К концу XI в. наблюдается постепенное ослабление церковной монополии в литературе и образовании, отражающее изменение положения Грузии в тогдашнем мире. По мере расширения ее международных связей, и особенно контактов с блестящей цивилизацией исламского мира, грузинские философы и поэты все чаще и чаще стали встречаться с протестами, а иногда и с препятствиями, чинимыми церковниками.
Как и современные персидские и турецкие султаны, грузинские правители считали своим долгом покровительствовать искусству, они поддерживали придворных поэтов и писателей, наравне с монастырскими летописцами и церковными книжниками. На торжественных дворцовых приемах поэты-одописцы читали свои панегирические произведения. Прежде всего назовем Иоанна Шавтели, который написал поэму «Абдул-Мессия» — стихотворный панегирик правителю Давиду Строителю и царице Тамар. Неизвестный нам поэт Чахруцхадзе написал цикл стихотворений «Тамариани», также посвященный царице Тамар. Оба произведения написаны двадцатисложным размером, с особой рифмовкой, названной «чахрухаули».
Одним из первых сохранившихся памятников светской литературы XII в. является героический роман Мосэ Хонели «Амиран — Дареджаниани». В нем рассказывается о героических приключениях группы витязей и подвигах главного героя — богатыря Амирана. Хотя действие романа развивается в сказочной стране, а герои идеализированы, в нем ярко отражены настроения военно-рыцарского сословия, которое играло важную роль в грузинском государстве Багратидов. С давних времен в Грузии распространялось множество стихотворных и прозаических версий романа. Целый цикл легенд, созданных на основе «Амиран-Дареджаниани», был детально разработан деревенскими рассказчиками. Литературные и фольклорные мотивы переплелись настолько тесно, что некоторые ведущие эксперты, такие, как профессор М. Чиковани из Тбилисского университета, даже выдвинули предположение, что фольклорные варианты предшествовали появлению романа, а не произошли от него.
Одновременно с романом Хонели появилась поэма «Висрамиани». Ее авторство приписывается Саргису Тмогвели, но на самом деле он лишь перевел и обработал персидскую поэму о страстной и глубоко лиричной истории любви Вис и Рамина, написанную в середине XI в. поэтом Фахруддином Гургани.
Вис и Рамин пылко любят друг друга, но судьба неблагосклонна и безжалостна к ним. Отчасти рассказ об их отчаянной страсти наперекор всем напоминает известную историю Тристана и Изольды. Однако мучения Вис и Рамина завершаются супружеским блаженством, возлюбленные провели не менее 81 года вместе! Чтобы составить представление об эмоциональной силе этой классической работы, мы приведем плач царицы Шахру над телом своей дочери Вис:
Описанный нами период начала светской любовной поэзии, романса и эпоса не ограничивался придворными кругами. Уже в начале XII в. в Грузии существовали прекрасные сказки, народный эпос и застольные песни, многие из которых уходят корнями в далекую древность (рис. 47).
Интенсивные торговые и культурные связи Грузии со средневековой Византией и Ираном, расширившиеся возможности для путешествий и торговли со всеми странами Ближнего и Среднего Востока создавали благоприятную почву для перевода литературных произведений. Как правило, заимствованные сюжеты были значительно модифицированы и, оказавшись в новом кавказском окружении, переходили в интенсивно развивающуюся фольклорную среду. Так, в частности, произошло с поэмой «Шахнаме» Фирдоуси (940—1020), которая обрела популярность в Грузии под названием «Ростомиани», от имени главного героя — богатыря Рустама, одного из легендарных героев, увековеченных в великом персидском эпосе.
Напомним красивое и бесспорно оригинальное сказание «Этериани», получившее широкую известность благодаря великолепной опере грузинского композитора 3. Палиашвили. В поэме рассказывается о трагической любви простой девушки Этери и царевича Абесалома. Герои испытывают лишения и становятся жертвой коварного визиря Мурмана, который любит Этери.
