Почему?
Потому что насилия, чинимые большевиками над Государственным банком, не дали возможности дальше работать. Первые шаги народных комиссаров выразились в требовании 10 миллионов рублей, а 14 ноября они потребовали уже 25 миллионов без указания, на что пойдут эти деньги...
Мы, чиновники Государственного банка, не можем принять участия в разграблении народного достояния. Мы прекратили работу.
Граждане, деньги Государственного банка - это ваши народные деньги, добытые вашим трудом, потом и кровью.
Граждане, оградите народное достояние от разграбления, а нас - от насилия, и мы сейчас же встанем на работу.
Служащие Государственного банка".
Министерство продовольствия, министерство финансов, особый комитет по снабжению - все заявляли, что Военно-революционный комитет не дает служащим возможности работать, и умоляли население о поддержке против Смольного... Но рядовой рабочий и солдат не верили им; народное сознание было твердо уверено в том, что чиновники саботируют, морят голодом армию и народ... В длинных хлебных очередях, по-прежнему стоявших на холодных улицах, бранили не правительство, как это было при Керенском, а саботажников-чиновников. Ибо все эти люди знали, что правительство - это их правительство, правительство их Советов, и что служащие министерств - против него...
В центре всей этой оппозиции стояла дума и ее боевой орган - Комитет спасения, протестовавший против каждого декрета Совета Народных Комиссаров, вновь и вновь выносивший резолюции о непризнании Советского правительства, открыто сотрудничавший с новыми контрреволюционными "правительствами", создававшимися в Могилеве... Так, например, 17 (4) ноября Комитет спасения обратился "ко всем городским самоуправлениям и земствам, ко всем демократическим и революционным организациям крестьян, рабочих, солдат и прочих граждан" со следующими словами:
"...!) Не признавать большевистского правительства и бороться с ним; 2) образовать местные комитеты спасения родины и революции, которые должны объединить все демократические силы для содействия Всероссийскому комитету спасения в его задачах...".
А между тем выборы в Учредительное собрание дали в Петрограде 15 огромное преобладание большевикам. После этого даже меньшевики-интернационалисты заявили, что дума дол дана быть переизбрана, так как она уже не отражает политического настроения населения Петрограда... В то же врем;! думу затоплял поток резолюций рабочих организаций, воил-ских частей и даже окрестных крестьян, и все они называли пуму "контрреволюционной и корниловской" и требовали, чтобы она сложила с себя полномочия. Последние дни думы были особенно бурны, потому что рабочие городских учреждений требовали введения хотя бы сносных ставок и грозили забастовкой...
23 (10) ноября Военно-революционный комитет официальным приказом объявил Комитет спасения распущенным. 29 (16) числа Совет Народных Комиссаров постановил распустить н переизбрать петроградскую городскую думу:
"Ввиду того, что избранная 20 августа... Центральная городская дума явно и окончательно утратила право на представительство петроградского населения, придя в полное противоречие с его настроениями и желаниями... ввиду того, что наличный состав думского большинства, утратившего всякое политическое доверие, продолжает пользоваться своими формальными правами для контрреволюционного противодействия воле рабочих, солдат и крестьян, для саботажа и срыва планомерной общественной работы, Совет Народных Комиссаров считает необходимым призвать население столицы вынести свое решение по поводу политики городского самоуправления.
С этой целью Совет Народных Комиссаров постановляет:
1. Петроградскую городскую думу распустить; днем роспуска считать 17 ноября 1917 года.
2. Всем должностным лицам, избранным думой настоящего состава, оставаться на своих местах и исполнять все лежащие на них обязанности, впредь до вступления в отправление этих обязанностей должностных лиц, избранных думой нового состава.
3. Всем служащим петроградского городского самоуправления оставаться при исполнении своих прямых обязанностей, самовольно оставивших службу считать немедленно уволенными.
4. Новые выборы в Петроградскую думу произвести 26 ноября 1917 года, на основании одновременно с этим издаваемого "Положения о выборах гласных Петроградской городской думы "ыо ноября 1917 года".
5. Петроградской городской думе нового состава собраться ^о ноября 1917 года в 2 часа вечера.
