Товарищ чуть приоткрыл дверь и всунул нашу морду. Роскошно! Полы устилал большой ковёр со сложным узором, мебели было немного, но явно музейный вариант — диван, обитый шёлком, да с замысловатыми подлокотниками, пара кресел из той же оперы, изящный письменный столик-бюро на фантастических лапках, на окнах — изысканные витражи. Думаю, создатели сериала «Версаль» завистливо вздыхали в сторонке. Во всём этом великолепии сидела крайне недовольная жизнью молодая особа. Со скучающим видом она листала толстую книгу. Источником света служили свечи, но гораздо ярче привычных мне.
Девица была «прэлестна», как сказала бы ворона из Блудного попугая: жемчужно-русые волосы, большие серые глаза, пушистые ресницы, правильные черты юного лица, фигурка хрупко-воздушная. Платье воплощало мечту моей юности, когда я чуть было не записалась в эльфийки толкиенистов, — не в обтяжку, но и не баба на чайнике. Корсет красиво очерчивал грудь. Рукава до локтя узкие, далее свободно падали на запястья. Кончик вышитой туфельки кокетливо выглядывал из-под струящейся ткани длинной юбки. Я бы тоже в таком наряде неплохо смотрелась — в родном теле, особенно если сбросить те несчастные два-три килограмма, которыми меня одарило проклятое «Сидите дома».
Оценив обстановку, я, как могла, напомнила Дени про нашу несчастную судьбу, все тяготы сегодняшнего дня и неопределённое будущее. Не знаю, благодаря этому, или после реки мы имели жалкий вид, но девушка вскочила и бережно взяла зверька.
— Леди Элизинда! Я прошу прощения за столь поздний визит, но право не знаю, что делать с этим бедным котом. Он чуть не утонул в реке.
— Феонир! Опять?! Я приютила уже одного котёнка! Давай, ты будешь приносить подобранную живность кому-нибудь ещё!
— Не у кого другого нет такого доброго сердца. А если оставить кота в парке, ему спасу не будет от Черногрива.
Девушка тяжело вздохнула, положила кота на диван.
— Ладно. Возьму потом приданным… Надеюсь, жених будет в восторге.
Феонир поклонился и вышел. А нам представили нашего кошачьего родственника. Юного, полосатого — у нас такую расцветку часто называют шпротной — очень пушистого и дружелюбного Шушу. Он даже не пытался фырчать или шипеть. Я тоже не позволила Дени выражать негативные эмоции, так что к умилению нашей новой патронессы знакомство прошло на высшем уровне приличия, разве что лапки друг другу не пожали. В нашем распоряжении оказался целый этаж, но утомлённые путешествием мы интересовались только лотком, миской и кроваткой. Тем более было уже поздно, и девица стала при помощи горничных разоблачаться, дабы отойти ко сну. Я всё же сходила глянуть на храм белого трона и восхитилась сантехническим прогрессом. Ну не хуже, чем у нас, честное слово! Хотя пока мне это было неактуально. Сил разбираться, в какой мы стране, не осталось. Надеюсь, за одну ночь всех ценных эрланов не переубивают. С этими мыслями я в согласии с Дени свернулась клубочком в глубоком кресле, и мы заснули.
Сквозь сон слышала, как до меня пытается достучатся Ре Дестен, а на рассвете проснулась от его воплей в нашей с котом голове. Дракон верещал почище белки.
— Ну что тебе, негроящер? Никак тхарлы вас победили?
— Нельзя этим шутить!
— А оставлять нас на погибель ночью в лесу можно?
— Ну вы же выжили, — Ре Дестен был ещё взволнован, но голос его звучал тише.
— Не твоими молитвами точно! Я так и не знаю, в какой анус мира мы попали. А главное, как и кому сообщить о твоём Магистре-покойнике и его опасениях.
— Сначала разберись, где вы. Любому тёмному владетелю, думаю, можно доверять. Истинный патрикианец или демиановец не встанет на сторону ретиров никогда!
— Ага. Истинные арийцы… — хотелось добавить неопределённый артикль, часто используемый в русском языке. Но я ж филолог, нежный цветочек… умолчим о моём владении многоэтажными конструкциями. — Я у них свидетельство об арийском, то есть патрикианском и прочем происхождении, как в фашистской Германии, спрашивать должна?
— Какие арийцы?
— Не поймёшь. Рассказывай о патрикианцах и иже с ними.
— Кто живёт в землях Патрика — патрикианцы, истинные — значит, владеют его магией, демиановцы — в землях Диксандирка.
— Это я помню. А как отличать? Клеймо на интересном месте? Нимб, рожки, хвост? Крылышки или копыта… хотя бы погоны, эполеты?
