Несмотря на то, что коммунистическая пресса была запрещена, а собрания и демонстрации компартии разгонялись силой, коммунисты продолжали мобилизовывать широкие массы своих сторонников на участие в предвыборной борьбе. Эрнст Тельман, выступая на пленуме ЦК КПГ 7 февраля 1933-года, потребовал проявлять максимальную активность в проведении предвыборной кампании и разоблачать перед массами гитлеровское правительство, олицетворяющее режим фашистского террора, капиталистической эксплуатации и империалистической войны, разоблачать это правительство капиталистов и крупных землевладельцев. При этом следовало предостеречь массы от всякого рода парламентских и легалистских иллюзий и мобилизовать массы на борьбу против фашистской диктатуры непарламентскими методами. Благодаря бесстрашной борьбе коммунистов, разнообразию форм и методов этой борьбы уже спустя 14 дней после образования гитлеровского правительства стало ясно, что ему не удастся добиться существенных изменений в результатах выборов по сравнению с предыдущими выборами 6 ноября 1932 года. Именно поэтому Фрик, один из нацистских главарей, заявил в своей речи 19 февраля в Дрездене: "Если даже на выборах 5 марта правительство не получит необходимого большинства... то мы и в этом случае не откажемся от наших мер по ограждению безопасности германского народа. Мы не намерены добровольно оставить поле боя. От запрещения КПГ, которого мы неоднократно требовали ранее, следует теперь отказаться. Компартию надо подавить иными методами".
Существо этих "иных методов" заключалось в подготовке грандиозной провокации, которая должна была послужить поводом для жесточайшего, ничем не ограниченного террора против коммунистов. Усиливая свою лживую агитацию против "большевистской опасности", нацистские заправилы рассчитывали одновременно оттеснить на второй план своего партнера по коалиции немецко-национальную партию.
23 февраля Геринг организовал полицейский налет на Карл Либкнехт-хауз в Берлине{8}, затем фашисты стали распространять по всему миру дикие вымыслы о мнимых планах восстания, катакомбах, якобы имеющихся внутри Карл Либкнехтхауза, и других антибольшевистских "ужасах".
На следующий же день, 24 февраля, Геринг издал указ о создании вспомогательной полиции из отрядов штурмовиков и эсэсовцев.
26 февраля нацистский гаулейтер Саксонии Мучманн, выступая на митинге в Глахау-Альбертштале, заявил: "Нужна Варфоломеевская ночь! Без этого не обойтись. Национал-социалисты будут наготове. Никакой жалости! Сентиментальность неуместна!"
27 февраля отряды СА получили приказ находиться в состоянии боевой готовности в своих казармах. В подвалах были оборудованы тюремные камеры, а также камеры пыток, снабженные плетками, стальными прутьями, веревками, чанами с водой и бутылками с касторовым маслом.
Вслед за этой тщательной подготовкой 27 февраля вечером последовала грандиозная провокация - так называемый поджог рейхстага. Из дворца рейхспрезидента, которым в то время был Геринг, группа специально подобранных видных нацистов проникла в рейхстаг по подземному ходу и подожгла здание. На месте преступления поджигателями был специально оставлен в качестве подставного лица голландец, дегенерат Ван дер Люббе. Почти все видные руководители штурмовых отрядов, принимавшие участие в поджоге рейхстага, были впоследствии в разное время уничтожены Гитлером, Герингом и Геббельсом как неудобные, слишком много знающие сообщники.
Поджог рейхстага был представлен фашистами как начало мнимого коммунистического восстания и был использован ими как повод для массовых арестов коммунистов. В одном только Берлине в ночь на 28 февраля было арестовано 1500 человек, а по всей стране арестовали более 10 тысяч коммунистов. Волна дикого террора прокатилась по всей Германии. Началась бешеная погромная травля коммунистической партии. Гитлер, основываясь на параграфе 48 Веймарской конституции, добился от президента Гинденбурга подписания чрезвычайного декрета, который, по сути дела, ликвидировал самую конституцию и все гарантируемые ею права. Таким путем Гитлер стремился узаконить дикий террор, бесчинства и насилия, чудовищные пытки и убийства.