Однажды на охоте Абесалом видит прекрасную девушку, несущую на плечах тяжелый кувшин с водой. Он идет по ее следам и узнает, что девушка — сирота и живет в доме своей мачехи. Выждав, когда Этери пригонит телят на пастбище, Абесалом признается ей в любви. Но девушка вначале отказала ему, ведь она крестьянка, а Абесалом — царевич:
Отвечая девушке, Абесалом произносит клятву в вечной любви:
Поверив клятве Абесалома, Этери также ответила ему клятвой. После этого судьбы влюбленных соединились навечно.
По обычаю, на свадьбу царевича собрались гости со всего государства. Но счастье влюбленных продолжалось недолго. Его предал тот, кому он больше всего доверял — верный друг Мурман. С помощью самого дьявола Мурман насылает на Этери страшную болезнь, обсыпав ее просом, которое превращается в отвратительных вшей и блох, которые тотчас исчезают, как только до них дотрагивается Мурман. Страдающий Абесалом предает Этери в объятия
Мурмана. Но в замке Мурмана Этери запирается в хрустальной башне и осеняет ее крестом, чтобы даже дьявол не мог туда войти.
Абесалом чахнет и вскоре оказывается на смертном одре. Чтобы спастись, он отсылает Мурмана на поиски воды бессмертия.
Увидев Этери, Абесалом испускает дух. Этери закалывается над его ложем. Несчастных любовников хоронят вместе. Вскоре в основании гробницы вырастает виноградная лоза, а из ее подножия начинает бить источник свежей воды. Из тела Абесалома вырастает роза, из тела Этери — незабудка.
Вернувшись из своих странствий, Мурман вырывает для себя могилу, расположив ее между могилами возлюбленных, затем убивает себя. Поскольку источник теперь отравлен, виноградник засыхает, а из трупа Мурмана вырастает отвратительный колючий куст. Когда незабудка и роза пытаются сплестись вместе и прислониться друг к другу, колючий куст выпускает шипы и снова заставляет растения разъединиться.
Развитие грузинской культуры XI–XII вв. невозможно представить без упоминания памятников церковно-философской литературы, особенно Иоанна Петрици (умер в 1125 г.), труды которого представляют собой определенный вызов сложившимся устоям.
Всю свою жизнь он стремился создать национальную грузинскую школу метафизической философии, пытаясь соотнести рациональное и божественное, привести в гармонию христианскую веру с учением греческих философов, и в первую очередь с Платоном.
Иоанн Петрици получил образование в константинопольской академии Мангана, среди его учителей были Иоанн Итал и Михаил Пселл (1018–1079), которые возродили культ Платона и античности и заложили основу средневекового гуманизма.
В греческих источниках Иоанна Петрици называют «абасгом», то есть грузином, и считают одним из самых преданных последователей Иоанна Итала. Примерно в 1076 г. он закончил обучение и вернулся на свою родину, в Грузию, но в отличие от его собственных учителей в Византии обнаружил, что его идеи не приветствуются, а он сам воспринимался как нежелательный гость среди консервативной грузинской аристократии.
В 1083 г. Иоанн получил приглашение от Григория Бакурианисдзе — византийского государственного и военного деятеля кавказского происхождения — на должность лектора в только что основанную семинарию при Петрицонском монастыре в Болгарии. Так Иоанн получил свое прозвище Петрици. Много лет он провел в этом учебном заведении, и только Давид Строитель призвал его обратно в Грузию. Остаток своей жизни Петрици провел в Гелатской академии, названной «Новыми Афинами» (фото 52).
Петрици оказался первым грузинским теологом, который вернулся непосредственно к греческим классическим мыслителям Платону и Аристотелю. Он перевел на грузинский два трактата Аристотеля (эти переводы утрачены), две другие неоплатонистские работы «О человеческой природе», написанные Немезием из Эмессы (вероятно, около 390 г.). Они представляют собой попытку соединить происхождение человека с положениями христианской философии, основываясь на платоновском учении о предсуществовании и метафизике и «Элементах теологии» Прокла Диадоха (410–485), к которым Петрици добавил собственный пространный комментарий. Перевод Петрици, основанный на античных рукописях, был успешно использован английским издателем сочинений Прокла профессором Е.Р. Додсом.
Петрици обладал смелым и оригинальным мышлением, возможно, он был самым выдающимся философом из всех, что нам известны в Грузии. Его труды стимулировали развитие философии в Грузии и открыли возможность независимых исследований в области метафизики. Он смог связать мифы об Афине, Прометее и Гермесе с христианским учением о Божественном слове, соединив христианскую веру с высшими формами античной философии.
