Вдовствующая королева не слишком горевала о сыне, который выслал ее в замок Блуа, откуда в один прекрасный день она убежала через окно.
- Я читаю в ваших глазах, господа, - проговорила она наконец.
В этих глазах был один и тот же немой вопрос: "Неужели он останется?!"
Там же Мария Медичи без труда прочла и ответ.
- Благо государства требует неотложного обсуждения вопроса о дальнейшем пребывании кардинала на посту всесильного министра. Только что король лично пообещал мне отставку Ришелье.
Генрих Монморанси переглянулся с Бассомпьером.
- Ваше величество, все мы глубоко преданы королю, однако...
- Договаривайте, герцог, прошу вас!
- Я имею в виду то роковое влияние, которое кардинал...
- Смелее, герцог, я не узнаю человека, взявшего штурмом Прива.
- ...которое кардинал оказывает на государя Франции.
Все мы молим Господа о скорейшем выздоровлении его величества, но если это произойдет...
- Король может снова изменить свое решение под влиянием кардинала - вы это хотели сказать, не правда ли?
Монморанси ответил поклоном.
- Вот что я отвечу на это. Состояние моего старшего сына таково, что в самом недалеком будущем Франция получит нового короля. И этот монарх не будет дорожить своим министром - об этом уж я позабочусь, - с усмешкой продолжала вдовствующая королева. - Однако вопрос о судьбе Ришелье необходимо решить безотлагательно. Прошу вас высказаться, господа! Итак, как мы поступим с кардиналом?
Карты были открыты. Слово сказано. В зале сразу сделалось шумно. Говорили все разом, спорили, горячились.
Вспоминали о жертвах кардинала, приходя во все большее возбуждение. А та, чьими стараниями Ришелье менее пяти лет назад получил кардинальскую шапку, теперь, желая его гибели, со злой улыбкой на устах наблюдала за людьми, которым она только что обещала свое покровительство в деле расправы над ненавистным министром. Воистину от любви до ненависти один шаг...
***
- Итак, господа? - Королева-мать снова обвела взглядом собравшихся. Что заслуживает тиран?!
- Думаю, его следует сослать в Рим. Пусть Папа Урбан Восьмой пристроит его в своей канцелярии, - предложил де Гиз.
От Марии Медичи не укрылось, что де Гиз, произнося эти слова, бросил быстрый взгляд на Леклера дю Трамбле, молча стоявшего в углу.
- Нет, - возразил Бассомпьер, тот самый блестящий Бассомпьер, служивший его высокопреосвященству "кошкой, лапами которой обезьяна выгребала из печки горячие каштаны". Предоставляя славному маршалу ратные труды и победы, Ришелье оставлял себе награды и похвалы.
Итак, Бассомпьер сказал "нет".
- Заточить в Бастилию, чтобы в ней и издох!
Отсюда следует, что кардинал порядочно досадил маршалу.
- Право, вы несете вздор, господа! - вскричал Монморанси. - Вздор! Ришелье погубил Шале, Орнано, приора Ванд омского! Он отправил на эшафот Бувиля. По его приказу казнен Франциск де Росмадек, граф де Шапель! Он убийца, господа, и щадить его нечего! Я говорю - кровь за кровь: кардиналу снести голову с плеч!
- Браво, герцог! - возбужденно отвечала Мария Медичи. - Я никогда не сомневалась в вашей решимости идти до конца. И я разделяю ваше мнение.
Тут королева-мать повернулась к дю Трамбле. Взгляд ее не предвещал ничего хорошего.
- А знаете, герцог, почему де Гиз так милосерден к кардиналу?
При этих словах королевы-матери де Гиз сделал легкое движение, собираясь что-то сказать, но Мария Медичи властным жестом остановила его.
- Не надо оправданий! Я прекрасно знаю все, что вы можете сказать, герцог де Гиз. Послушайте лучше меня.
Де Гиз ответил легким поклоном и сложил руки на груди.
Дю Трамбле, изо всех сил старался казаться спокойным.
- Как вы думаете, Генрих, кто из нас в наиболее двусмысленном положении? - все с той же недоброй усмешкой спросила королева-мать, снова поворачиваясь к Монморанси.
- Очевидно, ваше величество имеет в виду себя, - почтительно отвечал герцог.
- Отнюдь! Вовсе нет, мой благородный и бесхитростный Монморанси! Разве это у меня есть старший брат, который в монашестве зовется отец Жозеф?! Который вхож к нему днем и ночью?! Подобную привилегию имеют еще только двое: Комбалле и Марион де Лорм, но они ведь не мужчины, - ядовито продолжала Мария Медичи. - И разве это я так упорно отмалчивалась, стоя в углу все это время, пока вы, господа, произносили все эти речи, от которых, я уверена, у господина кардинала сейчас случился приступ подагры?!
Все взгляды обратились на дю Трамбле. Он заметно побледнел.
- Ваше величество, вы несправедливы ко мне!
- Разве сказанное мной не соответствует действительности?
- Нет, все правда.
- Вот видите!
- Но ведь это никак не подтверждает мою нелояльность.
- Но к не доказывает обратного.
- Вы лишаете меня своего доверия! Только оттого, что Франсуа близок к кардиналу?! В таком случае, ваше величество, я прошу вас принять во внимание, что я не виделся с ним вот уже полгода и отношения у нас далеко не родственные.
- Откуда же это знать де Гизу! Вот он и принимает меры предосторожности, при этом искоса посматривая на вас, любезный дю Трамбле. Однако вы меня недооцениваете, господа! Я предвидела сегодняшнюю ситуацию. С сожалением сознавая, что здоровье Людовика всегда оставляло желать лучшего, я предчувствовала, что король не оставит наследника, уходя в мир иной. Поэтому я написала Филиппу Испанскому, с тем чтобы узнать его мнение о возможном браке бывшей супруги моего старшего сына, если она овдовеет, с младшим моим сыном - герцогом Орлеанским. Испанский кабинет не скрывает своего удовлетворения таким поворотом событий. Разумеется, при условии, что Ришелье будет тотчас удален. Я пообещала, что он исчезнет из политики. Как видите, господа, кардиналу недолго осталось тиранить Францию.
- Хвала провидению! - горячо воскликнул Генрих Монморанси. - Только одно не устраивает меня в словах вашего величества.
- Что именно, герцог?
- Вы сказали - "исчезнет из политики". Он должен исчезнуть, не только из политики. Он должен исчезнуть вовсе!
- Благодарю за напоминание, герцог, - улыбнулась Мария Медичи. - Королю Испании незачем знать подробности.