Во время массовых арестов фашистские изверги схватили 3 марта 1933 года и Эрнста Тельмана. Это был тяжелый удар, нанесенный партии в исключительно серьезной обстановке. Партия лишилась своего лучшего, наиболее стойкого и целеустремленного руководителя. Но в этот ответственный момент партия показала себя достойной своего вождя. -7 февраля на пленуме ЦК в заключительной части своей речи Тельман указывал партии: "Нужно неуклонно держать курс на сохранение партии и ее развитие вопреки террору и всем ударам фашистов!
Необходимо проводить политику единого фронта для мобилизации масс на борьбу!
Необходима также концентрация всех сил для организации сопротивления масс, для борьбы масс. Демонстрации, забастовки, массовые стачки и, наконец, всеобщая стачка - все эти формы массовой борьбы должны быть противопоставлены фашистской диктатуре!
Нужно держать твердый курс на ликвидацию всех парламентских иллюзий, на подготовку масс к внепарламентской, массовой борьбе!
Надо всячески способствовать развитию инициативы самих масс, развитию самостоятельности, активности внутри низовых парторганизаций и в руководящих органах!
Претворение всего этого в жизнь означает поражение и разгром фашистской диктатуры! Вперед, на борьбу! Выполним свой революционный долг во имя победы германского рабочего класса и всего трудового народа!"{9}.
Партия продолжала борьбу в духе этих указаний Тельмана.
Несмотря на террор и бешеную травлю, несмотря на то, что десятки тысяч лучших партийных функционеров и рядовых коммунистов были арестованы и подвергнуты чудовищным пыткам в застенках СА, а сотни из них убиты, коммунистическая партия добилась большого успеха на выборах 5 марта 1933 года, получив 4848 тысяч голосов. Если прибавить к этому многочисленные демонстрации, забастовки и вооруженные столкновения, то следует прийти к выводу, что уже в этот первый период гитлеровского господства Коммунистическая партия Германии была единственной, действительно борющейся силой, стойкой и последовательной противницей фашизма. Попытка гитлеровского фашизма уничтожить, истребить коммунистическую партию одним мощным ударом, путем массового террора потерпела неудачу.
Результаты выборов 5 марта 1933 года еще и в другом отношении не оправдали ожиданий гитлеровцев: социал-демократическая партия потеряла лишь небольшое количество голосов, а количество голосов, поданных за партию католического центра и немецко-национальную партию, даже несколько увеличилось. В общем за нацистов голосовало 17,7 миллиона человек, а за все остальные партии, вместе взятые, - 21,5 миллиона. Эти результаты имеют немаловажное значение для правильного освещения позорной капитуляции перед нацистской диктатурой партий, именовавших себя "демократическими". Для того чтобы наскрести большинство в две трети голосов в рейхстаге для принятия закона о чрезвычайных полномочиях{10}, Гитлер отнял у коммунистической партии 81 мандат, полученный ею на выборах 5 марта. Он арестовал коммунистических депутатов и 9 марта объявил их мандаты недействительными. После этого незаконного аннулирования значительного числа мандатов рейхстаг, разумеется, не являлся больше органом народного представительства, избранным конституционным путем. Оставаясь даже на позициях буржуазного парламентаризма, партия центра, германская демократическая партия и социал-демократическая партия имели полную возможность сорвать все попытки Гитлера придать своему правительству хотя бы видимость законности. Так называемым демократическим партиям было, в сущности, достаточно лишь опубликовать соответствующее совместное заявление об антиконституционном характере нового рейхстага и отказаться от участия в нем. Это, конечно, не привело бы еще к падению гитлеровского правительства, но лишило бы его возможности вводить в заблуждение народные массы утверждением о якобы "законном приходе к власти", что, в свою очередь, облегчило бы мобилизацию масс на борьбу против фашистской диктатуры. Но названные выше партии были далеки уже и от такой даже с точки зрения буржуазного парламентаризма вполне оправданной позиции.
Правое крыло партии католического центра, представлявшее интересы магнатов тяжелой индустрии, стремилось прежде всего оказать поддержку гитлеровскому правительству и даже не помышляло как-либо воспрепятствовать ему и тем более не собиралось порицать его за кровавый террор против рабочего движения. На заседании рейхстага 23 марта лидер фракции центра прелат Каас заявил под аплодисменты нацистских депутатов: "В этот час, когда грозовые тучи собираются над Германией и окружают ее со всех сторон, мы, партия центра, во имя спасения германской нации, во имя ее процветания протягиваем руку всем, в том числе и нашим прежним противникам"{11}.
