Мольер сообщил Ахиллу о том, что Директор предоставил ему исключительное право вербовать агентов, имеющих доступ к атомным секретам, без санкции Центра. Такое право начальник ГРУ предоставлял очень редко и только тем разведчикам, которые пользовались его особым доверием.
Подробно обсудив дополнительные возможности получения документов по атомной проблеме, разведчики покинули конспиративную квартиру. Было около 12 часов ночи. В такое время в чреве железобетонного Нью-Йорка очень неуютно. Улица, на которую они вышли, была покрыта мраком и напоминала угрюмое ущелье. Разведчики расстались как чужие и незнакомые люди, растворившись, словно привидения, в густой пелене нью-йоркской ночи.
Ахилл прошел по темной улице метров двести, свернул в ближайший переулок, где был припаркован его серенький фордик. Когда он проехал первые километры, то неожиданно обнаружил, что какая-то машина неотступно следует за ним. Разведчик провел несколько специальных проверочных маневров и пришел к окончательному и твердому выводу: за ним ведется скрытое наружное наблюдение. Возникла критическая ситуация — он попал в поле зрения контрразведки.
Это был еще не провал, так как у Ахилла не было с собой никаких компрометирующих материалов или других доказательств его незаконной деятельности на территории США. Видимо, контакт Адамса с представителем Центра был замечен контрразведкой, и это было уже опасно. Необходимо было разобраться, почему контрразведка проявила интерес к его персоне, и принять срочные меры по локализации возникшей угрозы провала. Используя специальные приемы, разведчик хотел оторваться от наружного наблюдения. Он мог это сделать, но решил не делать этого. В случае неудачи (что было не исключено) он мог бы дать агентам контрразведки подтверждение того, что владеет методами, известными только сотрудникам специальных служб.
Опасность была велика, и выход из этой ситуации можно было найти, детально изучив причины ее возникновения.
Адамс понял, что этот ноябрьский вечер был днем окончания его разведывательной работы, а может быть, и жизни, если он не сможет вырваться из-под контроля агентов ФБР. Он мог рассчитывать только на свои силы и профессиональное мастерство. Разведчик также был глубоко уверен в том, что Центр не оставит его в беде и не бросит на произвол судьбы.
Последующие недели и месяцы пребывания Артура Адамса в США были для него тяжелейшим испытанием. Агенты контрразведки не спускали с него глаз. Они пытались найти доказательства, подтверждающие его принадлежность к иностранной разведке и позволяющие обвинить его в незаконной деятельности. Но таких доказательств не было. Контакты с Кэмпом, с агентами Карлом и Эскулапом контрразведка не зафиксировала. Ахилл сразу же после возникновения чрезвычайной ситуации прекратил всю свою разведывательную деятельность. Он работал на частной фирме, вел внешне спокойную и размеренную жизнь. Это требовало от него много сил и самообладания, он ждал момента, когда Центр организует его возвращение в Москву.
Получив сообщение от Мольера о том, что подготовка операции по его вывозу из США подходит к завершению, Ахилл несколько недель усыплял бдительность следивших за ним контрразведчиков: посещая одного из своих знакомых в Нью-Йорке, он по вечерам выводил его чудесного спаниеля на прогулку. Агенты ФБР постепенно привыкли к тому, что этот странный, как они считали, пожилой и болезненный человек выгуливает по вечерам шаловливого пса. Они знали и хозяина квартиры, которую посещал их подопечный, и кличку собаки. Четверо агентов ФБР не сомневались в том, что этот человек никогда и ни при каких обстоятельствах не сможет от них скрыться.
В тот день Адамс, как обычно, вышел на прогулку с собакой. Но на этот раз спаниель возвратился к дверям своего владельца один. Адамс навсегда растворился в многолюдном Нью-Йорке.
Прячась от агентов ФБР, разведчик переезжал из города в город, сменил 5 конспиративных квартир. Прошло еще много дней, когда, наконец, сложная операция Центра по его вывозу из США успешно завершилась. О ее проведении руководство ГРУ постоянно информировало лично И. Сталина.
