- Я понял почти все. Все, кроме одного: почему арестован лишь один господин де Куртиврон?
- О, это очень просто, ваше величество. Ведь не думаете же вы, что восемь швейцарцев могут задержать больше, чем одного мушкетера!
- Довод основательный, - заметил король, настроение которого заметно улучшилось. - Но почему именно его, а не кого-либо из его подчиненных?
- Господин де Куртиврон благородно пожертвовал собой ради своих солдат. Кроме того, подобно капитану тонущего корабля, он замыкал отступление.
- Что ж, это делает ему честь, - довольным тоном произнес король, заметивший кардинала, направляющегося к нему.
- И все-таки, де Тревиль, - добавил он, - столько по" страдавших швейцарцев, которые, по сути, ни при чем, и ни один зачинщик ссоры не получил по заслугам? Я помню иные времена.
- Не знаю, как доложить вашему величеству...
- Что еще?!
- Я не хотел говорить...
- Нет уж, будьте добры, говорите, пожалуйста!
- Предводитель гвардейцев его высокопреосвященства Гризар поскользнулся во время потасовки, неудачно упал и отдал Богу душу. А другой - кажется, его зовут Дюбуа - тяжело поранился о пику одного из швейцарцев. Думаю, что его высокопреосвященство станет уверять вас, что эту злополучную пику господин де Куртиврон отобрал у одного из патрульных, но я этому не верю, ваше величество. Это так на него не похоже.
Де Тревиль увидел, что кардинал задержался, чтобы сказать несколько слов кому-то из придворных, и воспользовался этим для того, чтобы сообщить королю самое главное.
- Третий же из отсутствующих - господин д'Артаньян - помещен в Бастилию по приказу его высокопреосвященства, ему не предъявлено никакого обвинения, он содержится в камере и лишь недавно сумел известить меня о своем местонахождении.
Король сделал резкое движение, словно воротник неожиданно показался ему тесен.
- Вот как?! Отлично, мы зададим кардиналу пару вопросов.
- Его высокопреосвященство как раз направляется к вашему величеству.
Во взгляде короля появилась тоска, сопутствовавшая ему всю жизнь.
- Ах, де Тревиль! Если бы вы знали, как я иногда завидую своему брату, герцогу Орлеанскому. Я так хотел бы оказаться на его месте хоть на день, хоть на час. И знаете, что бы я сделал? Взял свое любимое охотничье ружье, которое изготовил в прошлом году, - у него такой красивый замок, помните?
- Ваше величество изволили убить из этого ружья кабана в Венсеннском лесу.
- Вот именно! Я взял бы это ружье и выстрелил бы в кардинала. И рука моя не дрогнула бы...
Глава одиннадцатая
Предусмотрительность кардинала
Ришелье приблизился к королю.
- Как вам смотр, герцог? - спросил Людовик, делая знак де Тревилю.
Тот понял и, поклонившись кардиналу, отошел в сторону, оставив наедине двух первых людей государства. И если король только что в мыслях желал министру разделить участь застреленного кабана, то министр являл собой воплощение доброжелательности и почтительности, во всяком случае внешне.
- Великолепно, ваше величество, - проникновенно отвечал Ришелье, состроив при этом обиженную мину. - Гвардейцы выглядят просто превосходно. Именно поэтому мне так хотелось увидеть в их компании и своих.
- Господин маршал командует, а нам с вами остается лишь подчиняться, пожал плечами король. - Вы не заняты сейчас, герцог? Тогда пройдемте в мой кабинет, я хотел поговорить с вами об одном деле.
И король, сопровождаемый своим первым министром, проследовал во дворец. В кабинете его величества, как обычно, царил полумрак. Поэтому его высокопреосвященство не сразу рассмотрел в глубине любимого шута Людовика по имени Маре и вздрогнул, когда тот обнаружил свое присутствие легким смешком.
- Кого это ты привел с собой, куманек? Уж не самого ли Римского Папу.
- Господин герцог носит кардинальский сан, Маре. Это видно даже глупцам вроде тебя - по красной мантии, - отвечал король, прощавший своему шуту любые выходки.
- Золотые слова! - вскричал шут, скорчив презабавную гримасу. - Глупцы видят красную мантию, а того, что под ней, не замечают! Такой персоне подавай престол Святого Петра <Папский>, и того мало!
- Прекрати, Маре, - велел король. - Не то я прикажу своим пажам высечь тебя.
- Молчу-молчу! - испуганно затараторил шут. - Пажи у тебя, куманек, все, как на подбор, канальи! Им только попадись - беднягу Кальмэтта они прибили за ухо к забору!
Ты уж не отдавай меня им, а я буду молчать как рыба.
- Отлично, - сказал король. - Итак, герцог, мне нужно было поговорить с вами о моих мушкетерах.
- Но для этой цели, наверное, лучше подошел бы господин де Тревиль, их начальник, чем я, ваше величество, - сухо отвечал Ришелье, злобно поглядев на шута, усевшегося в кресло. Маре болтал ногами и, хитро прищурившись, дерзко рассматривал кардинала.
- С де Тревилем я уже побеседовал, - сказал король. - И пришел к выводу, что только вы, ваше высокопреосвященство, поможете мне пролить свет на одну загадочную историю.
- Я всецело к вашим услугам, ваше величество. Уж не хотите ли вы спросить меня о том, куда подевался герцог Орлеанский?
- А вам это известно? - живо спросил король.
- Конечно, это мой долг министра.
- И где же он?
- Он направляется в Ардр вместе с неким Ла Лувьером, чтобы склонить к измене тамошнего коменданта маркиза де Монкорель.
- Вы думаете, это ему удастся?
- Думаю - нет, ваше величество, - спокойно отвечал кардинал. - Я принял меры.
Король помолчал. Он обдумывал свое положение. Только что Ришелье в очередной раз дал ощутить ему свою незаменимость.
- Я отдаю должное вашей государственной мудрости, господин кардинал, сказал наконец Людовик. - Всякий раз, когда вы говорите мне, что приняли меры, я успокаиваюсь. Но для чего вы приняли меры в отношении господина д'Артаньяна? Разве он не надежен?
Ришелье сделал вид, что старается вспомнить это имя.
- Господин д'Артаньян, - проговорил он с рассеянным видом. - Прошу извинить меня, ваше величество, множество дел самого различного рода...
- Господин д'Артаньян состоит в роте моих мушкетеров и носит чин их лейтенанта. Этот патент вы вручили ему собственноручно во время осады Ла-Рошели, где этот шевалье, если мне не изменяет память, имел случай отличиться, выполняя ваш приказ.