Вслед за тем фракция центра в полном составе голосовала за предоставление Гитлеру чрезвычайных полномочий. В эту фракцию входил тогда целый ряд нынешних сподвижников Аденауэра, а именно: Якоб Кайзер, доктор Генрих Фокель, доктор Генрих Кроне, доктор Елена Вебер, Пауль Бауш, Пауль Гибберт и другие. Если выступление прелата Кааса, рассчитанное на германскую и мировую общественность, носило еще довольно туманный характер, то Аденауэр откровенно выразил истинные взгляды того крыла партии центра, которое выражало интересы магнатов тяжелой индустрии. На заседании кельнского муниципалитета фракция центра, политическим лидером которой был обер-бургомистр Кельна Аденауэр, выступила 30 марта 1933 года с заявлением, в котором говорилось: "Мы ни в коем случае не должны препятствовать правительству, призванному к власти господином рейхспрезидентом и образованному в ходе успешной национальной революции. Такое сопротивление могло бы привести к серьезным и непредвиденным последствиям. Учитывая сложившуюся обстановку, следует создать для этого правительства возможно более широкую базу, на которую оно могло бы опереться.
Мы приветствуем уничтожение коммунизма и подавление марксизма, осуществленное ныне в таких масштабах, которые были невозможны в течение всего послевоенного периода. Проникновение социалистических идей в германский народ, начавшееся с 1918 года, не позволяло нам до сих пор приступить к созданию государства, которое соответствовало бы нашим воззрениям, ибо католическое меньшинство было в состоянии предотвращать лишь наиболее угрожающие последствия социализма".
Из этих слов видно, что реакционные круги Западной Германии уже не впервые выступают с призывами к уничтожению коммунизма и подавлению марксизма. Точно так же не впервые они в этих целях вступают в союз с запятнанными кровью нацистскими и эсэсовскими главарями и с гитлеровскими генералами. Правда, в наши дни они пока еще борются с коммунизмом другими методами, но основная линия их политики, то есть политика германского империализма, остается та же.
Именно для лучшего понимания современного политического развития в Западной Германии необходимо более настойчиво, чем раньше, напомнить о том, что лидеры партии католического центра не только расчистили дорогу фашизму своими чрезвычайными декретами в период Веймарской республики, но и явились его прямыми оруженосцами. К последним относятся Эрнст Леммер, ныне один из лидеров западноберлинской организации христианско-демократической партии, и другие, которые вместе с вышеназванными лидерами партии центра проголосовали в рейхстаге 23 марта 1933 года за предоставление Гитлеру чрезвычайных полномочий и тем самым узаконили кровавую диктатуру фашистов. Наконец, не следует забывать, что тогдашний генеральный суперинтендант{12}, а ныне епископ Дибелиус благословлял гитлеровское правительство во время совершения "государственного акта в Потсдаме"{13}. Выступая с проповедью в церкви св. Николая, он говорил: "Начало каждого нового периода в истории государства так или иначе связано с насилием. Если государство вершит свой суд над теми, кто стремится подорвать основу государственного порядка, над теми, кто с презрением отвергает веру и злобно желает погибели отечеству, то да будет с государством благословение божье"{14}.
Дибелиус говорил далее в своей проповеди о сотнях тысяч немцев, якобы изнывающих под гнетом иноземного владычества, и заявил, что судьба вынуждает германский народ "снова с оружием в руках отвоевывать свою свободу".
Германский народ не должен никогда забывать, что политика этих "демократических" представителей интересов монополистического капитала, как и позиция, занятая князьями церкви, не только способствовала установлению кровавого нацистского режима, но и помогла гитлеровцам ввергнуть страну в катастрофу второй мировой войны.
