- "Дождик" - у того зерно мелкое, а это тяжелее и больше.
- Белка больше... - поясняет Мусий Завирюха, и все глаза теперь обращаются к нему. Он говорит о том, что овес, испытанный хатой-лабораторией, дал чудесную всхожесть на наших грунтах. Воспользовавшись случаем, вспомнил: пришлось ему разговаривать с академиком, который дал инструкцию по выращиванию гибрида долголетней кавказской ржи и пшеницы.
Уж не собирается ли Мусий Завирюха покорить сердца своей осведомленностью в агротехнике? Возможно, еще совсем недавно слово "лаборатория" не так легко было ему выговорить, теперь же смотри как свободно толкует о научных опытах и исследованиях. Понаторел, ишь какие слова выворачивает, ума-разума набрался, с академиком совет держал. Кто знает, может, Буймир накануне мировой славы, прогремит каким-нибудь выдающимся открытием Мусия Завирюхи? Кто, кстати, подал мысль нагребать снеговые валы на склонах, задерживать талые воды? Стремительно сбегая сверху, они разливаются и размывают посевы. А так гребни сдерживают быстрые воды... Не каждому это придет на мысль, Завирюхе известны скрытые от людского глаза, тайные явления жизни... В глубину земных недр, в самый корень деревьев - как тянется вверх растение, как ходят соки - проникает Мусий Завирюха своим зрением. Особенно соседи, пожилые люди - пастух, садовник и пасечник - приятно поражены его научным опытом; он и дочку-то свою Теклю чуть не в агрономы вывел.
Придет весна, и Мусий Завирюха, середь поля взяв горсть сырой земли, сощурится, если на ту пору будет солнце, а то насупит брови и долго будет вдыхать, втягивать в себя духовитый запах весенней пашни, - не каждый его слышит. Все грунты подвластны ему! Терпкие, соленые, кислые! Структурные, каштановые, песчаные!
Седенький проворный пастух Савва, обдутый ветрами, жилистый, тоже вставил:
- Уже в этом году добьемся таких грунтов, каких свет не знал.
Торжественно так сказал: хоть век свековал в пастухах, да и по сю пору еще пас летами колхозное стадо, а зимой сторожил коровник, однако пусть никто не думает, что он в почвах не соображает, - веками люди не могли избавиться от пырея, вывести с полей страшную напасть, а теперь почва светится как солнышко, на глазах произошло непостижимое чудо... Весь сорняк, опустошительным набегам которого подвергались крестьянские поля, сорняк, высасывавший живительные соки - народную долю, сгинул, развеялся в дым. И пастух добрым словом вспоминает Устина Павлюка - человек ведет хозяйство к расцвету.
Очень разговорчив сегодня Савва, это всем заметно, - что ж, пробиваются весенние всходы, растревожено сердце пастуха. И захотелось почему-то Савве вспомнить свою горемычную жизнь, - когда-то в одиночку полоску свою ковырял, чахлое зерно решетом веял, а теперь триер, сортировка, змейка...
Молодежь собралась у окна - веснушчатый чародей Сень приковывает взгляд: махнет рукой - лес, еще движение руки - хата, подсолнечник, калина, река сверкает, птички поют - декорацию пишет... Раздобыл парижской зелени, не проведал бы только Мусий Завирюха, не то чуб надерет: весной сад обрызгивать, спасать от вредителей чем прикажете? Перфил натер коню хомутом шею, так Сень в стенгазету такой портрет влепил - Перфилу на людей совестно было смотреть... С малолетства на парня сестра сердилась: "Ты мне все цветы переведешь!" Из лепестков подсолнуха - желтая краска. Ну, а красной где взять? Цветы для девушки - радость, а находчивый Сень из них такие краски составлял, что мог бы радугу писать и северное сияние!
Никто лучше Тихона не сыграет пьяного, чудить знатно умеет. Санька ловко изображает неуживчивых, спесивых соседок, Марко - бесталанного бродягу. Ну а Текля - горемычных девчат, которыми полна была старая деревня; будь у тебя медвежье сердце - и то за душу возьмет, как заведет девушка чистым голоском "Ой, не свити, мисяченьку".
