- Это наш юрист - мистер Стив Горшаин. Вы, надеюсь, ознакомились с контрактом?
- Да, - поспешил ответить я.
- Есть ли у вас какие-нибудь возражения?
- Есть. И весьма много. Во-первых, в любом бою есть степень сложности. Судя по всему, у вас будут разные типы вертолетов, а у нас - только МИ-28. За каждый бой вы даете нам по 100000 долларов, однако, мы говорили еще раньше , что огневая мощь у нас постоянна, а у вас нет. С увеличением огневой мощности у нас увеличивается риск. Риск всегда оплачивается очень дорого. Поэтому я предлагаю ввести дополнения, 100000 долларов за каждый сбитый обычный армейский вертолет, если же на нем увеличивается вооружение, хотя бы на одну ракету, или один ствол, или толщина брони хотя бы на один миллиметр, оплата возрастает на 50000 долларов.
- А вы, однако, очень самонадеянны, - говорит генерал. - Неужели вы думаете, что всех собьете?
- Мечтаю.
- Стив, это можно принять? - спрашивает у юриста генерал.
- Можно, сэр. Это же колоссальная реклама.
- Принято, что еще?
- Если кто-то из нас, не дай бог, будет ранен, то должна быть компенсация, одна треть оплаты боя.
- Принято. Дальше.
- Ремонт поврежденного вертолета не должен производится за наш счет. Ремонт должна сделать база.
- Нет. Этого мы сделать не можем.
- Тогда мы вправе поехать в Мали.
- Но у меня есть лимит затрат на базу, я не могу производить лишних расходов.
- Сэр, вы же соберете денег за это шоу в сто раз больше, чем лимит базы.
- Черт с вами, принято. Выкладывайте дальше.
- Расчет. Расчет должен производится через наш Внешторгбанк, причем каждый раз мы должны получать подтверждение о переводе денег.
И так я тащил почти каждый пункт, Мамонтов только таращил глаза и кряхтел, шепча мне на ухо:
- Ну, ты даешь, старик.
Уговорил генерала дать нам пробный вылет для ознакомления с районом. В контракте есть скверный пункт, который никак не мог изменить. В особых условиях записано, что район боя огражден специальными датчиками, если я перелечу невидимую границу, то вертолет, после предварительного предупреждения, взорвется. Я доказывал, что нельзя иметь электронную мину в боевом вертолете, так как она может сдетонировать от попаданий в него пуль, снарядов, но... у юристов на это есть очень сильный аргумент.
- Вы же набиты снарядами, патронами, и они не взрываются.
После того как это все же записали в контракт, генерал сказал.
- Полетайте завтра с утра, познакомьтесь с местностью.
Вечером идем в бар. Похоже, настроение в городке меняется. Прохожие начинают с нами здороваться, и злобных взглядов меньше. В баре сразу же занимаем на антресолях кабинку и только заказываем ужин, как к нам врывается молодая энергичная девушка с копной темных волос.
- Привет. Я корреспондент СиЭнЭн, Эли Грифс. К вам можно?
- Забирайтесь.
Она присаживается и сразу же начинает быстро говорить:
- Я знаю, кто вы такие и хотела бы взять у вас интервью.
- Что же вы о нас знаете?
- Вы были завербованы республиканским правительством Мали для борьбы с повстанцами и там совершили много преступлений...
- Чего же мы там такое натворили, что за преступления совершили?
Она споткнулась:
- Ну..., бомбили поселки, стреляли по нашим вертолетам...
- Похоже, последнее - это очень большое преступление, - ядовито замечаю я.
И тут Эли засмущалась.
- Вы смеетесь надо мной?
- Конечно. Раз, как вы говорите, там были ваши вертолеты, то выходит, что правительство США тоже участвовало в войне против республики Мали?
- Конечно, нет. Ладно, ладно, я ляпнула что-то лишнее. Перейдем к другому, ни слова о том, что вы делали в Мали или другом месте.
Вдруг через занавеску входа появляется Мэри.
- Мальчики к вам можно?
- Заходи, Мэри.
Девушка по-хозяйски садится на стул и с удивлением смотрит на корреспондентку:
- А вы кто?
- Я Эли Грифс, корреспондентка.
- Зачем вы пригласили сюда эту идиотку? Она все, что скажете, исказит так, что вся Америка будет плевать на вас.
- Да кто ты такая, чтобы меня учить?
В это время входит официантка, сервирует стол, раскладывает еду и исчезает. Я начинаю есть, а женщины продолжают препираться.
- Это не важно, кто я. Зато я знаю, кто ты. Ты - дрянь.