Он вырвал листок из записной книжки, торопливо набросал несколько слов: "Необходимо вернуться в Мэрилендские горы. Цель достигнута, черные люди разбужены. Уходите, пока не поздно, иначе вы попадете в ловушку. Кэги". Надо доставить записку капитану. Но каким образом?
Кэги все предвидел: кондуктор поезда, как только приехал в Монокаси, тотчас же послал депешу начальнику службы движения в Балтиморе:
"Поезд был задержан восставшими в числе ста пятидесяти человек в Харперс-Ферри. Убит багажный смотритель. Мятежники заявили, что они пришли сюда, чтобы освободить рабов. Их предводитель заявил, что это последний поезд, который он пропускает на восток или на запад. Всякая попытка продвинуться на поезде связана с опасностью для жизни. Телеграфные провода на запад и на восток от Ферри перерезаны. Немедленно сообщите властям".
"Ваши сообщения, очевидно, преувеличены и написаны под влиянием волнения, - отвечал начальник. - Зачем станут аболиционисты останавливать наши поезда и почему вы знаете, полтораста их или больше?"
Так невероятна, так неслыханна была подобная дерзость на Юге, что никто не верил этой вести. И все же в ней крылось что-то такое, что заставляло людей, пожав плечами, принимать свои меры. Тот же начальник, вдоволь поострив над своим напуганным подчиненным, отдал приказание сохранять спокойствие и наладить связь.
Директор железной дороги Балтимора - Огайо отправил телеграмму президенту Соединенных Штатов Бьюкенену, военному министру Флойду, губернатору Виргинии Уайзу и командующему легкой дивизией мэрилендских волонтеров генерал-майору Джорджу Стюарту.
К утру техник со станции Монокаси починил перерезанные телеграфные провода. Но, опережая телеграфные сообщения, молниеносно распространялся слух, что большой отряд аболиционистов и негров взял приступом правительственный арсенал в Ферри, захватил мост через Потомак и укрепил свои позиции орудиями, что перерезаны провода, остановлены поезда, убито множество людей и повстанцы взяли заложниками чуть не половину всего города.
Говорилось, что все невольники в округе восстали и что местное население в ужасе ждет всех бедствий междоусобицы. Еще не рассвело как следует, а на улочках Ферри уже появились вооруженные чем попало жители, уже был поднят на ноги соседний городок Чарльз-Таун. Уже во дворе чарльз-таунской казармы строились взводы городской милиции. Генерал Стюарт был срочно вызван к губернатору. На столе президента Соединенных Штатов лежала телеграмма, и опасливый, нерешительный Бьюкенен бормотал: "Только бы не в мое время! Этого еще недоставало!"
К полудню три взвода артиллерии из форта Монро, отряд морской пехоты из вашингтонского экипажа и милиция Фредриксбурга направлялись чуть не форсированным маршем под командованием полковника Роберта Ли к Харперс-Ферри.
Набат звонил непрерывно: "Восстание! Мятеж! Гражданская война!"
30. АРСЕНАЛ ХАРПЕРС-ФЕРРИ
А в это время тот, на кого готовилась вся эта грандиозная государственная облава, деловито расстанавливал бойцов и осматривал склад оружия в арсенале.
Правительственный арсенал Харперс-Ферри представлял собою ряд зданий, окруженных со всех сторон высокой каменной стеной. Когда-то арсенал служил не только для хранения оружия, но и для изготовления его. К главному складу примыкала старая литейная, или машинная, где некогда лили пушки. Там еще до сих пор оставались плавильная печь, ковши, разные инструменты для формовки, а также металлические и деревянные модели пушек.
В складе хранились запасы огнестрельного оружия, военные повозки и несколько чугунных, бронзовых и стальных орудий для сухопутной артиллерии и флота.
