На этом этапе, несмотря на то, что становилась ясной неотвратимость конечного выяснения отношения с Японией, Рузвельт отказался сделать решительные шаги. Он полагал, что выходящее за рамки обычного противодействие вызовет приход к власти в Японии кругов, которые начнут битву за весь тихоокеанский бассейн. С другой стороны, как убеждал Хэлл британских дипломатов, если Англия будет продолжать приковывать к себе основные силы немцев на континенте, а Соединенные Штаты будут сохранять свой флот на Гавайских островах, то это вынудит Японию воздержаться от крайних действий. Нужно сказать, что в Лондоне не соглашались с американской точкой зрения, там видели, что британского морского могущества недостаточно в южных морях для сдерживания Японии без прямой американской поддержки. В результате англичане согласились закрыть главную морскую дорогу - дорогу через Гонконг - к чанкайшистскому Китаю. В конечном счете они были вынуждены закрыть и главную континентальную дорогу через Бирму в июне 1940 года. Все это означало предоставление Китая самому себе в неравной борьбе с японскими империалистами.
Действия англичан (которых можно оправдать, поскольку они обращались к американцам и готовы были сражаться, если получат от них помощь) вызвали жаркие дебаты в Вашингтоне. Восемнадцатого июля 1940 года ведущие деятели администрации - военный министр Стимсон, военно-морской министр Нокс, министр финансов Моргентау - обсуждали эту проблему в английском посольстве с послом лордом Лотианом. Как и можно было предположить, лорд Лотиан напомнил об отказе Вашингтона принять строгие меры против Японии, что и развязало руки англичанам. Но Лотиан пошел еще дальше, когда сказал: "В конце концов вы же продолжаете продавать авиационный бензин в Японию". Он сказал, что если Соединенные Штаты прекратят поставки нефти и англичане взорвут нефтяные месторождения в Ист-Индии, то тогда японская военная машина остановится, не имея горючего. Министр финансов Моргентау немедленно изложил английский план президенту. Моргентау говорил, что Англия будет черпать горючее из Венесуэлы и Колумбии. В то же время полное эмбарго американцев и уничтожение нефтяных месторождений в Индонезии наряду с массированными английскими атаками на германские заводы, производящие синтетическое горючее, может привести к тому, "что все дело кончится для нас миром в течение трех или шести месяцев". Рузвельт был в исключительной степени заинтересован этим планом Моргентау и обсуждал его со Стимсоном, Ноксом и Уэллесом.
С одной стороны, конфликта с Японией следовало избежать. Соображений здесь было немало, но главным из них для Рузвельта являлось то, что конфликт с Японией уменьшит англо-американские возможности нанести поражение Берлину, а с этой линией действий в мировой дипломатии связывал свою судьбу президент Рузвельт. С другой стороны, попустительство азиатскому агрессору также могло дать японцам неверные сигналы. В конечном счете именно в ключе английских предложений Рузвельт 25 июля 1940 года, после продолжительных бесед со Стимсоном, определив запасы Соединенных Штатов как имеющие объем, достаточный для 6 - 9 месяцев потребления, подписал прокламацию министерства финансов, ограничивающую экспорт нефти и металлолома.
Это решение президента вызвало сенсацию, его можно рассматривать как начало настоящего экономического давления на Японию, переход к решительным действиям. При этом борьба внутри руководства была настолько интенсивной, что утром следующего дня (26 июля) президент вынужден был несколько изменить аргументацию своего решения. Рузвельт сказал репортерам, что он не вводит "эмбарго", как говорят газеты, но, скорее, расширяет систему государственных лицензий на некоторые категории нефти и металлолома. В конечном счете первоначальное заявление президента было несколько смягчено, и собственно запрет на экспорт стал касаться только авиационного бензина и смазочных масел, а также некоторых видов металлолома. На данном этапе это устраивало Рузвельта, поскольку он показал "сильную руку" в отношении Японии и в то же время, как ему думалось, удалился из зоны риска - начала войны с Японией.