Коммунистическая партия в борьбе против террора нацистской диктатуры и подавления рабочего движения
После того как все буржуазные партии позорно капитулировали перед нацистской диктатурой, поддержав лживую версию о "законном" приходе фашистов к власти, последние развернули кампанию бешеного террора против всего рабочего движения в целом. С чудовищной силой и невиданной жестокостью фашисты обрушились, как и раньше, в первую очередь на коммунистов. Нужно сказать, что, несмотря на разоблачение коммунистами кровавых злодеяний фашизма перед лицом всего мира и подготовку к переводу партии на нелегальное положение, большинство членов коммунистической партии все же недооценивало масштабов террора и не предвидело тех беспримерных зверств, на которые оказался способен фашизм. При всем мужестве, проявленном подавляющим большинством коммунистов, при всей их стойкости арест десятков тысяч лучших и наиболее известных партийных работников не мог не отразиться на аппарате партии и явился для него очень тяжелым ударом.
Но, к чести коммунистической партии, следует отметить, что руководство на местах, в многочисленных первичных организациях проявило в эти дни большую самостоятельность и большей частью правильно ориентировалось в создавшейся обстановке. Об этом свидетельствуют, прежде всего, правильная оценка провокационного поджога рейхстага и ясное понимание необходимости всеми средствами продолжать борьбу. Было выпущено огромное количество газет и листовок, расклеено множество плакатов и лозунгов. На фабричных трубах и рудоподъемных башнях вывешивались красные флаги и транспаранты. На выборах заводских советов в марте 1933 года нацистам, по их собственным данным, несмотря на разнузданную демагогию и жестокий террор, удалось получить лишь 25% поданных голосов.
Однако потребовалось все же известное время, чтобы восстановить в новой обстановке - обстановке безудержного террора и полнейшей конспирации прерванную связь между руководящими органами партии и ее организациями на местах. Подпольный аппарат Центрального комитета КПГ продолжал выпускать центральный орган партии - газету "Роте Фане" - и различные листовки, а также распространял издаваемые за границей нелегальные журналы компартии и Коммунистического Интернационала. В условиях небывало жестокого террора и травли это было величайшим достижением коммунистической партии и ее кадров, воспитанных Эрнстом Тельманом.
Героическую борьбу коммунистической партии необходимо, конечно, рассматривать в неразрывной связи с общей политической ориентацией, которая возникла в сложившейся обстановке. Характеризуя эту новую обстановку, компартия указывала, что в данный момент главной целью и содержанием ее борьбы является не создание советской социалистической Германии, а защита демократических свобод и прав трудящихся. К этому вопросу мы еще вернемся в главе, посвященной VII Конгрессу Коммунистического Интернационала и Брюссельской конференции КПГ.
Когда фашистский террор распространился на профсоюзы, то есть на крупнейшие массовые организации рабочего класса, особенно тяжело сказался один из известных организационных недостатков КПГ. Речь идет не о количественном недостатке членов партии. Ведь к концу 1932 года партия насчитывала около 360 тысяч членов, объединяемых в 2210 заводских ячейках, в 6 тысячах домовых ячейках и в почти 6500 территориальных группах. Имеется в виду слабость позиций партии непосредственно на предприятиях, а также и в профсоюзах. К началу мирового экономического кризиса лишь 48% общего числа членов партии работало на предприятиях. Большинство ее членов уже в то время были безработными.
В ходе кризиса положение еще более ухудшилось: в 1932 году непосредственно на предприятиях работало всего лишь 11 % от общего числа членов партии. По мере обострения классовой борьбы в конце двадцатых годов правые профсоюзные лидеры исключили из профсоюзов тысячи коммунистов. Для того чтобы вопреки стремлениям правых профсоюзных лидеров продолжать борьбу в защиту рабочих и против наступления капиталистов, КПГ создала Революционную профсоюзную оппозицию, объединившую как исключенных из профсоюзов коммунистов, так и еще остававшихся в них членов партии, а также беспартийных рабочих. Для рабочих некоторых профессий, в частности для строителей и трубопрокладчиков, где число исключенных из профсоюзов было особенно велико, были созданы новые "красные профсоюзы". Но Революционная профсоюзная оппозиция насчитывала лишь 160 тысяч членов, а вновь организованные "красные профсоюзы" - всего 95 тысяч. Таким образом, число членов в обеих организациях не достигало даже численности членов партии. К тому же некоторые члены партии стояли в этом вопросе на сектантских позициях, преувеличивая значение Революционной профсоюзной оппозиции. Все эти причины привели к тому, что в профсоюзах работало сравнительно небольшое число активных членов коммунистической партии. В результате большинство героически боровшихся членов компартии были безработными или оказывались в значительной степени изолированными от рабочих - членов профсоюзов на многих крупнейших промышленных предприятиях, имевших решающее значение.
