- Да, Сьюзен Траски .
- Это... С ним нам придется драться?
- С ним.
- Я все понял, сэр. Разрешите идти.
Городок меняется с каждым часом. Появилось много людей и машин. За проволокой раскинулся целый палаточный городок, за два дня построили почти километровые трибуны, разместив перед ними большие экраны, и приготовили стоянки для машин. На полигоне установили множество видеокамер. Напротив нашего коттеджа собираются любопытные и репортеры. Несколько корреспондентов пытались прорваться дом, но Мамонтов всех вышвырнул обратно. Но, однажды, настойчивый стук в дверь все же заставил меня подойти к ней.
В окошечко заметил знакомое лицо репортерши Эли Грифс.
- Николай, это я, вы можете впустить меня? - кричит она.
- Заходи.
Чуть приоткрыл дверь, Эли проскользнула в комнату; какого-то типа, пытавшегося прорваться за ней, пришлось вытолкнуть обратно.
- Что творится - сумасшедший дом. Вся Америка свихнулась на этом шоу. А где ваш напарник?
- Дрыхнет наверху.
- Может это и к лучшему. Капитан, я хотела взять у вас последнее в жизни интервью...
- Это хорошее вступление...
- Не смейтесь, я говорю серьезно.
- С чего вы взяли, что оно последнее? Ведь мы заключили контракт на год.
- Вы не продержитесь. Вообще-то вы знаете, что у вас в вертолете спрятана бомба?
- Знаю.
- А вы не подумали, что чья-нибудь рука возьмет и коварно нажмет кнопку.
- Это вы намекаете на генерала?
- Не знаю. Но я сама была ошарашена, когда узнала об этом. У вас же полно врагов и если будет нужно..., победы вам не видать.
- Это мы посмотрим. Лучше скажите мне, Эли, кто такой майор Траски?
- Вы даже этого не знаете?
- Нет.
- Да вы чокнутый. Майор Траски один из лучших летчиков в Америке. У него большой опыт боев в Ираке и Югославии, у него преимущество перед вами в ракетном вооружении, он через пять минут после взлета разнесет вас в щепки.
- А вы неплохо осведомлены.
- Конечно, я же репортер. Вы так держитесь, будто сделаны из железа, неужели вам на все это наплевать?
- Нет, конечно. Я вам даже откроюсь, я побаиваюсь майора Траски , побаиваюсь, что кто-то действительно нажмет на кнопку, и мы взлетим на воздух, но с другой стороны, я накопил столько злобы на эту несправедливость, что готов небо грызть зубами, даже раненым достать до глотки противника.
- Вы там, в Мали, тоже грызли небо?
- Грыз.
- Вам тоже много досталось?
- Досталось. Если вам рассказать, как меня один генерал избил, да так что я еле шевелил руками и ногами, а потом отправил в воздух на встречу со смертью, было бы чему удивляться.
- Расскажите об этом, Николай.
- Сейчас не время, как-нибудь потом.
В это время раздались шлепки тапок. На лесенке появился зевающий Мамонтов.
- Николай, кто там? Эли? Я думал, что после выходки Мэри тебя не увижу.
- Привет, Виктор. Вот пришла поговорить о вашем завтрашнем полете.
- Напиши о нас что-нибудь хорошее. Мы ведь не едим детей, не насилуем женщин, а просто взяты в плен и теперь прибываем в рабстве.
- Напишу, Виктор. Ладно, ребята, я вам симпатизирую, удачи в небе.
Она поцеловала меня в щеку и пошла к двери.
Утром приехали в ангар с вертолетами пораньше. Иона уныло докладывает:
- Командир, машина заправлена, пушки и пулеметы заряжены, имитаторы проверены, а с миной я не справился.
- Неужели совсем нет выхода?
- Командир, я не минер. Я технарь, изучил все ее провода, разобрался в предназначении каждого агрегата, но вот какой провод резать и нужно ли резать не знаю.
- Черт, что же делать?
- Не знаю. Кроме этого, могу сообщить тебе еще одну неприятную вещь. Кроме меня контроль над машиной ведут американцы.
- Как так?
- За моей работой следят. Сержант и еще двое все время крутятся вокруг нас. Они проверяют состояние бомбы тоже.
- Здесь пять вертолетов, в каждом заложена мина?
- В четырех, пятый с дефектом двигателя, я его собираюсь использовать для запчастей.