Что бы не случилось — верь в себя, верь в жизнь, верь
в завтрашний день, верь во всё, что делаешь, всегда.
Билл Каулитц
Я была на пробежке вокруг замка, когда услышала топот копыт и скрип открывающихся ворот, что означало только одно — папочка приехал! Неслась на звук с удвоенным энтузиазмом, а как только завидела отца сразу прыгнула ему на шею.
— Папочка-а! — да, семья меня размягчила, раньше бы ни в жизнь не визжала. Да и в целом мой характер как-то переменился, я прошлая всегда была насмешливой, очень холодной и боязливой, не хотела никого к себе подпускать, а сейчас… Да уж, странные дела происходят.
— Ая? — ласковое прозвище из уст отца звучало как-то совсем по-особенному и отзывалось чем-то тёплым внутри, он оторвал меня от себя и держал на вытянутых руках.
— Она самая! — его реакция была словно бальзам на душу — не зря так старалась.
— Что?.. Как?.. — на меня смотрели два квадратных, голубых, как и у меня, глаза.
— Усердие, самовнушение…
— Бедненькая моя, — папа снова прижал меня к себе, крепко обняв, и погладил по голове.
— Эй, нет бы похвалить дочку! Я ж старалась так! — внезапная жалость оказалось обидной.
— Зачем же себя так мучить? Ради кого? Мужчин? Но это ведь не стоит того, ты им любая нужна!
— Нет, папочка. Может, мужчинам я и нужна, но они мне — нет. Я ради себя. Ты не представляешь, как ужасно ощущать себя беспомощной, никому не нужной…
— Но у тебя же есть я! — теперь обиженным выглядел он, и я почувствовала себя виноватой.
— Да, у меня есть невероятно красивый, сильный, умный и мужественный папа. А я хочу быть невероятно красивой, сильной умной и совсем не обязательно мужественной дочкой для этого папы! Теперь будем самыми невероятными! Никакая принцесска не может похвастаться таким папой!
— Никакой принц, а тем более герцог, не может похвастаться такой дочкой!
Мы сюсюкались ещё минут пять, пока нас вероломно и дерзко не перебили. Ладно, вежливо покашляли, привлекая к себе внимание, и успешно. Я посмотрела на столь жаждущего нашего внимания мужчину и замерла — он был очень похож на отца: те же волосы, глаза, нос. Только чуть-чуть больше морщинок на благородном лбу.
Дядя Дан — сразу всплыло в памяти. Вспомнилось, как он сажал меня на свой трон, а его сыновья ревниво надували губки и отворачивались. А сыновей звали Кэмирон и Джастин. А еще был малыш Роден от новой жены императора — эльфийки (!) Саранион.
— Дядюшка! — я оторвалась от отца и обняла его брата. — А что ты мне привёз?
Честное слово, оно само вырвалось, я не хотела! Даже стыдно стало, но стыд боролся с несвойственным мне детским любопытством.
— Я привёз тебе платья, милая, да, думаю, тебе они будут велики, — тепло улыбнулся мужчина.
Я счастливо рассмеялась: кто бы знал, как мне приятно слышать о платьях, которые мне велики.
— Ничего страшного! — я еще раз его обняла.
— Ая, с тобой всё нормально? Тер Саш сказал, что ты потеряла память после болезни… — взволнованно начал император всея галактики. Ой, просто император.
— Всё отлично! Я почти восполнила все воспоминания! Ну, то есть, я помню только моменты из жизни, проведенные с тобой и папой. Когда увижу братьев, то и их вспомню! — мы шли к замку и разговаривали.
— Ну, тогда ты вспомнишь меня, — услышала голос из-за спины.
Резко повернувшись, посмотрела на голубоглазого парня лет двадцати, который как-то незаметно шёл следом. Кто же ты?..
— Джастин? — я вытаращилась на высоченного парня. Он был где-то на голову выше меня, широкоплечий, светловолосый. Всё же генетика нас пожалела — все как на подбор.
— Он самый! — парень улыбнулся.
— Помнится, последний раз, когда мы виделись, я была выше…
— Последний раз, когда мы виделись, дорогая кузина, мне было двенадцать, а тебе восемь, и ты была выше меня на один палец, Кэмирон подтвердил.
Ой, какие мы злопамятные. Я хихикнула, вспомнив, как мы мерились ростом.
