- Милый д'Эрбле, почему вы больше не пишете стихов.
У нас было бы два Вуатюра, - слова г-жи де Кавуа, казалось, заключали в себе насмешку, но взгляд, устремленный на красивое печальное лицо Арамиса, был участлив и нежен.
Казалось, женщина, сначала решившая держаться официально, постепенно смягчается и в уголках ее губ и глаз появляется улыбка.
- Парижу не нужен второй Вуатюр, мадам. Кроме того, я теперь пишу только на богословские темы.
- Но вы и раньше посвящали много часов богословским занятиям, - с лукавой улыбкой заметила г-жа де Кавуа.
- Не столько занятиям богословием, сколько занятиям с богословом хотите вы сказать, а вернее, - с его племянницей, - живо подхватил Арамис.
- Скажите лучше, "с племянницами", - легко вздохнула г-жа де Кавуа. - В Париже было и есть слишком много ученых богословов. И наверное, немалое число их имеет племянниц.
- Ну вот, вы в хорошем настроении. И я рад этому.
- Вы полагали застать меня в слезах? - живо спросила г-жа де Кавуа.
- Избави Боже! Видеть слезы на ваших глазах было бы для меня невыносимо!
- А между тем иногда мне хочется разрыдаться. Откуда вы узнали о наших неприятностях?
- Госпожа де Буа-Трасси сказала мне...
- Что кардинал прогнал с глаз долой моего мужа?!
- Ну.., примерно это... Я, впрочем, не поверил.
- Но, на правах старой дружбы, решили узнать, верно ли то, о чем болтает весь Париж?
- Но, мадам, что заставляет вас так говорить?!
- Еще бы! Если это знает Камилла де Буа-Трасси, значит, это известно всему Парижу!
- Уверяю вас - нет!
- Ну, так будет известно до захода солнца следующего дня!
- Право же, мадам, вы несправедливы к госпоже де Буа-Трасси. Она искренне огорчена тем, что случилось.
- Ах, д'Эрбле, раньше вы были куда деликатнее! Хвалить одну даму в будуаре другой! Нет, положительно вы и впрямь сделались монахом!
Арамис улыбнулся:
- Вот теперь я вас узнаю.
- Зато я не вполне узнаю вас.
- Вы перемените свое мнение, когда узнаете, что я рискую жизнью, чтобы повидаться с вами.
- Вы пугаете меня, милый д'Эрбле. Вы ведь сменили мундир на сутану, не вы ли сами говорили мне это?!
- Так и есть, но сутана в наше время навлекает на ее владельца не меньше опасностей, чем военный мундир.
- Но кто же грозит вам?!
- Ах, мадам, Париж как водоворот. Он затягивает любого, кто имел неосторожность подплыть к нему слишком близко. Вам ли не знать этого, вы ведь бываете при дворе...
- Не слишком часто, но вполне достаточно для того, чтобы согласиться с вами, - сказала г-жа де Кавуа. При этом она подумала: "Неужели он пришел только для того, чтобы повидаться со мной?" Вслух же произнесла:
- Но вы по-прежнему говорите загадками, таинственный господин д'Эрбле. Что же за опасность угрожает вам?
Искушенный в дипломатии, Арамис выдержал паузу. Он сделал ее достаточно длинной для того, чтобы воображение г-жи де Кавуа могло разыграться и все опасности, подстерегающие одинокого прохожего в ночном Париже, предстали бы перед ее мысленным взором.
- Духовник королевы-матери предостерег меня, что флорентийка собирается подослать ко мне убийц. Мы оба принадлежим к одному братству - лазаристов и встречались в Лотарингии...
- Но почему?
- Вы спрашиваете?
- Посудите сами, что же мне еще остается?!
- Но я и сам ничего не могу сказать со всей уверенностью. Ничего, кроме того, что прошлой ночью на улице Бриземиш на меня напали какие-то люди.
- Боже милосердный! Вы не ранены?!
- К счастью - нет. Со мной было двое друзей, и втроем мы дали негодяям достойный отпор. Трое из них, думаю, упокоились на кладбище Сен-Сюльпис.
- Но флорентийка на этом не успокоится!
- Боюсь, что вы правы, мадам.
- Что же делать?! - Последнее восклицание женщины было искренним и показало Арамису, что он почти у цели, - Собственно, я пришел к вам за советом. Ведь на самом деле в Париже у меня лишь один "знакомый богослов" и лишь его "племянница" питает.., я хотел сказать - питала, ко мне дружеские чувства.
Легкий румянец проступил на щеках г-жи де Кавуа.
- Полагаю, в первый раз вы употребили глагол в нужном времени, - тихо произнесла она. - Но, увы, бедная "племянница" не знает, чем помочь...
- Я подумал... Я думал, что против Марии Медичи есть лишь одно действенное средство...
- Какое же?
- Вы знаете сами!
- Нет же!! Назовите его!
- Это средство - Ришелье.