Этой организационной слабостью КПГ объясняется то обстоятельство, что правым лидерам СПГ и Всеобщего объединения немецких профсоюзов удалось убедить рабочих, входивших в эти организации, в необходимости выжидательной политики, хотя эти рабочие и готовы были начать борьбу. Та же слабость дала возможность правым социал-демократическим лидерам совершить неслыханное предательство по отношению к профсоюзам, которые с головой были выданы фашистам, причем лидеры СПГ даже не попытались сопротивляться их насильственной "унификации". Наконец, эта слабость мешала коммунистам разоблачать перед рабочими на предприятиях демагогические маневры нацистских фюреров. Одним из таких трюков было провозглашение нацистами дня 1 мая "днем национального труда". Нацисты хотели создать у рабочих впечатление, будто они намерены бороться за претворение в жизнь их старых требований. При этом они пользовались полной поддержкой правых профсоюзных лидеров. Уже 1 апреля 1933 года газета "Металльарбейтер цейтунг" писала: "Если теперь пришло, наконец, время покончить с экономической нуждой, то никто не приветствует это столь горячо, как профсоюзы. Они готовы сотрудничать и, конечно, не замедлят доказать это на деле. Если правительство (имеется в виду кровавое гитлеровское правительство. - О. В.) горячо возьмется за дело, то оно одержит моральную победу и привлечет на свою сторону те 48% избирателей, которые не голосовали за него на выборах 5 марта".
Правые профсоюзные лидеры предприняли еще более позорную попытку заслужить доверие гитлеровского правительства. 21 апреля они обратились через прессу ко всем членам профсоюзов с призывом принять участие в фашистских первомайских митингах и в праздновании так называемого "дня национального труда". Это было беспримерное умаление достоинства профсоюзов, трусливый отказ от всех принципов классовой борьбы; эта бесстыдная попытка превратить профсоюзы во вспомогательные органы кровавой фашистской .диктатуры могла лишь укрепить уверенность гитлеровцев в своих силах и вызвать еще более жестокие меры против профсоюзов.
Но ни мутный поток социальной демагогии, который нацистские главари обрушили на рабочие массы, ни предательство интересов профсоюзных масс правыми профсоюзными лидерами не дали желаемых результатов: день 1 мая не принес фашистам того успеха, на который они рассчитывали. Им, конечно, удалось добиться выхода на демонстрацию большого количества людей как путем агитации среди поддерживавших их широких кругов мелкой буржуазии, так и путем террора и принуждения. У них не было, однако, никаких иллюзий относительно того, что основные силы организованного рабочего класса отказались от участия в гитлеровской майской демонстрации, между тем им это участие в тот момент было необходимо. Более того, КПГ удалось в этот день провести свои контрдемонстрации в целом ряде крупных городов и промышленных центров. Эти демонстрации, хотя и стоили немалых жертв, оказали, однако, большое влияние на трудящихся.
Капитулянтская политика правых лидеров Всеобщего объединения немецких профсоюзов, с одной стороны, и сопротивление рабочих - с другой, усилили стремление фашистов во что бы то ни стало окончательно расправиться с профсоюзами как с самой массовой организацией пролетариата, лишить ее силы. 2 мая фашисты захватили принадлежавшие профсоюзам здания. Была провозглашена "унификация" профсоюзов, то есть преобразование их в "Германский трудовой фронт". Значительные денежные средства и другое имущество профсоюзов, ради сохранения которых правые профсоюзные лидеры отказывались от всякой борьбы, были просто захвачены гитлеровцами. Многие профсоюзные активисты были арестованы, подвергнуты пыткам в застенках СС и СА, брошены в концлагери.
Создавшаяся обстановка настоятельно требовала от антифашистов установления тесных связей с бывшими членами профсоюзов, объединенными теперь в "Германском трудовом фронте", необходимо было пробудить в них классовое сознание и использовать их опыт работы в профсоюзах, надо было мобилизовать массы на борьбу против фашистской диктатуры. В мае 1933 года, несколько дней спустя после насильственной "унификации" профсоюзов, Вальтер Ульбрихт писал: "Сознательные рабочие не должны забывать, что, хотя фашистским бандитам и удалось изменить систему руководства профсоюзами, им никогда не удастся уничтожить классовое сознание и боевой опыт профсоюзов, сломить волю к борьбе за жизненные интересы рабочего класса. Противоречия между фашистскими, капиталистическими интересами и интересами рабочего класса будут непрерывно расти и обостряться. Но это обострение приведет к революционной борьбе масс лишь в том случае, если мы сумеем укрепить и упрочить наши связи с массами и приложим все силы к тому, чтобы привлечь на свою сторону всех членов профсоюзов"{15}.