Военный министр Соединенных Штатов Джон Флойд по своим симпатиям, которые он неохотно обнаруживал, был ярым виргинцем. Вероятно, втайне он думал, что его любезному Югу в недалеком будущем могут понадобиться винтовки, патроны к ним и пушки. Недаром незадолго до "рейда" Джона Брауна он отдал приказ переправить в арсенал Харперс-Ферри как можно больше боеприпасов из северных арсеналов. Таким образом, в руках Брауна и его бойцов оказалось вдоволь всякого оружия. Благополучно обстояло дело и с заложниками. Как мы помним, чернобородый Стевенс и шлюзовой сторож Кук привезли ночью в арсенал самых именитых заложников: внучатного племянника первого президента Америки Льюиса Вашингтона и нескольких виргинских помещиков. К утру в арсенале находилось сорок два человека из самых известных жителей городка и окрестностей. Это был крупный успех, который нужно было во что бы то ни стало закрепить.
Однако Браун уже в первые часы "рейда" допустил тактическую ошибку: он был недостаточно решителен, ограничился захватом арсенала и дал разрешение уйти поезду из Балтиморы. Поезд этот стал тем глашатаем, курьером, который распространил по всей стране весть о "рейде" и мобилизовал военные силы. Кроме того, Браун дал время жителям Харперс-Фсрри оправиться от утренней растерянности, и вот теперь они вызвали отряд милиции из Чарльз-Тауна и со всех сторон оцепили арсенал, явно обнаруживая намерение перестрелять всех засевших в этом здании.
Не считая старых кремневых ружей и штуцеров, у местных жителей оказались и настоящие винтовки. Позади арсенала были мастерские, в которых кто-то обнаружил оружие, и все жители побежали туда, чтобы вооружиться и покончить с "ворами негров".
Минуты первой растерянности прошли. Население увидело, что врагов меньше, чем почудилось вначале, что засевшие в арсенале ниоткуда не получают поддержки, что отряды у оружейной и на мосту тоже не имеют связи и немногочисленны и что с ними ничего не стоит покончить. И вот из ближних домов, с холмов, из окон послышались сперва одиночные выстрелы, а потом начался беспрерывный, упорный обстрел.
Браун то и дело подходил к одной из бойниц и смотрел на дорогу, ведущую к мосту: не идут ли негры? Не скачет ли Кук с отрядом восставших невольников? Не спешит ли Оуэн с добровольцами из Кеннеди-Фарм?
Но Кук, отправившийся на мэрилендскую сторону, точно в воду канул.
От Оуэна из Кеннеди-Фарм тоже не было вестей, зато Кэги, охранявшему оружейную, удалось-таки отправить гонца с запиской к Брауну.
Он советовал атаковать осаждавших и бежать с отрядом в горы. Он напоминал капитану первоначальный его план. Никто не смог бы упрекнуть Кэги в недостатке храбрости, но он уже начинал терять надежду на приход негров.
Браун внимательно прочитал записку, потом нервно скомкал ее в руке. Теперь было бы нелегко выполнить советы Кэги.
Две убитые лошади лежали во дворе у крепких дубовых ворот арсенала. Оглобли нагруженных подвод поднялись вверх, как руки, умоляющие о помощи. Небо было объято заревом: горело подожженное кем-то здание станции. Добровольцы из плантаторских сынков бесновались снаружи, проклиная аболиционистов и грозя поджечь весь арсенал.
Рядом с главным складом был пожарный сарай. Почти все бойцы Брауна собрались в этом помещении. Здесь были самые толстые стены и самые маленькие, похожие на бойницы, окна.
В дымном сумраке с трудом можно было различить сваленные посредине ручные пожарные насосы, тачки с кирками и веревками, трубы - всю гордость добровольной пожарной дружины города Харперс-Ферри.
Двумя самыми большими пожарными машинами капитан Браун распорядился забаррикадировать на всякий случай ворота, выходившие на улицу. Люди устроились в оконных нишах. Затворы щелкали непрерывно. У бойцов были напряженные лица: капитан приказал открыть усиленный огонь, надо было создать впечатление, что бойцов не меньше сотни. К десяти утра "сыны Виргинии" сыпали пулями, как градом. Большинство пуль отскакивало от толстых стен, но некоторые все-таки находили свои жертвы. Коппок, судорожно сжав маленький рот, перевязывал обрывком рубахи свою окровавленную левую руку.
Немного погодя из строя выбыли два негра. Их уложили в углу пожарного сарая. Чтобы раненым было мягче лежать, капитан подложил под них свой плащ и теперь расхаживал в одной легкой куртке. В руке у него была блестящая сабля Вашингтона.