Поскольку в данном случае он пытался соединить несоединимое, его сочинения вызвали резко отрицательную оценку среди некоторых ученых его времени. Только в XVIII в. высокообразованный католикос-патриарх Грузии Антоний I сделал Петрици своим любимым богословом и назвал его «Богом благословенным философом, солнцем нашей нации». С данной точкой зрения согласны и современные ученые.
Расцвет грузинской литературы и философии в Средние века достигает своей кульминации в эпической поэме Шота Руставели «Вепхисткаосани» («Витязь в тигровой шкуре»), в которой гармонично и вдохновенно смешиваются влияния платонистской философии и восточного романического эпоса (фото 72).
О жизни поэта нам известно немного, едва ли больше, чем он пишет сам о себе в прологе и эпилоге поэмы, которые, как полагают, были добавлены кем-то позже. Воспевая царицу Тамар, поэт замечает:
В эпилоге поэт (или его подражатель) объясняет, что он «некий месх», является уроженцем небольшого городка Рустави, откуда и происходит его прозвище. В легенде содержатся дополнительные сведения, что бард получил образование в Афинах, потом много путешествовал по Азии, затем занимал пост казначея при царице Тамар, в которую он страстно влюбился:
Именно после того, как царица пренебрегла его чувствами, Руставели решил уйти от мирской жизни и закончить свои дни в монастыре Креста в Иерусалиме, где его изображение и появилось на фреске. Приведенная легенда, напоминающая известный шекспировский вопрос, привела к тому, что ряд исследователей высказывал сомнение в реальности Руставели и точной датировке его жизни. В частности, доктор Я. Едличка, который перевел поэму Руставели на чешский язык, считал, что «Пролог» и «Эпилог» были написаны гораздо позже, чем сама поэма «Витязь в тигровой шкуре».
Вопреки всем предположениям значение поэмы и ее влияние на грузинскую культуру невозможно преуменьшить. Поэму Руставели несколько раз переводили на русский (первым переводчиком был К. Бальмонт), три раза на французский, а также на английский, немецкий, испанский, итальянский, венгерский, чешский, армянский и японский. Редко встречается такое проницательное, глубокое и яркое поэтическое видение мира, кажется, Вселенная почти готова исчезнуть в первобытном хаосе, но великое созидательное дыхание поэта преломляет хаос в четкую гармонию.
Высокий стиль поэмы очевиден с первых строк, в которых поэт обращается к всемогущему Богу:
Важно отметить, что Бог у Руставели всемогущ и вездесущ, хотя в тексте и отсутствуют упоминания о Святой Троиие или о других христианских символах. В заключительных строках поэмы Руставели пишет:
Поэт воспевает не обычную плотскую страсть, а тот культ любви, о котором писали платоники. Во имя этой любви рыцари сражались за своих дам, а трубадуры и другие выразители куртуазной любви слагали свои песни, сгорая от сладкого отчаяния.
В то время как его поэма представляет собой отражение грузинского героического времени, для места действия Руставели выбирает экзотическую обстановку сказочной Аравии. Он пишет во вступлении, что сюжет поэмы он взял из старой легенды:
Далее рассказывается, как Ростеван, «царь от Бога, царь счастливый», отдает трон своей дочери Тинатин. Подобный факт имел место и в действительности; известно, что грузинский правитель Георгий III отрекся от престола в пользу Тамар, своей дочери (фото 74, л, рис. 48).
Во дворце устраивают пышный пир, потом охоту, во время которой правитель и его свита видят витязя, одетого в тигровую шкуру, он сидит около реки и горюет. Не получив ответ на свое приветствие, Ростеван повелевает схватить незнакомца и привести его к нему силой. Но тот вскакивает, убивает своих противников и исчезает, испугав всех окружающих.
Услышав о произошедшем, царица Тинатин призывает влюбленного в нее Автандила, главнокомандующего царской армии, и умоляет его отправиться на поиски незнакомца, пообещав ему выйти за него замуж, когда тот вернется.