— У владетелей есть медальоны, в виде звёзд. В центре звезды — драгоценный камень, синий у патрикианцев, красный или оранжевый — у демиановцев. Остальные тебе не нужны.
— А во лбу звезда горит…
— На груди.
— И без тебя поняла. Это ты русской классики не знаешь, ископаемое. Придумай теперь, как я достучусь до разума ваших владетелей. Азбука Морзе у вас не в почёте?
— Что?
— Проехали. Думай, голова! Родина в тебя верит!
Пока я объяснялась с Ре Дестеном, Дени совершил утренний туалет и моцион, был накормлен приветливой служанкой и изучил ближайшие окрестности. Кошачий брат составил нам компанию. Я была не против, надеясь, что он сможет показать путь к хозяйке, если вдруг Дени заразится от меня топографическим слабоумием. Далеко отходить мы всё же не рискнули, опасаясь злого Черногрива, чуть не утопившего нас в реке.
Прислуги в замке было много, но в основном тихой и фактически незаметной. Звезданутый господин нам не встретился. Потому вернулись в спальню. И очень вовремя. Девица в весьма парадном, с моей точки зрения, виде, куда-то направлялась. А мы увязались следом. Идти пришлось долго. Хотелось временами закричать, как гость с юга в «Чародеях»: «Люди, кто так строит?!» Ну, пусть эрланы. Честно говоря, они не так уж сильно отличались от людей, во всяком случае внешне. Хотя я ещё не была специалистом, а только потенциальным спасителем мира. Пишу в мужском роде из уважения к моему мохнатому телу.
Долго ли, коротко ли… дошли мы до очередных пышных апартаментов, где толпилось много тех самых эрланов. Могу похвалить их манеру одеваться: тёмные камзолы или приталенные куртки, белые рубашки. У кого-то с пышным воротом, у кого-то скромнее. Тут не наблюдалось излишне обтягивающих лосин, так раздражающих меня на портретах 19 века или смешных коротких штанов (о де шосс), напоминающих то ли подушки, то ли мини-юбчонки. Всё было прилично и романтично: длинные чуть зауженные брюки, заправленные в невысокие сапоги. Наверное, в среднем местные мужчины были выше моих соплеменников и имели более спортивные, в нашем представлении, фигуры. Ох, ну почему ж я в коте застряла… Вот влюблюсь в кого-нибудь, и что мне делать?..
Элизинда, едва кивнув благородному собранию, прошла к двери, возле которой несли почётный караул два витязя в серебряных шлемах. Они распахнули створки, и мы вплыли в кабинет владетеля. Я сразу узрела звезду на груди видного пожилого господина. Голубая! Ладно, ну почти синяя. Сойдёт! Но как донести до этого красавца, что «шеф, всё пропало!»?
Пока папа с дочерью желали друг другу доброго утра и прочих радостей, я осматривалась, чутко слушая разговоры. А потом вспрыгнула на стол, в надежде увидеть название земли, чтобы доложиться Ре Дестену. Может, выложить слово «заговор» из дохлых мышей? Не, жалко грызунов. Но идея богатая.
Гнусный владетель, ещё не знающий о грозящей его миру опасности, без всякого трепета и уважения к моей особе, хитро замаскированной в рыжих мехах, ссадил кота на пол. Однако я удачно бросилась под ноги вошедшего адъютанта или секретаря — фиг знает разницу между ними у эрланов. Тот споткнулся, и ворох бумаг красиво разлетелся по кабинету. Мы быстро проскакали по ним. Несколько раз встретила словосочетание Северная Картерхория и позвала своего напарника, дабы отчитаться об успехах.
— Северная Картерхория, если не ошибаюсь. Голубая звезда. Владетель живой. Пока.
— Конфедерация… не особо хорошо!
— Ну даёшь, ядрёна вошь! И олень тебе не гож…
— Что? Какой олень?
— Ты олень! Тупой и капризный. Только указания даёшь.
— Я дракон!
— Докажи. Я вот тоже доцент Московского университета. Думаешь, ко мне со всем полагающимся уважением относятся?
— Тебе надо рассказать владетелю об опасности. Я плохо знаю конфедератов, но, думаю, он догадается связаться с Трибунатом и Владельческим советом.
— И как я это буду делать?
— Придумай! Я пока не могу до тебя добраться. За мной снова охотились. Пришлось затаиться неподалёку от Элдора. К переходу без всадника я точно не долечу, одно крыло подпалили.
— Королева в восхищенье! Вашу мать! О! У вас уже была буржуазная революция?
— Что?