о. Виновные в неподчинении настоящему декрету, а также в умышленной порче или уничтожении городского имущества подвергаются немедленному аресту, для предания их Военно-Революционному Суду...".
Несмотря па этот декрет, дума продолжала собираться, выносить резолюции о "защите своих позиций до последней капли крови" и отчаянно взывать к населению, чтобы оно спасло "свое выборное городское самоуправление". Но население оставалось безразличным или враждебным. 30 (17) ноября городской голова Шрейдер и еще несколько членов думы были арестованы, допрошены и выпущены. В этот и в следующий день дума все еще собиралась, причем ее заседания часто прерывались красногвардейцами и матросами; они вежливо приглашали собрание разойтись. 2 декабря (20 ноября) во время речи одного из членов думы в Николаевский зал вошел офицер с несколькими матросами и приказал собранию разойтись, угрожая в противном случае применить силу. Дума вынесла последнюю резолюцию протеста, но в конце концов "уступила насилию".
Новая дума, избранная через 10 дней, оказалась почти поголовно большевистской 16. "Умеренные" социалисты отказались принять участие в выборах.
Но еще оставалось несколько центров опасной оппозиции. Таковы были Украинская и Финляндская "республики", совершенно не скрывавшие своих антисоветских тенденций. Гельсингфорсское и Киевское правительства собирали вокруг себя надежные воинские части и принимались за искоренение большевизма, за разоружение и высылку русских войск. Украинская рада захватила власть над всей южной Россией и поддерживала Каледина людьми и снаряжением. Финляндия и Украина вступили в тайные переговоры с немцами и, кроме того, были немедленно признаны правительствами союзников, которые предоставили им крупные займы, поддерживая их имущие классы в создании контрреволюционных центров для нападения на Советскую Россию. В конце концов, когда большевизм победил в обеих этих странах, разбитая буржуазия призвала немцев, которые и восстановили ее власть...
Но наиболее страшная опасность грозила Советскому правительству со стороны внутреннего врага о двух головах - калединское движение и ставка в Могилеве, где командование было в руках генерала Духонина.
Вездесущий Муравьев был назначен командующим войсками, сражавшимися против казаков. Среди рабочих фабрик и заводов производился набор в Красную Армию. На Дон отправились сотни пропагандистов. Совет Народных Комиссаров выпустил воззвание к казакам 17, в котором разъяснялось, что такое Советское правительство, и рассказывалось, как имущие классы - чиновники, помещики, банкиры и их союзники, казачья знать и генералы - пытались задушить революцию, чтобы тем самым не допустить перехода своих богатств в народные руки.
27 (14) ноября в Смольный, к Ленину и Троцкому, явилась казачья делегация. Делегаты спросили, правда ли, что Советское правительство собирается разделить казачьи земли между крестьянами Великороссии? "Нет",- отвечал Троцкий. Казаки пошептались между собой. "А не собирается ли Советское правительство,спросили они,- отобрать имения у наших помещиков и разделить их между трудящимися казаками?" Им ответил Летит. "Это,- сказал он,- уже ваше дело. Мы поддержим трудовых казаков во всех их действиях... Начинать лучше всего с создания казачьих Советов. Тогда вы получите представительство в ЦИК, и тогда он станет и вашим правительством".
Казаки ушли в глубоком раздумье. Через две недели к генералу Каледину явилась делегация от его войск. "Обещаете ли вы,- спросили делегаты,разделить помещичьи имения между трудовыми казаками?" "Только перешагнув через мой труп",- ответил Каледин. Через месяц, видя, что его армия тает на глазах, он застрелился. Казачье движение прекратилось...
В это же время в Могилеве собрался старый ЦИК - "умеренно-социалистические вожди от Авксентьева до Чернова, активные руководители старых армейских комитетов, реакционное офицерство. Штаб упорно отказывался признать Совет Народных Комиссаров. Он стянул вокруг себя батальоны смерти, георгиевских кавалеров и фронтовых казаков и тайно завязал тесные связи с союзными военными атташе, с кале-динским движением и с Украинской радой...
Союзные правительства не дали никакого ответа на декрет о мире от 8 ноября (26 октября), в котором съезд Советов предлагал всеобщее перемирие.