Между тем в Токио к власти пришли более воинственные силы, во второй половине июля кабинет Янаи был сменен кабинетом принца Фунимава Коноэ. В новый кабинет министров вошли такие сторонники экспансии, как Юсуки Мацуока (министр иностранных дел), генерал Хидеки Тодзио (военный министр). В своем заявлении от 26 и 27 июля 1940 года правительство Коноэ обещало найти решение того, что оно назвало "китайским инцидентом", т. е. обещало завоевать Китай и в целом "решить проблему Юга", используя более активные методы воздействия в отношении голландской Восточной Индии и французского Индокитая. Что имелось в виду, стало ясным в августе - сентябре, когда японское правительство от англичан потребовало вывести войска из Шанхая, от голландцев - обсудить экономические требования Японии к голландской Восточной Индии и от французов - признать доминирование японских интересов в Китае.
Для Рузвельта это был период неожиданных и мощных вызовов. В Европе Англия одна стояла перед захваченным Германией континентом. Теперь в Азии агрессор пошел напролом, и американцам нужно было решать, на что они готовы пойти, если желают остановить Японию. Именно с целью как-то смягчить агрессивность Японии государственный департамент подверг новой интерпретации президентскую директиву от 26 июля и объявил запрещенным видом товаров только высокооктановое авиационное горючее, что позволяло продавать бензин того качества, которым заправлялись японские самолеты. И хотя Рузвельт знал об этом и видел, что его попытка ввести хотя бы частичное эмбарго не имеет успеха, он предпочел на данном этапе закрыть глаза на подобное обстоятельство. Шестнадцатого августа, беседуя с Моргентау, президент сказал: "Мы не должны оказывать излишнее давление на Японию в это время, мы можем толкнуть ее в сторону голландской Ист-Индии".
И в решающий момент, когда в сентябре и октябре японцы потребовали от голландских властей в Ист-Индии увеличить в шесть раз годичное производство нефти в течение последующих пяти лет, государственный департамент предложил голландцам удовлетворить на 60 % требования Японии.
Но у Рузвельта были хорошие возможности убедиться в том, что его примирительные шаги не оказывают должного воздействия на японцев. В сентябре 1940 года Япония в категорической форме потребовала от петэновских властей в Индокитае права транзита своих войск, разрешения строить аэродромы и установления тесных экономических связей. На этот раз президент стал обращаться к голосам тех, кто предлагал более суровые меры против Японии. Двенадцатого сентября именно в духе энергичного противодействия японской экспансии высказался в Токио посол Соединенных Штатов Дж. Грю. Он охарактеризовал Японию как нацию, действующую предательски и не имеющую этических или моральных ценностей. Посол потребовал принятия строгих мер, если Америка желает сохранить статус-кво на Тихом океане. Дж. Грю полагал, что продажа бензина, и особенно металлолома, является прямым снабжением японской военной машины. Ответом президента на это письмо Грю (прежде более компромиссно настроенного) послужило распоряжение, данное министру финансов Моргентау 13 сентября: найти пути прекращения снабжения Японии металлоломом, не прекращая подобных поставок Англии. Когда 26 сентября стало ясно, что Англия, скорее всего, выстоит перед лицом германских военных налетов, а японцы все же выйдут на дороги Индокитая, администрация Рузвельта объявила полное эмбарго на поставки стального и железного металлолома.
Хотя указанные меры были серьезным предупреждением Японии и сказались на процессе ее военных приготовлений, Токио уже окончательно встал на путь союза с Берлином и Римом. На секретном заседании 4 сентября 1940 года премьер-министр Коноэ, министр иностранных дел Мацуока, военный министр Тодзио и военно-морской министр Иосида приняли решения, определившие территориальные притязания Японии и, соответственно, дальнейшее развитие японо-американских отношений: "Сфера, которая во время переговоров с Германией и Италией будет рассматриваться как жизненная основа для создания Великого Восточно-азиатского нового порядка, должна включать в себя: бывшие германские подмандатные острова, французский Индокитай и тихоокеанские владения Франции, Таиланд, британскую Малайзию, британское Борнео, голландскую Ист-Индию, Бирму, Австралию, Новую Зеландию, Индию и прочее, причем Япония, Маньчжурия и Китай выступят основой этого объединения".
На послевоенном токийском процессе над военными преступниками генерал Тодзио пояснил, что географическое содержание слова "прочее" зависело от складывающейся военной обстановки. Это значило, что японские самураи смотрели и на север, на советский Дальний Восток. Значило это, очевидно, что принадлежавшие американцам Филиппины также выступали в качестве претендентов на место в Великой сфере сопроцветания. Разница между северным и южным направлением японской экспансии определилась в то время, помимо прочего, тем, что на озере Хасан и при Халхин-Голе советские вооруженные силы показали свою мощь. На юге же такой преграды пока не виделось.