К сожалению, в других партийных решениях эта правильная ориентация на работу среди широких масс "унифицированных" профсоюзов не нашла достаточного отражения. Выдвинутый некоторое время спустя лозунг о создании "независимых красных профсоюзов" также не способствовал развертыванию общей борьбы коммунистов и профсоюзных деятелей, которые стремились к восстановлению своих старых свободных профсоюзов. Конечно, и после того как был выдвинут лозунг о создании "независимых красных профсоюзов", коммунисты продолжали самоотверженно вести эту большую работу в подполье. Так, например, в Берлине в конце 1933 года и в первой половине 1934 года было восстановлено большинство подпольных профсоюзных групп в ряде отраслей промышленности, созданы профсоюзные комитеты на многих важнейших предприятиях. Был начат выпуск нелегального центрального органа профсоюзов - газеты "Классенгеверкшафт", а также ряда профсоюзных газет для рабочих-металлистов, чертежников, для служащих и еще двух или трех групп рабочих других отраслей промышленности. Были распространены специальные листовки по поводу фашистского Закона о национальном труде, а также к 1 мая 1934 года и после кровавой резни 30 июня 1934 года. Но и новое название - "классовые профсоюзы" - не изменило сути дела. Работа в основном велась в рамках старой Революционной профоппозиции ее старыми активистами, которые не опирались на массы членов профсоюзов, насильственно загнанных в "Германский трудовой фронт".
При этом в известной мере мешало работе сектантство, которое определенно проявлялось по отношению к старым профсоюзным активистам. Не уделялось достаточного внимания тому обстоятельству, что безоговорочная капитуляция и последующая "унификация" Всеобщего объединения немецких профсоюзов явились горьким уроком и для части некогда влиятельных профсоюзных лидеров. Под влиянием этого банкротства лучшие из них стали искать новых путей и были готовы, хотя и не без некоторых оговорок, на сотрудничество с коммунистами. Однако некоторые коммунисты видели в переговорах с некогда влиятельными профсоюзными работниками чуть ли не проявление оппортунизма. Положение изменилось только после решения ЦК КПГ, принятого 1 августа 1934 года, в котором говорилось об установлении единой линии в профсоюзном вопросе и выдвигалось требование восстановления свободных профсоюзов.
Но даже и при наличии упомянутых недостатков факты из истории подпольной профсоюзной работы в Берлине и почти во всех важных индустриальных районах страны свидетельствуют о том, что и в вопросе о профсоюзах коммунистическая партия была единственной партией, которая с самого начала решительно и последовательно боролась против уничтожения самой массовой организации пролетариата, защищала профсоюзные и социальные права рабочих.
Запрещение социал-демократической партии. "Унификация" буржуазных партий и конкордат Ватикана с гитлеровским правительством
Что касается социал-демократической партии или большинства старых профсоюзных лидеров, то о них нельзя сказать то же, что говорилось выше о КПГ. Они проповедовали политику выжидания и самоизоляции, спекулируя на различных иллюзиях, вроде пресловутого вмешательства генералитета рейхсвера. Подобные взгляды, усиленно распространявшиеся эмигрантским руководством СПГ и представителями Амстердамского интернационала профсоюзов среди бывших социал-демократов и профсоюзных деятелей, причинили немало вреда. Это было не что иное, как продолжение губительной старой политики "меньшего зла" и сотрудничества с монополистическим капиталом в новых условиях подполья.