20 (7) ноября Троцкий обратился к союзным послам со следующей нотой 18:
"Сим честь имею известить вас, господин посол, что Всероссийский съезд Советов рабочих и солдатских депутатов организовал 26 октября новое правительство Российской республики в виде Совета Народных Комиссаров! Председателем этого правительства является Владимир Ильич Ленин, руководство внешней политикой поручено мне в качестве народного комиссара но иностранным делам.
Обращая ваше внимание на одобренный Всероссийским съездом Советов рабочих и солдатских депутатов текст предложения перемирия и демократического мира без аннексий и контрибуций, на основе самоопределения народов, честь имею просить вас смотреть на указанный документ, как па формальное предложение немедленного перемирия на всех фронтах и немедленного открытия мирных переговоров,предложение, с которым полномочное правительство Российской республики обращается одновременно ко всем воюющим народам и к их правительствам.
Примите уверение, господин посол, в глубоком уважении Советского Правительства к Народу Франции, который не может не стремиться к миру, как и все остальные народы, истощенные и вбескровленные этой беспримерной бойней...".
В ту же ночь Совет Народных Комиссаров телеграфировал генералу Духонину:
"Совет Народных Комиссаров считает необходимым безотлагательно сделать формальное предложение перемирия всем воюющим странам, как союзным, так и находящимся с нами во враждебных действиях. Соответственное извещение послано народным комиссаром по иностранным делам всем полномочным представителям союзных стран в Петрограде. Вам, гражданин верховный главнокомандующий, Совет Народных Комиссаров поручает... обратиться к военным властям неприятельских армий с предложением немедленного приостановления военных действий в целях открытия мирных переговоров.
Возлагая на вас ведение этих предварительных переговоров, Совет Народных Комиссаров приказывает вам: 1) непрерывно докладывать Совету по прямому проводу о ходе ваших переговоров с представителями неприятельских армий; 2) подписать акт перемирия только с предварительного согласия Совета Народных Комиссаров...".
Союзные послы встретили ноту Троцкого презрительным молчанием и дали в газеты анонимные интервью, полные пренебрежительных насмешек. Приказ, отправленный Духонину, открыто характеризовался как акт измены...
Что до Духонина, то он не подавал никаких признаков жизни. В ночь на 22 (9) ноября его вызвали по прямому проводу и спросили, намерен ли он подчиниться приказу. Духонин ответил, что он может подчиниться только приказам, исходящим от "правительства, поддерживаемого армией и страной".
Немедленно, по телеграфу, он был смещен с поста верховного главнокомандующего, и на его место назначили Крыленко. Следуя своей тактике обращения к массам, Ленин разослал радиограмму по всем полковым, дивизионным и корпусным комитетам, ко всем солдатам и матросам армии и флота, сообщая об отказе Духонина и приказывая: "пусть полки, стоящие на позициях, выбирают тотчас уполномоченных для формального вступления в переговоры о перемирии с неприятелем...". 23 (10) ноября военные атташе союзных держав, действуя на основании инструкции своих правительств, адресовали Духонину ноту, в которой официально предупреждали его, чтобы он "не нарушал договоров, заключенных между державами Л.птапты". Дальше в поте говорилось, что заключение сепаратного перемирия с Германией "повлечет за собою самые серьезные последствия" для России. Духонин немедленно разослал эту ноту по всем солдатским комитетам...
На следующее утро Троцкий обратился к войскам с новым призывом, в котором охарактеризовал ноту союзных представителей как явное вмешательство во внутренние дела России и как дерзкую попытку "путем угроз заставить русскую армию и русский народ продолжать дальше войну во исполнение договоров, заключенных царем...".
Из Смольного непрерывным потоком неслись прокламации за прокламациями9, разоблачая Духонина и сгруппировав шееся вокруг него контрреволюционное офицерство, разоблачая реакционных политиканов, собравшихся в Могилеве, подымая по всему тысячеверстному фронту миллионы гневных и подозрительных солдат. И в то же время Крыленко в сопровождении трех отрядов беззаветно преданных матросов отправился в ставку, грозя беспощадным возмездием20. Солдаты повсюду принимали его восторженными овациями - сплошной триумф. Центральный армейский комитет выпустил декларацию, в которой заступался за Духонина, и тотчас же на Могилев двинулось десять тысяч войска...