Отцы, радуясь на детей, закурили трубки, не то дым, не то думы мечтательно вьются, - вспоминают старое, сводят на теперешнее: у пасечника Луки сын - старший мастер, нешуточное дело; у садовника Арсентия дочка спускается на парашютах...
Текля собиралась вечером рассказать людям, как присматривать за посевами, поговорить было о чем, да и колхозникам хотелось потолковать с девушкой, светлая у нее голова. Парни возмущены - эти неугомонные бороды сорвали гулянье... И ну выманивать Теклю из стариковского окружения, наперебой стараются сорвать милую девичью улыбку, а то, может, и добиться благосклонности.
Марко не сводит печальных глаз с Текли, запала дивчина в его сердце; как луч, освещает все вокруг любимая, согревает ясным взглядом, звонким голосом. Горько Марку - закрутил Тихон девушке голову. Как пчела на полевой цветок, летит Текля навстречу любви.
Разговаривая, девушка словно поет. Другая, к примеру, буркнет: "Пашню не суши". И выйдет это у нее как-то глухо, привычно, и слова незамеченными скользнут мимо ушей. А у Текли эти обычные, казалось бы, слова прозвенят ясно так, певуче: "не су-уши-и".
Рослая, круглолицая Санька не может на Тихона наглядеться. Вертится перед ним, болтает без умолку, самая шумливая в компании, краснеет, жеманничает, есть ли, нет ли с чего, вдруг смехом зальется. Увлечена парнем. Нет ровни Тихону на деревне! Веселый. Чернобровый. Чуб на лоб спустил, брови сдвинул. Обдал девчат пламенным взглядом, сивушным духом. Сверкнул зубами. Плечом поведет, повернется - весь огонь. Санька так и млела. Решительный взгляд, твердая поступь. Раскрасавец! Прельститель! Чародей! Улица без Тихона немеет! Где Тихон - шум, веселье.
Остер на язык Тихон. Поднял на смех Марка - под коровой сидит! Неказистый, низкорослый, в юфтевых сапогах, а тоже заглядывается на девчат! "Ты бы косу взял или вилы, а то... Парню восемнадцать лет - и под коровой сидит!"
Нашлись охотники поддержать своего верховода - и первый Панько Смык. О Саньке и говорить нечего - туда же, решила поиздеваться над Марком:
- А ходит-то - выворачивает пятки...
Яков Квочка:
- Белобрысый...
Тихон:
- Рот как у сома...
При этих словах Санька угодливо прыснула. Верно, хотела, чтоб Тихон обратил на нее внимание, - решили девчата.
Парни понимали, что Тихон не без причины старался побольнее задеть Марка. Нагло кивал на Марка: вырос-де среди овец сынок пастуха Саввы, ну, в самом-то деле, какой девушке может он приглянуться? Тихон озирался вокруг, искал сочувствия, хотя бы улыбки на лицах. Молодежь, однако, не очень-то подхватывала остроты заносчивого, чванливого парня. Только, разумеется, не Санька. Девушка захлебывалась: "Тиятр! Кумедия!" И еще Панько Цвиркун, рад угодить дружку, надрывал горло...
Слышал ли, нет ли Марко те разговоры, неведомо; может, какое слово и долетало до него. Санька с Тихоном не очень-то стеснялись. Не впервой Марку сносить насмешки, шуточки, - немало горя набрался он с тех пор, как стал дояром. И дорогая сердцу девушка все это видит, знает. Марко держал свое чувство про себя, ничем не обнаруживая его. Разве под силу ему состязаться с разудалым, шальным Тихоном? Красавец на всю округу! Жаль только было - насмеется Тихон над чувством девушки.
Мавра - мать - часто рассказывала Текле о хлопце, которого опекала. Марко с малых лет рос без матери, мальчонкой помогал Савве пасти деревенское стадо. Без присмотра рос, сирота. Колхоз поставил его на ноги. Текля знает - это Устин Павлюк взял Марка на ферму ходить за коровами, и парнишка рос под его присмотром. Текля вступилась за Марка, напала на Тихона. Нечего смеяться! Марко - парень задушевный, честный. За батькой, коровьим пастухом, бегал пастушонком. Текля еще вот такой была, помнит. И хоть не лежало девичье сердце к хлопцу - сердцу не прикажешь! - подковырки да смешки над Марком вызвали к нему невольное сочувствие.