В конце 1946 года Ахилл благополучно прибыл в Москву, где его ожидала Дороти.
А. Адамс работал в военной разведке в очень трудные годы. Некоторые, такие же, как и он, талантливые разведчики погибли в застенках репрессивных служб наркома Берии.
Голова Ахилла тоже несколько раз была на плахе НКВД.
В ноябре 1937 года Главное управление государственной безопасности НКВД обвинило А. Адамса в том, что он поддерживал связь с неким Блюгерманом, который был исключен из канадской компартии «за контрреволюционную деятельность».
Дальше — больше. А. Адамса обвинили в том, что в период работы в Главном управлении авиационной промышленности он проводил якобы умышленно закупку оборудования за границей по завышенным ценам и был связан с иностранным подданным, «подозреваемым в шпионской деятельности». За такие обвинения в те времена могли расстрелять. Руководителям Разведуправления удалось защитить своего разведчика. Однако в 1938 году он все-таки был отозван из нелегальной командировки и 14 июня того же года уволен из рядов РУ РККА.
Судьба, которая привела А. Адамса в военную разведку, продолжала творить с ним чудеса. В 1939 году его вновь принимают на работу в Разведуправление и опять направляют в Нью-Йорк налаживать разведывательную работу и добывать научно-техническую информацию.
НКВД продолжает интересоваться его персоной. В августе 1940 года начальник Разведуправления Генштаба Красной Армии генерал-лейтенант Голиков получил письмо из ГУГБ НКВД, в котором сообщалось, что А. Адамс «показаниями арестованного изобличается как резидент американской разведки». После такого обвинения выжить было практически невозможно. Адамс выжил. Опять удалось доказать, что человек, о котором шла речь в письме, был однофамильцем разведчика и работал в Китае, а не в Америке.
До последних дней своей жизни разведчик не знал о том, что творилось за его спиной. Он свято верил в то, что Советский Союз, гражданином которого он стал только в 1946 году, был лучшим в мире государством. В этом он был глубоко убежден. И никому не позволял сомневаться в искренности своих чувств.
В мае 1943 года Директор в очередной радиограмме писал Ахиллу о том, что при «достаточном желании он может найти нетронутые возможности и поможет Родине в ее великой борьбе…»
Это замечание вывело Ахилла из себя. Вот тогда он и направил свое первое личное письмо Директору. Вот часть его текста:
«О своих возможностях я Вам уже сообщал. Но на ваш вопрос, имеется ли у меня желание помочь Родине в ее великой борьбе, хочу дать ответ. Но здесь я перестаю писать Вам, как начальнику, а пишу как просто неосторожно выразившемуся человеку. И вам придется меня извинить.
Я ни Вам, ни кому другому старше Вас не позволю ставить вопрос о том, есть ли у меня желание помочь Родине. Я в течение большей части моей жизни боролся за социализм даже до появления на свет социалистической Родины. Я ее сын по сознательному выбору.
Ряда Директоров, родившихся в Союзе, давно нет в живых, а мне, иностранцу, доверяли участки работы, где я постоянно находился под непосредственным влиянием квалифицированных буржуазных представителей. А вы ставите вопрос о моем желании помочь Родине. Объясняю это просто Вашим желанием агитировать меня. Так вот сообщаю, что меня агитировать не нужно. Мне не нужны такие указания, в которых говорится, что моя Родина нуждается в помощи. Если можете дать конкретные указания, как добыть новый источник в той конкретной обстановке, в которой я здесь живу, то это будет полезно. Ахилл».
Это письмо было доложено начальнику Главного разведывательного управления генерал-лейтенанту И. Ильичеву. Такое послание мог написать только смелый человек, который имел огромный душевный потенциал, твердо шел по своему жизненному пути и обладал удивительно высоким чувством собственного достоинства.