Более того, заключенный в сентябре 1940 года тройственный союз автоматически - в случае войны - сковывал силы США борьбой на два фронта. Находясь еще на пути к этой ситуации, США сократили свое присутствие в Азии. На дороге политического и экономического отступления США вели себя даже несколько заискивающе. Госдепартамент в мягких выражениях отмечал все более явные нарушения японцами всех прежних соглашений и неоднократно выражал готовность Вашингтона урегулировать американо-японские отношения. Американская сторона заходила так далеко, что заранее соглашалась пересмотреть действующие договоры; дипломатическое урегулирование спорных вопросов выдвигалось официальной целью. На некотором этапе, когда дела Англии казались особенно плохими (июль 1940 года), американская сторона намекнула даже (это сделал секретарь Ф. Рузвельта С. Эрли), что возможен раздел сфер влияния - "доктрина Монро для Америки и своя доктрина для Азии и Европы". Данное заявление было с восторгом встречено японцами и немцами.
Урегулирование отношений с японцами оказалось невозможным по нескольким причинам. Во-первых, они уже закусили удила, и возможности компромисса, столь желанные еще год-два назад, оказались лишь препятствием в уникальном мире 1940 года. Во-вторых, Америка уже почти удалилась из Азии де-факто, и юридическое подкрепление мало что давало в конкретной плоскости. В-третьих, с подготовкой трехстороннего пакта Япония связала себя узами лояльности с Германией и Италией и не могла быть достаточно гибкой с США. Идти на компромисс с Америкой, союзником Англии, означало косвенно поддерживать последнюю, антагониста Германии в Европе.
Путь военной экспансии теперь виделся японским действий со стороны Японии. В самом кабинете военный министр Стимсон согласился с английским предложением послать военно-морской флот в направлении голландской Восточной Индии. Противоположная фракция (а именно: американские военные и руководившие дипломатическим ведомством Хэлл и Уэллес) полагала, что посылка эскадры в Сингапур и полное эмбарго на поставки нефти только спровоцируют Японию на решительные действия в условиях, когда американские силы еще не готовы. К тому же не ясно было, как пойдет развитие германской политики, и эта неясность означала, что Америка должна быть готова к различным вариантам хода событий. Поэтому дипломаты и военные не соглашались с фракцией Стимсона, Моргентау и Икеса.
На данном этапе президент склонялся скорее к позиции сторонников энергичных действий. В беседе с министром военно-морского флота Ноксом 8 октября он сказал, что если Япония ответит агрессивными действиями на открытие англичанами бирманской дороги, то Соединенные Штаты должны будут объявить полное эмбарго в торговле с Японией. Президент шел еще дальше, он обсуждал с Ноксом возможность посылки военно-морских патрулей в морское пространство между Гавайями, Филиппинами, Самоа, голландской Ист-Индией и Гонконгом с тем, чтобы показать, какую угрозу могут представить американские корабли для разветвленной японской торговли. Именно в это время Рузвельт отказался вернуть тихоокеанский флот в Сан-Диего.
Чтобы полностью представить себе ситуацию, в которой Рузвельт вырабатывал дипломатический курс США, нужно помнить, что Англия находилась в отчаянном положении после июня 1940 года. У. Черчилль не жалел слов при описании того, что он называл "делом жизни или смерти". Британский премьер-министр уведомлял президента 18 июня, что захват Германией европейского побережья от Норвегии до Ла-Манша, добавление сотни итальянских подводных лодок к 55 германским в морях и океанах, потеря Англией половины эсминцев - все это в серьезной степени ослабило способность англичан выстоять, отразить вторжение и защитить свободу на морях. В июле 1940 года Франклин Рузвельт говорил, что шансы милитаристам единственно возможным. Поэтому американские действия не предотвратили подписания Японией трехстороннего пакта с Германией и Италией 27 сентября 1940 года. Все три подписавшие так называемый "стальной пакт" державы дали друг другу обещание взаимопомощи в случае, если кто-то будет атакован страной, в настоящее время не вовлеченной в европейский и японо-китайский конфликты. Было очевидно, что одна из главных целей этого договора предотвратить помощь Соединенных Штатов Англии в войне с Германией в Европе и гарантировать Японии создание Великой Восточноазиатской сферы сопроцветания.
Итак, чтобы иметь гарантии увеличения зоны своего влияния в Азии, Япония окончательно решила связать судьбу с выигрывающей коалицией в Европе.