А тут еще румяная доярка Санька перед стайкой подруг подняла на смех парня - не за свое, мол, дело взялся.
Текля резко ответила:
Быть Марку в Москве на выставке - за три месяца сто шестьдесят трудодней выработал!
Тихона взяло за живое, сцепился с Теклей. Подумаешь, много ума надо корову выдоить! Говорил с пренебрежением, высмеивал непонятную склонность парня.
В пылу спора парни и девушки втянули в свой круг смущенного Марка. Вначале он лишь молча слушал, удивленно поводя плечами. Пожилые люди тоже заинтересовались - толпа росла, и Марко волей-неволей был вовлечен в спор с Тихоном.
- Корова Самарянка весит пятьсот сорок кило, а масла за год дала больше, чем сама весит! Теленком была - приглядывал за ней, пас на лугу, теперь вон какая корова!
Может, кого и взволновали эти слова, а Тихона только рассмешили.
- Девчата тракторы водят, а Марко под коровой сидит! - поднял он на смех парня, сорвав угодливый смешок в толпе: особенно старались Санька и Панько, Хведь Мачула.
А что он мог еще сказать? Как ни пытался Тихон задеть и унизить Марка, умалить его достижения, молодежь все же с доверием и уважением отнеслась к дояру. Кто знает, на что он способен, что задумал, скрытный, упорный, когда добьется своего, тогда, может, узнают.
Галя все по-своему толковала, и нечего тут особенно голову ломать: Марко хочет вывести ферму в передовые, чтобы прогремела своими успехами.
И молодежь приходит к выводу, что Марко не такой уж неспособный, просто оговаривают его недруги. Тихон с Санькой норовят его с землей сровнять... Непонятный, странный парень этот Марко.
Может, кто и вправду задумался, может, на кого и произвел впечатление Марко, но только не на Тихона.
Тракторист Сень понимает - из зависти порочат Марка. Устин Павлюк, конечно, знал, кто сумеет раздоить, вырастить высокопородное стадо. От Рура - молочная порода, от Гусляра - мясная... Марко не сразу отважился, долго отказывался: "Ребята засмеют..." Словно знал, что не миновать лиха.
"С потешек да насмешек людьми становятся", - убеждал Устин Павлюк. Так и вышло.
Своим страстным словам Сень пошатнул молодежь. Все увидели Марка в новом, небудничном свете. Лишь Тихон да Санька остались при своем: никакими выкрутасами им головы не заморочишь; этот Сень не знает меры, готов все добродетели Марку приписать, самое пустяковое дело свести к трудовому подвигу.
Кто знает, откуда берутся герои, кому на роду написано поразить мир? Тихону, например, никогда бы в голову не пришло, что Марка ждет незаурядная судьба.
И опять Текля стала защищать Марка: он поставил себе большие задачи, хочет всем пример показать. Видно было - верит в него. Чудесная девушка, тронула Марка до крайности. Тревожно смотрел он на людей, словно не мог постичь, что вокруг творится. Полный глумливой насмешки взгляд, наглый вид Тихона вернул его к действительности.
Тихон, похоже, не очень приятно чувствовал себя. Никак не понять ему, почему девушка в таком восторге от Марка.
Санька вконец разозлилась на Теклю: чего расхваливает парня! Неприглядный - ни кожи, ни рожи, на ферме житья от него нет, вечно вяжется, въелся в печенки! И что эта Текля так важничает? Прошла курсы бригадиров - подумаешь, счастье большое! На поле покажешь себя, девка, жди, когда тебя люди похвалят.
Санька хмуро косилась на ребят, что толпились вокруг Текли. Непонятно, чем она этого Тихона прельстила! Не сводит глаз с девки! Так и вертится, так и крутится возле нее. Неужели лучше не нашел?
Подружки расхваливали Саньку - виднее девки по всему селу не сыскать. Круглолица, крутобока, брови словно выписаны... Румяная, ядреная... И красотой бог не обидел, и здоровья хоть отбавляй. Чего еще надо?
А Галя сказала Текле, кивая на доярку:
- Кто не знает Саньку? Пройтись в танце, оговорить кого-либо - на это она первая.