Военная разведка — служба очень привередливая. Она долго и тщательно отбирает своих «поклонников», терпеливо воспитывает их, учит своим премудростям. Далеко не каждый может стать под ее знамя и пройти под ним десять, двадцать, а то и более лет.
Разведка — служба очень ревнивая. Она, прежде всего, любит и уважает тех, кто служит только ей одной и готов работать на нее день и ночь.
Разведчики — это обычные люди, обладающие особыми способностями и характерами, им присущи все человеческие слабости, они тоже хотят спокойно жить, иметь семьи, растить детей, но не у всех это получается.
Адамс уехал на боевую работу в США и пробыл там в общей сложности около десяти лет. Все эти годы Доротея Кин ожидала возвращения мужа. Такое положение нормальным назвать трудно. Такова жизнь и работа в разведке. Тот, кто принимал правила игры этой секретной службы, должен был сознательно подчинить ей свою личную жизнь.
А. Адамса и его жену длительное время разъединяло огромное расстояние — Атлантический океан и Европейский континент, на котором бушевал огненный смерч Второй мировой войны. Объединяла их великая сила любви и уважения друг к другу. Несмотря ни на что они сохранили свою любовь, свою семью. Об этом свидетельствует содержание писем, которыми они изредка обменивались.
25 октября 1944 года А. Адамс писал жене из Нью-Йорка:
«Пользуясь возможностью, посылаю тебе несколько строк. Дорогая Дот… я надеюсь, что я приеду в СССР к празднованию 1-го Мая и твоего дня рождения. Судя по тому, как обстоят дела на войне, основания для такой надежды есть. Ничего важного, о чем стоило бы сообщать в моем письме, у меня не происходит. Сейчас основное в нашей жизни — это война. Победу одерживают наши войска, и это главное.
Самым впечатляющим событием в моей жизни за последнее время стал просмотр советского фильма «Радуга», который показывают в американских кинотеатрах. Он произвел на меня сильное впечатление. И не только на меня. Местная пресса восторженно о нем отзывается, народ толпится около кинотеатров в Нью-Йорке и я этим очень горд.
Я надеюсь, что еще получу от тебя почту в ответ на это письмо. Когда у меня есть возможность передать тебе письмо, я всегда пишу тебе. Жду от тебя добрых вестей. Для меня твои письма очень важны. Жаль, что они приходят крайне редко. Посылаю тебе свою любовь… Дик».
В одном из ответов жена писала Артуру Адамсу:
«Сердце мое, мне все кажется, что даже если ты в чем-то и изменился, то очень мало. Даже глупо писать тебе об этом. Но я мысленно сотни раз говорила тебе это. Интересно, осознаешь ли ты, как много и часто я о тебе думаю и какой невероятно одинокой я себя ощущаю без тебя. Я вполне понимаю твое страстное желание поскорее вернуться домой и участвовать в восстановительной работе. Нисколько не сомневаюсь, что ты найдешь себе подходящую работу и будешь плодотворно трудиться. Естественно, понадобится перестроить самого себя, но когда возникает такая необходимость, тебе это всегда удается. Ты должен говорить себе, что такой день скоро настанет, ты вернешься домой. И этот день недалек! Хотя я временами и прихожу в отчаяние, но я должна тебя успокаивать. Здравый смысл подсказывает мне, что все это будет. Я жду тебя с нежностью и надеждой. Будь здоров и осторожен… Твоя единственная…»
Еще одно письмо Адамс написал жене 9 декабря 1944 года, когда он уже попал в поле зрения американской контрразведки. Вот некоторые строки из этого письма:
«Моя дорогая девочка! Твои письма от 12 августа и 21 сентября я получил с задержкой. Иногда я не могу контролировать ситуацию, и поэтому я не всегда получаю почту, как только она приходит. Но последнее твое письмо доставило мне огромное удовольствие. Большое тебе спасибо. Только пару дней спустя я смог отправить тебе телеграмму, что я получил твои письма. Хотел бы получить твой ответ и на это письмо. Но я знаю кое-что из твоих «хождений по мукам» и это меня очень огорчает. Большинство жертв можно было избежать, я в этом уверен. Более 25 лет нужно, чтобы выработать у народа отношение к жизни с учетом интересов носителя жизни, обычных людей. В нормальных условиях это сравнительно нетрудно сделать. Что же касается тебя, то это чертовски грубая ошибка и вина моего ведомства, которое допустило, чтобы ты прошла через весь этот ад, как иностранка, и все это несмотря на то, что они знают, кто мы, черт возьми, такие. Принцип «забота о человеке» — очень относителен. Уверен, что ты знаешь русское слово «бесцеремонность». Я считаю, что именно это качество главным образом присуще нашим чиновникам. Человек с ограниченным уровнем развития практически не может понять, что он существует для народа, а не наоборот. Хотя меня дома долго не было, но, как я понимаю народ и его права, — в нашей стране безусловно что-то нарушено. Это еще одна причина, по которой мне следует возвращаться домой как можно скорее. Уверен, что это будет меня очень раздражать. А может быть, я найду какой-нибудь выход. Знаешь, я иногда вспоминаю наш арест в Москве и ложное обвинение в краже какого-то багажа в поезде Киев — Москва (Адамса и его жену наряд милиции действительно задержал в 1938 году около Большого театра по какому-то подозрению. — В. Л.), на котором мы даже не ехали. Бесконтрольный произвол губит человеческое достоинство…
Я должен заканчивать, так как глаза устают очень быстро. Надеюсь, что получу еще что-нибудь от тебя. Не беспокойся о цензоре. Его мало интересует наша личная переписка, он прежде всего должен следить, чтобы не было утечки секретной информации, составляющей государственную тайну. Рад, что ты следишь за здоровьем.
У меня все нормально, но нужно сменить декорации. Я устал от той жизни, которую веду. Настает время перемен.
Будь здорова, моя дорогая Дот…
С любовью Дик».
Встретились они на даче ГРУ в Серебряном бору в кругу самых близких соратников. Был среди них и Мольер — полковник Павел Петрович Мелкишев, который являлся главным резидентом военной разведки в Нью-Йорке и встречался с Ахиллом в США.
Когда А. Адамс возвратился в Москву, он был награжден медалью «За победу над Германией».
Из служебной характеристики на Артура Адамса: «…В общей сложности Ахиллом завербовано 16 агентов, при этом он действовал инициативно, проявляя смелость и настойчивость…
С помощью резидентуры Ахилла добыто 367 документальных материалов, большинство из которых были ценными и весьма ценными и полностью соответствовали разведывательным задачам…»
Вторая половина 1946 года в жизни Артура Александровича была спокойной. Он и его жена приняли советское гражданство, ему было присвоено воинское звание «инженер-полковник» (это единственный случай в истории военной разведки, когда разведчику-нелегалу, возвратившемуся в Центр после длительной работы за рубежом, было присвоено такое высокое офицерское звание. Даже Герой России Ян Черняк, долгие годы работавший в ГРУ, остался «вольнонаемным»). Он наконец-то смог осуществить свою давнюю мечту — сфотографироваться в форме офицера Советской Армии.
Умер Артур Александрович 14 января 1969 года. Доротея Кин недолго жила после смерти своего мужа. В последние дни своей жизни она попросила соратников Адамса по военной разведке поместить ее прах рядом с прахом Артура. А если не удастся это сделать, она завещала развеять ее пепел на Новодевичьем кладбище около черной мраморной плиты с надписью «Артур Адамс». Что и было сделано.
В 1999 году военному разведчику полковнику А. А. Адамсу указом президента Российской Федерации было присвоено звание Героя России (посмертно).
В конце января на Новодевичьем кладбище в Москве открыта новая мемориальная доска Герою России Артуру Александровичу Адамсу.