- Ленин!..
В зале творилось что-то необыкновенное. Люди все ближе и ближе подступали к столу президиума, и со всех сторон, как рокот прибоя, гремело имя Ленина.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Ночью состоялись выборы Временного военно-революционного комитета. Киров был избран председателем. К десяти часам утра он уже успел подписать первые декреты ревкома. Самым важным среди них был декрет о хлебе. Решили: первой категории выдавать фунт, второй - полфунта, третьей - четверть фунта.
В накинутой на плечи бурке, распаренный после бани, в кабинет вошел Атарбеков.
Подняв голову от бумаг, Киров устало откинулся на спинку кресла, с улыбкой выслушал поздравление с избранием предревкома, перевел разговор на другое:
- Попарился ты, вижу, на славу...
- Надеюсь, теперь меня никакой тиф не возьмет.
- С тифом надо быть осторожнее, Георг. С Оскаром вот плохи дела...
- Тифом он уже болел. Видимо, у него что-то другое.
- Нет, Георг, тиф, возвратный тиф.
- Ну, если возвратный, тогда некстати заболел наш Оскар.
- Уж очень некстати. Надо беречь себя. Надо где-то достать шелковое белье. Я тут вчера беседовал с одним врачом, он говорит, что шелк является надежной броней от тифа. Хорошо пересыпать белье нафталином. Но лучше всего, советует врач, чаще ходить в баню, чаще париться. Хотя бы раз в три-четыре дня. Тогда наверняка можно быть уверенным, что никакой тиф нас не возьмет. - Киров горестно покачал головой. - Сейчас болеть никак нельзя. Впереди нас ожидает такая большая работа, что даже трудно ее себе представить. Будь готов к этому, Георг. Что же ты стоишь, - спохватился Киров, усаживая Атарбекова. - Тебе придется возглавить ЧК и Особый отдел, как мы и договорились. Вечером, после губернской конференции, мы утвердим твое назначение, а завтра уже можешь приступить к работе.
- Я готов хоть сейчас, Мироныч... Но ведь на эту должность назначает Москва, и никакое решение ревкома тут не может иметь силы. Как быть?
- Мы не бюрократы, Георг, мы революционеры. А революционная работа это живое дело. Партия требует от нас законности, но вместе с тем самостоятельности и инициативы. Без этого невозможно работать, в особенности в таких условиях, как астраханские. Официальное твое назначение придет немного позже. Но порядок в Астрахани надо наводить уже сейчас, немедленно.
Киров подошел к круглому столику, стоявшему у дивана. Прикрытый салфеткой, на нем стоял скромный завтрак и чайник с горячим чаем.
- Присаживайся! - Киров налил чаю.
- Я уже завтракал. И чаю напился после бани. Стаканов шесть! С изюмом!
Киров бросил в стакан крупинку сахарина, помешал ложкой. Пригубил и обжегся.
- Для начала познакомься с работниками ЧК и Особого отдела. Посмотри, кого можно оставить, кого уволить, кого предать трибуналу. Говорят, грешков у них немало. Кое-что мне уже рассказывали, да и ты в курсе дела. Не так ли? Щадить мы никого не будем... Возьми себе в помощь Аристова и Чугунова. У вас получится небольшая комиссия. Начните с разгрузки тюрьмы. Одних коммунистов там, говорят, человек двести. Сажали их просто так, для отсидки: за критику, за сигналы о неблагополучии в том или ином учреждении. Много там и других неповинных людей. Делалось все это для видимости - в Астрахани ведется борьба с контрреволюцией. А матерые контрреволюционеры и белогвардейцы, как тебе известно, находятся на свободе.
- Это точно, - согласился Атарбеков.
- Вот за них и надо взяться со всей беспощадностью! - Киров сделал глоток чаю, поставил стакан обратно. - Нам, Георг, надо быть готовыми ко всяким неожиданностям. На ревкоме мы приняли декрет о хлебе. Паек маленький, мизерный...
- Это хорошо видно по твоему завтраку!..
- Да, да, мизерный, - Киров бросил взгляд на тарелку, на которой лежали две рыбные котлеты и кусочек черного хлеба, - но делать нечего, Георг: на складах, я сам проверил, всего девять вагонов муки. Это остаток от первого саратовского наряда, на девять дней, по вагону на день! Ночью я звонил в Саратов, телеграфировал в Москву. Сегодня будем ждать ответа. Уверен, что хлеба нам пришлют. Но это, к сожалению, не изменит нормы. Хлеба нигде нет. Хлеб - у Деникина и у Колчака. Надо драться за Кавказ и Сибирь, а это требует времени. Контрреволюция воспользуется декретом о хлебе и будет делать свое черное дело. Учти это!
Атарбеков задумчиво подошел к окну, стал ногтем очищать замерзшее стекло. Вдруг он встрепенулся, вспомнив, видимо, что-то очень важное.
- Я тебе так завидую, Мироныч!
- Чему именно? - Киров с любопытством посмотрел на него.
- Тебе так даются речи!
Киров смутился, опустил голову:
- Ну, так и даются!.. Оратор я никудышный. Заметил - перед выступлением меня всегда охватывает волнение? Потому и большие паузы вначале.
- В чем секрет твоей речи?.. Ведь есть какая-то пружинка? допытывался Атарбеков. - Слушая тебя вчера, я много думал об этом.
Киров рассмеялся, махнул рукой:
- Никакой пружинки. Я просто искренне разговариваю с людьми и никогда им не говорю того, в чем сам не убежден.
Киров поручил Атарбекову вызвать врача к Оскару, и они вышли в приемную. Там уже собрались члены ревкома. Пора было расходиться на митинги.
Внизу Сергей Миронович лицом к лицу столкнулся с Мусенко и Нефедовым.
- Вы к нам на митинг? А мы за вами, - обрадованно сказал Мусенко.
Не успели они перейти улицу, как у тротуара остановились сани. Из них вылез человек в богатом пальто и, размахивая портфелем, нетвердым шагом направился к Кирову.
- А я к вам, товарищ предревкома. Подписать нарядики на бензин. Вчера мне их подписывали в исполкоме, а сегодня в городе - этакая метаморфоза! уже новая власть!.. Разрешите поздравить вас с избранием... - И он шаркнул новой.
- Кто вы такой? - изменившись в лице, спросил Киров.
Почему-то смутившись, Мусенко с Нефедовым отошли в сторонку, к ограде Братского сада.
- Разве вы меня не знаете? - Незнакомец был искренне удивлен. - Я Буданов.
- Буданов?..
- Буданов! Меня знает весь город, я член губисполкома...
- И член комиссии по реквизиции имущества и уплотнению квартир?.. Так это вы? - быстро подхватил Киров. - Тогда я о вас слышал!
- Вот видите! Я был уверен...
- Это у вас пропадает имущество со складов? Это вы вечно пьянствуете и терроризируете население своими дикими выходками?..
- Позвольте, позвольте!.. Это неправда, на меня клевещут, - трезвея на глазах, начал оправдываться Буданов.
- Может быть, неправда и то, что вы сейчас пьяны?..
- Разве?.. Я с утра выпил рюмочку в честь именин бабушки, но это такой пустяк. Разве я пьян?..