Я, этакий румяный пирожочек (между прочим, ещё вполне худенькая, резкое повышение веса произошло после смерти мамы на фоне нервного потрясения и гормонального сбоя), вся в розовом, с рюшечками, и два моих брата. В руках у меня был огромный леденец, которым я била беднягу Стина (так я его раньше называла) с криками: "Я выше! Я!" и громко рыдала. Эх, какие были времена…
— А где Мир? — я осмотрелась, вдруг ещё кого не заметила, но так и не нашла второго кузена.
— А Мир у нас в столице остался, надо же кому-то следить за государством, пока король и первый советник в наглую свалили к малышке Ае.
Я рассмеялась, а дядя Дан грозно показал сыну кулак, на что тот только руки развёл — на правду не обижаются.
Расходиться не хотелось, но я уже опаздывала на занятия, да и мужчины путешествовали верхом, наверняка устали, потому, снова всех переобнимав, удалилась. Такой прилив радости от встречи с близкими — ух!
На политологии долго обсуждали положение в Асманских горах, на грамматике заполняла прописи и читала написанное вслух. На раурейском написала диктант из тридцати слов, оставшееся время мы непринужденно обсуждали погоду на всё том же раурейском. На историю к нам забрела вся троица Дан-Папа-Стин, а у меня зачёт по правителям, мне нельзя отвлекаться. И всё же справилась, а Тера Магдалея похвалила меня напыжившемуся от гордости отцу. Мне было приятно.
А вот после занятий Стин решил утянуть меня на прогулку, и не простую, а верховую! А я ни разу на лошадь не садилась и садиться не планировала. Что же, жизни, как оказалось, плевать на мои планы, потому от прогулки мне было не отвертеться. Брат так просил, что отказать было бы бесчеловечно с моей стороны, да и он обещал страховать меня…
Конягу своего вблизи наблюдала впервые — красивый, но страшный. Точнее мне рядом с ним страшновато, лягнёт ещё! А звали его Лелея, хотя он был самцом. Да уж, Ая была, хоть и доброй девочкой, но очень недалёкой, даже глуповатой. Забавно, раньше я сама была довольно-таки озлобленной, а сейчас вот как себя веду — словно зефирка. — Будем тебя переименовывать! — торжественно решила, рассмотрев животное со всех сторон. Высокий, светло-золотистый, с тёмными носочками на задних ногах и гривой с хвостом того же темно-бурого цвета. Темно-бурый… Бурый… — Буран? — задумчиво посмотрела на коня. — Да, будешь Бураном. Ну что, прокатишь меня, Буран?
Конь фыркнул и взял сахарок с протянутой ладони. Кажется, не такой уж он и страшный…
Наблюдали за мной всем семейством, даже прислуга под видом срочных дел ошивалась поблизости, а мне что? Мне ничего! Хотя — пусть смотрят! Моё дело не опозориться, а я не опозорюсь. Хмыкнув и отогнав страх, самостоятельно запрыгнула на коня. Высоко, но для нынешней меня — вполне нормально. И даже удобно, хотя конструкция под названием «седло» выглядит как пыточное устройство.
— Ну что, поехали? — посмотрела на мужчин и опасливо сжала лошадиные бока. Умный конь медленно и ровно пошел по дороге.
— Видишь, всё не так страшно, — рядом пристроился Джастин, и мы начали болтать о нашем прошлом.
Он рассказывал мне о своих проделках с братом, плавно разговор перешел на обсуждение придворной жизни. Родители ехали за нами и разговаривали, скорее всего, о государственных делах. На обратном пути брательник пообещал показать мне как-нибудь свою коллекцию оружия, очень удивившись моими новыми увлечениями.
А потом состоялся разговор в отцовском кабинете. Император сидел на подоконнике, я в кресле перед рабочим столом, за которым сидел папа, а Стин тихо устроился в уголочке и сделал вид, что его нет.
— Нэлая, ты уже взрослая… — начал отец, но я его перебила:
— Папочка, сразу к делу, нервные клетки не восстанавливаются.
— Ты выходишь замуж за кронпринца Прозии Арана III, — выпалил мужчина.
— Что? Нет! — я аж подскочила.
— Да! Не упрямься, Нэлаэдара! — назвал меня полным именем отец. — Он отличная для тебя партия, да и ты сама говорила, что влюблена в него!
— Не говорила!
— Говорила! Когда тебе было четырнадцать ты увидела его на балу у Его Величества!
— Отец, если ты забыл, то я потеряла память и не помню ничего такого! Сейчас перед тобой стоит не та розовая сопля, а новая Нэлая!