После долгих и утомительных странствий Автандил наталкивается на таинственного человека в пещере на пустынном берегу реки. Встреча двух героев очень трогательна, вскоре они становятся друзьями. Человека в шкуре тигра зовут Тариэлом, он рассказывает Автандилу свою трагическую историю. Оказывается, он принц и военачальник индийского царя, обрученный с прекрасной Нестан-Дареджан, дочерью своего повелителя.
По наущению Нестан Тариэл убил ее первого жениха, хорезмийского царевича, чтобы избавить Нестан от брака с нелюбимым и защитить индийский трон от чужеземца. После того как Тариэла оклеветали, а Нестан-Дареджан была уведена из дворца по приказу ее тетки, колдуньи Давар, Тариэл покинул Индию и отправился на поиски своей возлюбленной, оплакивая свою печальную участь.
Автандил утешает Тариэла и клянется навсегда оставаться его преданным другом. Отметим, что идеалы преданности и дружбы являются лейтмотивом поэмы Руставели. Автандил возвращается в Аравию, чтобы сообщить Тинатин о своем открытии, и затем два друга снова отправляются на поиски Нестан-Дареджан.
После множества приключений Автандил наконец нападает на след принцессы, которая томится в отдаленной крепости в земле каджей или демонов, за их царевича ее принуждают выйти замуж.
С помощью третьего героя, царя Нурадин-Фри-дона, два рыцаря собирают армию, осаждают замок и освобождают принцессу. После этого следует пир сначала во дворце Фридона, затем в Аравии при дворе правителя Ростевана, а затем в Индии. Тариэл и Нестан-Дареджан восходят на трон своих предков в Индии, а Автандил и Тинатин успешно правят в арабском царстве.
Круг интересов поэта оказался необычайно широким, он связан с мастерством подачи политических и юридических вопросов, знакомого с придворной жизнью и церемониалом, а также сумевшего проникнуть и в тонкости искусства ведения войны. Он может ярко изобразить разгул морской стихии, переполненные города и оживленные порты, торговлю его жителей.
Руставели знаком и с древней греческой философией, астрономией и астрологией, поэзией своего персидского современника Низами Гянджеви (1141–1209).
По содержанию поэма Руставели соответствует законам феодальной системы, кодексу рыцарской любви, верности сюзерену. Поэт ярко описывает мельчайшие движения человеческой души. Используя красочные образы, он вызывает искреннее восхищение своим мастерством.
Даже сегодня встречается множество грузинских крестьян, которые знают поэму целиком наизусть, они цитируют ее так же легко, как и персидские жители воспроизводят стихи Хафиза или Саади. Традиционно в приданое любой уважающей себя грузинской невесты входит экземпляр «Вепхистка-осани». Независимо от того, одобряла православная церковь или нет ту мораль, которую проповедовал Руставели, она полностью соответствовала грузинскому национальному характеру.
Как и некоторые другие великие поэты, Руставели не избегал возможностей использовать гротескный юмор, даже пафос, доведенный до высокой степени, который еще более усиливает общий успех от его шедевра. Так, скажем, описано, как Автандил вынужден притворяться влюбленным в Фатьму-хатун, приютившую Нестан-Дареджан в сказочном городе Гуланшаро (рис. 49). Думая о своей возлюбленной, прекрасной Тинатин, Автандил размышляет:
Сгорая от желания, госпожа Фатьма не считается ни с какими условностями. Поэтому Руставели язвительно высказывается:
Руставели можно считать мастером версификации. Он писал особым шестнадцатисложным размером шаири, состоящим из четырех строк со смежной рифмовкой: а: а:а: а. Подобная рифмовка требовала определенного мастерства, особенно при богатой рифме, где совпадали два или даже три последних слога в строке, а не только последний слог, как в большинстве случаев организуется английская рифма.
В результате монгольских, персидских и турецких вторжений и непрятия церковью древнейшие списки поэмы не дошли до нас. Самые ранние полные копии, некоторые из которых иллюстрированы в стиле персидских миниатюр, датируются началом XVII в. Недавние исследования, проведенные сотрудниками Института рукописей, позволили выявить фрагменты поэмы в рукописях XVI в., обнаруженных под крышками переплетов томов в городской библиотеке Ахалцихе.