Несмотря на "унификацию" профсоюзов, которая, бесспорно, тяжелей всего ударила именно по СПГ, несмотря на то, что активисты социал-демократической партии подвергались преследованиям, а социал-демократические газеты были запрещены и типографии конфискованы, - несмотря на все это, социал-демократическая фракция в рейхстаге упорно стремилась создать платформу, на основе которой социал-демократия могла бы "легализоваться" в гитлеровском государстве. Более того, она стремилась к соглашению с Гитлером. Это особенно ясно выявилось на заседании рейхстага 17 мая 1933 года, на котором Гитлер выступил с заявлением по внешнеполитическим вопросам. Оно было одобрено всеми представленными в рейхстаге партиями. От Гитлера, Геринга и Геббельса до Якоба Кайзера, Теодора Хейса, а также до Курта Шумахера и Эрнста Рейтера - депутаты всех фракций с трогательным единодушием выразили свое согласие с заявлением и проголосовали за него, заявив, что "в вопросе о равноправии германского народа, Ё этом вопросе, от которого зависит дальнейшее существование нации, рейхстаг решительно поддерживает имперское правительство"{16}, то есть господство гитлеровцев. Нет никакого сомнения в том, что все эти фракции рейхстага понимали при этом, что гитлеровское "равноправие" означает равноправие в вооружениях, а гитлеровская внешняя политика - это политика подготовки новой мировой войны. Проголосовав в рейхстаге за политику Гитлера, социал-демократы, демократическая партия и партия католического центра тем самым помогли Гитлеру ввести в заблуждение большую часть немецкого народа и другие народы относительно ее истинных целей и явились соучастниками гитлеровцев в политической подготовке второй мировой войны.
Несмотря на то, что социал-демократы оказали прямую поддержку Гитлеру, несмотря на то, что СПГ вышла из II Интернационала, а созванная Паулем Лёбе 19 июня 1933 года Всегерманская конференция СПГ избрала новое руководство партии, которое публично отреклось от старого правления, находившегося в эмиграции в Праге, гитлеровское правительство все же опасалось сплочения рабочих - членов социал-демократической партии. Чтобы навсегда обезопасить себя от этого, оно решило запретить СПГ. В официальном заявлении по этому вопросу от 22 июня 1933 года указывалось, что "социал-демократическую партию следует считать партией, враждебной германскому народу, партией, против которой должны быть применены те же меры, что и против коммунистической партии".
Социал-демократам в Западной Германии и в Западном Берлине полезно как можно чаще вспоминать эту фразу из нацистского декрета о запрещении их партии. Социал-демократов в нацистском рейхе постигла та же участь, что и коммунистов. Ни антикоммунистическая пропаганда, ни отклонение всех предложений об установлении единого фронта с коммунистами не спасли социал-демократов от этого. Подобная политика также не сможет спасти их и в наши дни в случае победы милитаристской реакции. Исторический опыт показывает, что, только объединившись для совместной борьбы, коммунисты и социал-демократы смогут дать отпор любым посягательствам фашистской и милитаристской реакции на права и завоевания трудящихся.
Запрещение социал-демократической партии положило начало "унификации" или самороспуску всех остальных партий. 27 июня 1933 года немецкий национальный фронт объявил о своем самороспуске на основе так называемого дружественного соглашения с нацистами. 4 июля "решение" о самороспуске приняли также баварская народная партия и германская народная партия. Наконец, 5 июля 1933 года такое же решение было принято и немецкой партией католического центра. В воззвании, выпущенном ею по этому поводу, говорилось, что в момент, когда "необходимо слить воедино все силы нации для защиты государства и народа от вражеских происков", нельзя сбрасывать со счетов сторонников партии католического центра, которые и сами не желают этого. "Бывшие члены партии центра, больше чем кто бы то ни было, полны искреннего стремления внести свой вклад в дело построения нового государства и создания новой национальной общности". Так, в момент самороспуска партия, которая ныне под названием христианско-демократической стала главной партией боннской правительственной коалиции, открыто выразила свою солидарность с гитлеровским режимом. Правое крыло партии католического центра, объединявшее магнатов тяжелой индустрии, люди, группировавшиеся вокруг Папена, Клёкнера, Пфердменгеса и других, делали общее дело с Гитлером. Начиналась гонка вооружений, сулившая им огромные прибыли.