— Это не обсуждается, договор был подписан обеими сторонами! — поставил точку отец.
— Я не соглашалась! — крикнула я и выбежала из кабинета, громко хлопнув дверью. Поведение, больше подходящее прошлой Нэлае, чем прошлой мне… Вот оно — слияние личностей!
Я побежала на задний двор, ни на что не обращая внимания. Насколько я помню, там было тренировочное поле… Вот и отлично!
Выбежав на улицу, очень злая я подошла к столу с разложенным оружием (и в тот момент мне было всё равно на проходящую тренировку), набрала себе метательных ножей и начала со всей дури ими кидаться. А дури во мне было немало!
Отличные ножики, хорошо летят! Они вспарывали чучела, в обилии стоящие на поле, как будто те были размягчённым маслом.
Потом рука схватила что-то саблеподобное, и я начала кромсать ближайший манекен, используя все свои знания владения мечом (практически нулевые, подсмотренные в фильмах). Остановилась только тогда, когда у бедного чучела отвалилась голова. М-да, отвела душу, ничего не скажешь.
Я повернулась к замку с желанием уйти в свою комнату, но наткнулась на толпу накачанных мужиков в легкой обмундировке отцовских войск. Ну, добрый день, что могу сказать…
— Что уставились? Бабу в гневе никогда не видели, а? — да, я понимаю, они не виноваты, но на ком-то сорваться же надо! И вообще, нечего так на хозяйскую дочку таращиться, это неуважение!
С такими мыслями и убежала в замок, хотела запереться в комнате, но мне остановили прямо на подходе в нужное крыло. Брат схватил меня за руку и крепко обнял, не давая вырваться и продолжить истерить.
— Аюшка, ну что ты как маленькая, в самом деле! Брак бы все равно случился, не с Араном, так с кем-нибудь другим. Согласись, кронпринц соседнего королевства гораздо лучше, чем какой-нибудь герцог или граф.
— Графу меня бы не отдали, статус не тот, — буркнула ему в жилетку. Признавать, что веду себя неадекватно, не хотелось, но всё же Джастин был прав.
— Успокоилась?
— А может я по любви хочу? — хныкнула я. Вообще не хочу, если быть точной, но реалии этого мира таковы, что замужества мне не избежать: рано или поздно меня выдадут за кого-нибудь, и уж лучше рано, честно сказать.
— Ну, ты была влюблена в него в детстве, пока не переметнулась на его младшего брата. Кажется, Аран напугал тебя тем, как выговаривал что-то советникам.
— Он ещё и напугать меня успел? — фыркнула. Как ни старалась, а вспомнить мужчину не получалось, как и его младшего брата.
— Не волнуйся, Аран парень красивый, молодой, амбициозный. Он с Миром дружит, а наш брат со шваль… эм, со всякими непотребными личностями не общается.
— Ты прав, но… У меня ведь даже не спросили!
— Тебя хотели осчастливить. Дядя говорил, что ты уже пару лет грезишь о замужестве.
— У-у, стыд мне и позор! — возмутилась я, уже спокойная. — Пойду с папой мириться?
— Иди, — оторвавшись от Джастина, пошла к отцу, предварительно взяв с кухни сладости и сыр, а из погреба — бутылку виски.
— Па-ап? — я заглянула в кабинет без стука и застала отца, откинувшегося на спинку кресла и закрывшего лицо ладонями. — Прости меня пожалуйста, — поставила перед ним поднос, — давай обсудим всё, — теперь бутылку.
— Что обсуждать-то? Ты не хочешь, я не хочу из-за того, что ты не хочешь, но договор подписан, нарушить его нельзя…
— Па, я согласна выйти за него замуж. За урода морального ты бы меня не отдал. Говорят, внешне он тоже ничего такой…
— Точно? — мужчина как-то быстро воодушевился, с облегчением выдохнул и налил себе виски. Я тем временем с жалостью посмотрела на вкусняшки, но решила их не трогать. Еще чего, растолстею, бр-р.
— Так когда все это случится? — Что случится? — не понял отец.
— Ну, когда у нас свадьба?
— А, свадьба через полгода, но через месяц сюда приезжают войны его высочества и забирают тебя к себе.
— Для чего? — не поняла я.
— Ну, эм, для притирки… По прозийским традициям нужно ждать полгода после помолвки, а ваша помолвка случилась через меня… Кстати, твой обручальный браслет, — он выдвинул полку стола и достал резную деревянную коробку. Открыв, вытащил красивый браслет-наруч с резью и драгоценными камнями. Ва-ах, вот это прелесть!