Лицо Джона Брауна, серьезное, угрюмое, выражало энергию и какую-то мрачную решимость. Запах пороха, шум выстрелов пробудили в нем старый боевой дух; ноздри его раздувались, свинцовая грива свисала на лоб. Он нетерпеливо мял бороду и шагал от одного бойца к другому, выглядывая в окна и ежеминутно рискуя быть подстреленным.
- Капитан, что вы делаете? Капитан, поберегите себя! - восклицали то Андерсон, то Стевенс. - Вас убьют, капитан!
- Не волнуйтесь, друзья мои, пули не трогают тех, кто бьется за правое дело, - говорил Браун.
Бойцы переводили взгляд на своих раненых и вздыхали: капитана ничто не могло переубедить.
- Нам недолго осталось ждать. Набат поднял негров на всех окрестных плантациях. Они придут к нам, и мы вместе ударим на врага, - твердил беспрестанно Браун.
Не обращая внимания на пули, летавшие вокруг головы, Джон Браун пересек двор и направился к караульному помещению. Сейчас в маленьком домике находились заложники, взятые ночью людьми капитана. Сюда выстрелы долетали глуше. У двери на карауле стоял Император.
Джон Браун вошел в караулку и огляделся. На скамьях и стульях сидело и лежало самое пестрое общество, какое ему когда-либо приходилось видеть. Были тут люди в длинных ночных рубахах, с лысинами, повязанными теплой фланелью, и джентльмены в синих вечерних фраках с золотыми цепочками, выглядывавшими из-под жилетов. Вся эта компания жаловалась, сыпала проклятиями и брезгливо сторонилась негров, забегавших в караулку погреться или взять винтовку. При входе Брауна наступила тишина. Все взгляды обратились к нему. Еле слышный шепот пронесся по комнате: "Старый Браун... Браун из Осоватоми..." О, все отлично знали, кто такой Браун Осоватомский! Со времени канзасской войны они охотились за Брауном.
И вот теперь он здесь, перед ними!
Внезапно в караулке поднялся невообразимый шум. Цилиндры и фланелевые колпаки, халаты и фраки - все это подступило к капитану.
- Есть! - требовали цилиндры и колпаки. - Дайте нам, черт возьми, поесть!
- Что вы с нами делаете? - вторили им халаты и фраки. - Как вы смеете держать нас в этой конуре?!
- Ваши аболиционисты, сэр, просто бандиты. Если вы хотите уморить нас голодом, скажите нам это прямо! - надрывался старик в вязаном белье, с абсолютно голой головой.
На него зашикали:
- Тс... Мистер Олстэд, вы погубите нас всех...
Капитан поднял руку. Наступила тишина.
- Понимаю, джентльмены, - сказал он спокойно. - Сейчас я постараюсь что-нибудь сделать для вас.
По его распоряжению, из гостиницы, расположенной поблизости от арсенала, принесли бисквиты и кофе для заложников. Один из негров-невольников, стоявший на карауле возле пленников, перенес на палке все продукты в арсенал. Ни Браун, ни его бойцы не притронулись к еде, как ни пересохло у них горло: капитан боялся, что "Сыны Юга" отравили пищу.
Когда пленники насытились, один из них - очень молодой человек, по имени Кросс, - попросил капитана отпустить его "на минутку" домой. У него дома осталась тетя, и тетя сойдет с ума от беспокойства, если он вовремя не вернется домой. Кросс обещает вернуться, он дает в этом слово джентльмена...
- Идите, - прервал его уверения Джон Браун. - Можете не возвращаться.
Он подошел к Льюису Вашингтону:
- Вас, сэр, я взял первым потому, что имя ваше, как моего пленника, произведет впечатление на местных жителей, да и вообще на всех в стране. Кроме того, мне пришлось взять вас потому, что вы непременно пришли бы на помощь губернатору Виргинии и помешали бы моим планам. Но я очень внимателен, сэр, к вам, прошу это отметить. И моя и ваша жизнь сегодня в равной цене, потому что каждую минуту я могу погибнуть. Пока же я обязан заботиться о вас. Пройдите к камину, сэр, там вы сможете обогреться...