- Оттого она так ненавидит его, - заметил Арамис.
- Но ведь вы и сами, кажется, не слишком жаловали первого министра, когда носили мушкетерский плащ.
Мечтательная улыбка тронула губы Арамиса.
- Ах, счастливое, беззаботное время! Я был молод и сумасброден. Что еще можно было ждать от юнца, окруженного компанией повес и дуэлянтов. Эдикты его высокопреосвященства мы воспринимали как личное оскорбление.
И дрались наперекор им где только возможно и по малейшему поводу.
- Все же некоторые из ваших сумасбродств были очень милы, - в задумчивости проговорила г-жа де Кавуа. Затем она легонько тряхнула головой, словно отгоняя прочь призраки воспоминаний.
- Но, должна же быть какая-то веская причина! - воскликнула она.
- Причина для чего?
- Для того чтобы Мария Медичи добивалась вашей... - г-жа де Кавуа запнулась, потому что ей не хотелось произносить слово "смерти" применительно к своему позднему гостю.
Но Арамис, которого, видимо, мало смущали подобные тонкости, тотчас пришел ей на помощь:
- ..добивалась моей смерти, хотите вы сказать? Не знаю наверное, но могу предположить...
Госпожа де Кавуа почувствовала, что Арамис хочет сказать что-то очень важное, быть может, самое главное в раз" говоре, но никак не решится.
- Хотите я помогу вам, д'Эрбле? - спросила она.
Арамис бросил на г-жу де Кавуа взгляд из-под ресниц, один из тех своих молниеносных взглядов, которые, как правило, оставались незамеченными его собеседниками и которые свидетельствовали о том, что Арамис играет свою, сложную и недоступную разумению собеседника, игру. Лишь два человека умели замечать этот мимолетный взгляд Арамиса и могли догадаться, что он поглощен очередной интригой, и лишь на трех человек никогда он не бросал такого взгляда. Этими двумя были д'Артаньян и Атос, эти трое были Атос, Портос и д'Артаньян.
- Не надо, мадам, я скажу сам, - медленно проговорил Арамис, как бы через силу и невольно обвел взглядом комнату, словно желая удостовериться, что они совершенно одни. - Королева-мать, по-видимому, имеет свои причины полагать, что мне известны некие подробности гибели ее супруга... Ведь об этом роковом событии ходит много толков, и многие называют шепотом ее имя в числе тех, кому была желательна скорая смерть короля Генриха...
- Да, конечно, ведь король сделал ее фактической правительницей государства незадолго до своей гибели на улице Лаферронери, - кивнула г-жа де Кавуа. - Все знают и другое: она была подвержена влиянию Кончини и его жены, которые почти открыто замышляли убийство короля...
- За что и поплатились жизнью впоследствии, - мрачно закончил Арамис. Так вот, я немного знаком с герцогом д'Эперноном, а также имел счастье.., я хотел сказать - несчастье... Имел несчастье знать близкую родственницу герцога де Роган-Монбазон, который ехал в одной карете с королем в тот день и которого одним из ударов своего кинжала, уже обагренного кровью короля Генриха, ранил в руку Равальяк <Равальяк (1578 - 1610) - фанатический приверженец католицизма. Совершил в 1610 году убийство французского короля Генриха IV.>.
- Если не ошибаюсь, этих господ кое-кто в народе до сих пор считает молчаливыми пособниками убийцы? - небрежно спросила г-жа де Кавуа. Но эта напускная небрежность не могла обмануть Арамиса.
- У меня действительно есть свои соображения на этот счет, и в Люксембургском дворце дорого бы дали за то, чтобы лишить меня возможности поделиться ими с кем бы то ни было.
- Вы хотите сказать, что ваши сведения представляли реальную угрозу для.., нее?
- Да.
- И вы были бы готовы поделиться этими сведениями... с кем-либо из сильных мира сего?
- В обмен на его защиту.
Наступило долгое молчание. Было слышно, как листва деревьев за окном волнуется и шумит на ветру.
- Итак, вы рассчитывали на мою помощь? Вернее, моего мужа.
- Правда, ведь он - капитан гвардии кардинала.
- Увы! В настоящее время это невозможно!
- Но почему?!
- Он не может ходатайствовать о вас перед Ришелье, так как сам нуждается в подобном ходатайстве.
- Так, значит, это правда?!
- Что?
- Что ваш муж в немилости у кардинала.
- Ну конечно! Вы ведь сами слышали от госпожи де Вуа-Трасси о наших напастях.
- Но не хотел этому верить.
- Теперь вы верите?
- Вам - да!
Наступило молчание.
"Сейчас он вздохнет и откланяется", - с некоторым сожалением подумала г-жа де Кавуа.
"Сейчас самое время приступить к выполнению моего плана", - решил Арамис.
В этот момент за окном послышался колокольный звон.
Это колокол на башне Собора Парижской Богоматери уронил три тяжких раскатистых удара, нарушив тишину ночи.
Париж крепко спал. Не спали только двое в верхнем этаже дома де Кавуа.
Глава тридцать седьмая
Средство Арамиса
В тот момент, когда колокол опять пробудился и с колокольни Собора Богоматери снова понеслись его звучные удары, г-жа де Кавуа потихоньку выпустила Арамиса в темноту парижских улиц. Последний, пятый удар совпал с негромким звуком открываемой двери, и темная фигура закутанного в плащ Арамиса появилась в дверном проеме. Г-жа де Кавуа сама посветила ему.
- Итак, мы снова расстаемся?
- Мы расстаемся, - эхом откликнулась дама.
- Но я уношу с собой надежду. На благополучный исход дела и на новую встречу, - прошептал Арамис.
- Пусть небо услышит вас.