2 декабря (19 ноября) могилевский гарнизон восстал, захватил город, арестовал Духонина и армейский комитет и с победными красными знаменами вышел навстречу новому верховному главнокомандующему. На следующее утро Крыленко прибыл в Могилев и застал ревущую, беснующуюся толпу у вагона, в котором содержался арестованный Духонин. Крыленко произнес речь, в которой умолял солдат не трогать Духонина, поскольку его следовало увезти в Петроград, где он должен был предстать перед судом революционного трибунала. Когда он кончил, Духонин неожиданно появился у окна вагона, как бы собираясь тоже обратиться к толпе. Народ с диким воплем кинулся к вагону, вытащил старого генерала и тут же, на платформе, растерзал его. Так кончился мятеж ставки...
Советское правительство, колоссально усилившееся в результате падения последней цитадели враждебных ему военных сил, уверенно принялось за организацию нового государства. Многие старые чиновники стали под его знамена, многие члены других партий поступили на советскую службу. Впрочем, те из них, которые рассчитывали на большое жалованье, были разочарованы декретом о ставках советских служащих, который установил оклад народного комиссара, т. е. самый высший оклад,- в 500 рублей (около 50 долларов) в месяц... оаоастовка государственных служащих, руководимая Союзом союзов, провалилась, финансовые и коммерческие группы, стоявшие за пей, перестали поддерживать ее. Банковские служащие тоже вернулись на работу...
Декрет о национализации банков, создание Высшего совета народного хозяйства, проведение в жизнь декрета о земле, демократическая реорганизация армии, стремительные изменения во всех отраслях государственного управления и жизни - все это, осуществляясь волей рабочих, солдатских и крестьянских масс, начинало постепенно, со многими ошибками и задержками выковывать пролетарскую Россию.
Не компромиссами с господствующими классами или с другими политическими лидерами, не примирением со старым правительственным аппаратом завоевали большевики власть. Но они сделали это и не путем организованного насилия маленькой клики. Если бы широкие массы российского населения не были готовы к восстанию, оно потерпело бы неудачу. Единственная причина огромного успеха большевиков кроется в том, что они осуществили глубокие и простые стремления широчайших слоев населения, призвав их к работе по разрушению и искоренению старого, чтобы потом вместе с ними возвести в пыли падающих развалин остов нового мира...
Глава XII. Крестьянский съезд
18 (5) ноября выпал снег. Проснувшись утром, мы увидели, что карнизы окон совсем побелели. Снег был такой густой, что в десяти шагах ничего не было видно. Грязь исчезла. Хмурый город вдруг стал ослепительно белым. Дрожки сменились санками, с головокружительной быстротой несущимися по неровным улицам. Бороды до смешного закутанных извозчиков замерзли и превратились в ледяные сосульки... Несмотря на революцию, с ошеломляющей быстротой увлекавшей Россию в неизвестное и грозное будущее, город встретил первый снег общей радостью. На всех устах была улыбка, люди выбегали на улицу и со смехом ловили мягкие, кружащиеся в воздухе снежинки. Все серьте тона пропали, только золотые и разноцветные шпили и купола просвечивали из-под белоснежного покрова. Снег только усилил их своеобразную первобытную красоту.
В полдень даже взошло солнце, бледное и немощное, но все-таки солнце. Исчезли насморки и ревматизмы, одолевавшие город в дождливые месяцы. Жизнь пошла веселей, и даже революция стала развертываться ускоренным ходом...
Однажды вечером я сидел в трактире напротив ворот Смольного. Трактир назывался "Хижина Дяди Тома", и красногвардейцы часто посещали его шумное и низкое помещение. Теперь они тоже толпились здесь вокруг покрытых грязными скатертями столиков с огромными фарфоровыми чайниками, наполняя компг.ты густым табачным дымом. Половые летали во все стороны, выкрикивая: "Сейчас! Сейчас!".
В одном углу сидел человек в форме капитана и пытался произнести речь, но присутствующие прерывали его через каждые несколько слов.