В этой связи нельзя кратко не упомянуть о позиции верхушки католической церкви. Побуждаемые ненавистью ко всему прогрессивному, и прежде всего к марксистскому рабочему движению, эти реакционеры вместе с магнатами тяжелой индустрии из партии католического центра сделали все возможное, чтобы облегчить приход гитлеровского фашизма к власти и помочь ему укрепить свою кровавую диктатуру. В послании к верующим католикам ко дню троицы немецкие католические епископы заявили, что они менее, чем кто бы то ни было, склонны недооценивать национальное возрождение и тем более не намерены препятствовать ему. Далее в "пастырском" послании говорилось буквально следующее: "Наша святая католическая церковь всегда достигала полного единства, сплоченности и силы, которая повергала в удивление даже наших врагов именно благодаря тому значению, которое мы придавали авторитету власти, как ее форме, так и ее внутреннему смыслу. Поэтому нам, католикам, легко оценить по достоинству новое, твердое проявление власти в германском государстве, и мы легко, с готовностью подчиняемся ей. Эта готовность является не только естественной добродетелью человека, но и заповедью божьей. Ибо мы усматриваем в любой человеческой власти отражение царства божия и приобщение к вечной власти божества... Мы, католики, приветствуем также и те цели, которые преследует новая государственная власть, защищая свободу нашего народа".
Восхвалять гитлеровскую власть, которая к тому времени уже успела запятнать себя кровавыми преступлениями против коммунистов, социал-демократов и трудящихся-христиан, как "отражение, царства божия" могли лишь люди, лишенные всякой совести. Для каждого подлинно религиозного человека это было самым гнусным кощунством. Однако послание католических епископов Германии вполне соответствовало политическим целям Ватикана, заключившего месяц спустя конкордат с гитлеровским рейхом. Этот конкордат был со стороны Ватикана подписан 20 июля 1933 года кардиналом государственным секретарем Пачелли, ныне занимающим под именем Пия XII папский престол, а со стороны Германии - Францем фон Папеном. Римская католическая церковь признавала в этом конкордате, что германскому католическому духовенству запрещается любая политическая деятельность. Тем самым она почти в демонстративной форме одобряла роспуск партии католического центра. Но гораздо более важным было то, что в результате заключения этого конкордата преступные, запятнанные кровью национал-социалистские главари, против которых во всем мире поднялась волна гнева и отвращения, были признаны Ватиканом, то есть верховной властью католической церкви всего мира. Нацисты вскоре после этого предприняли ряд попыток устранить с помощью заключенного конкордата недоверие широких масс трудящихся-католиков в Германии и сломить их сопротивление.
К чести многочисленных христианских рабочих надо сказать, что они не одобряли позорного союза магнатов тяжелой индустрии из партии католического центра и высшего духовенства с гитлеровцами. Более того, многие из этих рабочих стали впоследствии активными участниками подпольной борьбы против гитлеровского режима. То же самое относится и к представителям низшего духовенства, которые вместе с верующими рабочими и членами союза христианской молодежи принимали деятельное участие в борьбе против гитлеровцев. Об этом свидетельствует, в первую очередь, процесс в берлинском трибунале по делу капеллана Иозефа Россэнта, приговоренного к 11 годам каторжной тюрьмы. Россэнт вместе с группой представителей христианской молодежи и с членами германской коммунистической организации молодежи вел борьбу против преступлений нацистов, против вооружения и подготовки войны. В "Докладе главного управления безопасности СС", написанном в феврале 1936 года, совместная антифашистская борьба коммунистической и католической молодежи охарактеризована следующим образом: "По уже упомянутому в докладе за прошлый месяц делу капеллана Россэнта из Дюссельдорфа, обвиняемого в государственной измене, арестовано еще 54 человека. Среди них - 8 священников, председатель союза католической молодежи, руководитель боевой католической организации, а также несколько районных руководителей союза католической молодежи. Между этими лицами и руководящими коммунистическими работниками в конце 1933 года велись переговоры об образовании единого фронта. Руководители союза католической молодежи оказывали коммунистам материальную помощь и предоставляли им явочные квартиры, а коммунисты, в свою очередь, снабжали их подпольной литературой, которая распространялась и обсуждалась в отделениях союза католической молодежи".
И в наши дни, с какой бы остротой ни велась борьба против Аденауэра и его реакционного клерикально-милитаристского режима, мы должны прилагать все силы к тому, чтобы вовлечь трудящихся-христиан и духовенство в общую борьбу против вооружений и войны, за общегерманское соглашение о мирном воссоединении Германии на демократических началах.