьте меня! - воскликнул он. - Я почтен изгнанием из совета министров.
- И как же это произошло? - поинтересовалась г-жа Ролан.
- Буквально так: сегодня утром я пришел к королю обсудить с ним некоторые дела по своему министерству. Покончив с делами, я со всей настойчивостью заговорил о лагере для двадцати тысяч добровольцев, но...
- Но!..