— Трибунат в нашем мире — орган для обсуждения законопроектов времён Французской революции.
— Нет, тут это должность главного судьи над светскими эрланами и гаранта исполнения решений всеэрланского Владетельского совета.
Меня пробрало на хи-хи, вспомнились гарант Конституции и обнуление. Затем снова прислушалась к разговору хозяев замка.
Оказалось, что пару недель назад до сиятельного папеньки дошла интересная мысль: Элизинда-то его единственное чадо, и других уже не ожидается. Отечество в опасности, то есть трон опустеть может. Нельзя тёткам эрланские земли возглавлять. Вот ведь ретрограды!
И придумал владетель, как заиметь наследника — выпихнуть дочь замуж за патрикианца али демиановца. А дальше как в сказке: отдай первенца, ну или второго. Однако перспектива срочно стать невестой Элизинду не радовала, но девицу никто и не спрашивал. Патриархальное общество, прям отрада для любителей старины глубокой. Короче говоря, в очередной раз папенька изложил свои соображения касательно роли дочери в будущем семьи.
Спорить с отцом красавица наша явно не решалась, хотя участью довольна не была. И хмурое настроение преследовало её не первый день. Мы пошли восвояси, размышляя о своём: она, видимо, о будущем супруге, а я о том, как донести информацию покойного Магистра до широких, правильнее широкоплечих и высоких патрикианских масс. Обернувшись на прощанье, я заметила чернильницу на столе владетеля. Эврика! Я оставлю письменное послание, когда благородное общество отправится трапезничать. А потому мы с Дени вернулись, забрались под кресло и притихли.
Ждать пришлось достаточно долго, но, в конце концов, кабинет опустел. Мы влезли на столешницу; как смогли, разложили бумагу. Удержать перо в лапе, конечно, не получилось, да я особо и не надеялась на это. Преодолев сопротивление подельника, я окунула в чернила нашу лапку. Потом в молоке отмоем… Ну или барышня нас искупает. Дени перспектива не особо понравилась. Но кому сейчас легко?!
Я старалась как могла. Однако эрланский излишне вычурный алфавит мне не покорился. Нам удалось лишь заляпать кляксами весь стол, кресло, ковёр… а также окно, дверь и книжные полки. Так получилось! Мы не нарочно. Просто в какой-то момент неудачи вывели меня из себя, и чернильница совершила полёт. Кабинет смотрелся теперь несколько авангардно. Мы не стали ждать реакции его хозяина, а скоренько ретировались.
Пришлось пробираться на кухню. За молоком. Было непросто. Идти пришлось далеко. Чёрт подери эрланских архитекторов! Хоть я и положилась на нюх Дени, блуждали мы знатно. Однако, терпение, труд… и мы обнаружили местную фабрику-кухню. Её размеры вызывали уважение, смешанное с опупением. Народу там было, как на митинге. Жизнь бурлила, как в котле. Повара кричали, сковородки скворчали, кастрюли булькали, посуда звенела, лакеи бегали.
Мы не стали там задерживаться, тихонько прошвырнулись по местным кладовкам: в одной сожрали кусок копчёной грудинки, в другой обгрызли круг колбасы. В буфетной уронили корзину с булочками. В итоге обнаружили сервировочный стол, где красовались молочники, кувшин с молоком и кофейные чашки. Как только служанка отвлеклась, мы запрыгнули на стол и засунули пострадавшую лапу в кувшин. Согласно «Советам молодой хозяйке», чернила с шерсти выводятся так. Потом уже я вспомнила, что молоко должно быть кислым. Ну да, я та ещё хозяюшка…
Ох, какой визг подняла вредная тётка! Можно подумать, это было «молоко Мадонны». Невоспитанная особа замахнулась на нас полотенцем, а когда мы зашипели на неё, сняла с ноги башмак и запульнула в кота. Тот уклонился, со злорадством наблюдая, как снаряд снёс часть сервиза. На крики этой невежи прибежали поварята, и мы предпочли вернуться на благородный этаж.
«Хождение в народ» не понравилось. Лапка стала чуть чище, точнее не такая тёмно-фиолетовая. А вот от молока мех слипся в неприятные сосульки. Дени хотел вылизать, но я была против и пошла сдаваться покровительнице хвостатых.
Элизинда всплеснула руками и потащила нас в ванную. Я морально боролась с Дени, чтоб он не покалечил нашу добрую хозяйку. После реки у кота развилась настоящая водобоязнь, но две дамы победили одного кавалера. Так что мы помылись, хоть фиолетовый оттенок остался нам верен. Теперь главное — какое-то время не попадаться на глаза августейшему папеньке.