— А чего он такой большой? Чтоб все знали, что занята? — в недоумении спросила.
— Ну, можно и так сказать. Перед первым… Хм, брачной ночью, — нашёлся отец, — тебе снимут его, а потом у тебя появится небольшое слово на древнем языке, обозначающий ваш брак. Ну, там все путанно, прозийские традиции очень сложные. Аран сказал, что это еще и защитный амулет, от внешнего воздействия магии, ну и от хворей, что для тебя очень актуально, — намекнул отец на мою болезнь.
— Ну, надевай, папа! — я засучила рукав и протянула левую руку, хотелось зажмуриться и отвернуться, как на первой прививке в школе. С тихим щелчком браслет застегнулся на моей руке и сжался до нужного размера. — А теперь, папа, пойдем кушать, — буднично проговорила, спрятав браслет под рукавом, — Сояна сказала, что скоро будут накрывать в малом зале.
— Отлично, я голоден, как волк!
Странно конечно, но в столовой я ела первый раз, хотя это помещение видела во время рейда по замку. Малым я бы этот зал не назвала: миленькая такая сотка пустого пространства с красивым паркетом, большими окнами, гобеленами, натюрмортами, огромным столом посередине и стульями. Джастин с дядей уже ожидали нас, сидя один во главе стола, а другой — по левую руку. Когда мы с папой устроились, глашатай или что-то в этом роде (дядя Арнольд, как его называла я) стукнул посохом об пол и объявил:
— Первые блюда!
Сырный суп с креветками королевскими, суп рыбный со сливками. Занесли несколько подносов, предлагая нам самим выбирать, что есть. Интересненькое дело, куда это потом всё выбросится?..
После принесли второе, и я уже не смогла промолчать:
— Пап, скажи, вот зачем нам столько разновидностей различной еды? Нам одного не хватит?
— В смысле? — не понял он.
— В прямом. На сумму, которая тратится на наш "обед", можно усилить нашу армию! — да много чего сделать можно, но этот пример самый близкий мужчинам. — Мне кажется, милые солдатики плохо питаются. И оружие докупить, и пенсии увеличить. Знаешь, ведь так много мужчин погибают на передовых, а у них ведь дети, жёны. И вот осталась семья без кормильца, что делать бедной женщине? Себя продавать? Не каждая на это осмелится… Хотя что не сделаешь ради детей? Они там голодают, возможно, а мы тут обжираемся. Между прочим, наша прислуга не осмеливается взять с "барского стола", потому наверняка вся еда потом выкидывается.
— Милая, чем же занята твоя девичья головка? Где разговоры о балах, платьях, украшениях? — отец смотрел на меня немного с испугом, но и с гордостью, и с восхищением.
— Забылись, папочка, — я улыбнулась и продолжила есть в надежде, что тему моих перемен не будут продолжать.
— Какая у меня племянница растёт! — восхитился дядя. — Джастин, ты вот когда-нибудь задумывался об этом? Нет? А ты ведь в армии служил семь лет.
— Это была армия для дворянских отпрысков, отец, там никто не задавался подобными вопросами.
— Кста-ати, мне тут нянюшка сказала, что у меня есть своя соточка, — протянула между прочим.
— Что-что? — не поняли мужчины.
— Ну, сотня, воины, всё такое… — пояснила я. Неловко было как-то заводить этот разговор, да и лишние вопросы опять могут возникнуть, но выяснить нужно было.
— А-а. Ну, есть. Точнее вся твоя сотня состоит из дворянских отпрысков со всей империи, которые сейчас обучаются в академии, где учился Стин.
— То есть кучка слабых сопляков? — честно, оно само вырвалось, но я постаралась сохранить невозмутимое лицо.
— Эй-эй, ты полегче, не все там сопляки! — возмутился кузен, на что я, еле сдерживая смех, показала ему язык.
— Эх, ладно, разберёмся с этим позднее. А что насчет прозийского? Мой преподаватель арифметики коренной прозиец, он может учить меня, — предложила я.
— Я поговорю с ним об этом, — кивнул отец.
— А со мной в Прозию кто-нибудь из наших поедет? Ну, человек десять из моей сотни. Будет парням со старших курсов практика, — над этим предложением мужчины думали вместе, потом решали обговорить это с ректором академии. Эх, хотела бы я там учиться, но даже заикнуться об этом боюсь. Тут же такие крики о "непотребстве" будут — страшно представить.