Правительство Ф. Рузвельта постаралось приуменьшить значение трехстороннего договора. Госсекретарь Хэлл заявил, что пакт "не меняет существенно ситуацию, имеющую место уже несколько лет". Видимо, в этом была доля правды, но в основном К. Хэлл выдавал желаемое за действительное. Договор трех фашистских государств значительно влиял на всю мировую обстановку. По крайней мере, его подписание означало для США, что в случае своего вступления в войну они будут вынуждены вести боевые действия на двух фронтах - в Европе и в Азии. Хотя К. Хэлл определенным образом бравировал перед корреспондентами, государственный департамент в ноябре 1940 года предложил всем американским подданным покинуть страны Дальнего Востока.
"Стальной пакт" вызвал серьезные дебаты внутри правящих кругов США. Фракция сторонников энергичного курса (а именно: военный министр Стимсон, министр финансов Моргентау, министр внутренних дел Икес) потребовала "прямых действий, которые показали бы Японии, что мы имеем в виду дело, что мы по меньшей мере не боимся ее". Лондон поддержал эту фракцию тем, что объявил 11 октября о новом открытии бирманской дороги в Китай, как бы говоря, что англосаксонские союзники придут на помощь китайцам. Черчилль предложил президенту Рузвельту послать военную эскадру (как он писал, "чем больше, тем лучше") в Сингапур для предотвращения военных Англии выжить равняются "одному из трех". Но Черчилль утверждал (7 августа 1940 года), что, если даже Англия будет завоевана, ее военно-морской флот станет защищать империю, и эту решимость англичан учли в Вашингтоне.
Тринадцатого августа, преодолев сомнения и различные соображения политического характера, президент Рузвельт послал премьеру Черчиллю телеграмму, что он считает возможным немедленную передачу Англии 50 старых эсминцев, 20 торпедных катеров и 10 самолетов. В обмен просил (1) уверения (президент обещал их не афишировать) в том, что британский флот не будет ни при каких обстоятельствах сдан Германии и (2) обязательство передать Соединенным Штатам в аренду на 99 лет военно-морские и военно-воздушные базы Англии в Западном полушарии. Мы видим, что Рузвельта заботила консолидация американской мощи в Центральной Америке, в Карибском бассейне, и он считал получение английских баз необходимым для упрочения американских стратегических позиций в мире. Сделку по поводу обмена старых эсминцев на английские базы Рузвельт назвал "самым важным шагом по укреплению нашей национальной обороны со времен покупки Луизианы".
Мировая обстановка той осени 1940 года не внушала особых надежд Америке. Не связав свою судьбу с Англией, американцы все же исключали для себя союз с Германией - слишком много противоречий разделяло эти страны. А Германия шла от триумфа к триумфу. Центральная и западная части европейского континента находились под ее контролем. Обратившись к Атлантике, немцы быстро увеличили объем потопляемых судов. Англия стояла перед враждебным континентом в одиночестве. Ее промышленное производство сокращалось. Берлин прибирал к рукам Виши и наращивал давление на Франко.
Бомбардировки Лондона заставили Черчилля спуститься на десять метров ниже поверхности земли. Здесь, в спартанской обстановке, он не терял своего изумительного красноречия, председательствуя на различных экстренных советах. Из-под его руки выходили ясные и лаконичные приказы, это был действительно "звездный час" Черчилля. Когда бомбардировки достигали своего пика, он взбирался в стальном шлеме на крышу, снимал противогаз и демонстративно закуривал сигару. Но Лондон горел, и ничего, казалось, не могло спасти судьбы Англии. Все же в эти дни самых внушительных успехов немцев на западном фронте голос Черчилля многое значил для американцев: "Мы пойдем до конца. Мы будем сражаться во Франции, мы будем сражаться на морях и океанах, мы будем сражаться с растущей уверенностью и растущей силой в воздухе, мы будем охранять наш остров, чего бы это нам ни стоило, мы будем сражаться на пляжах, мы будем сражаться на месте высадки, мы будем сражаться в полях и на улицах, мы будем сражаться на холмах. Мы никогда не сдадимся".
Рузвельта восхищало многое в английском премьере. Он сравнивал даже распорядок дня Черчилля со своим. Тот просыпался довольно поздно, читал в постели донесения и телеграммы. Встав, совещался с помощниками, затем устраивал многолюдный ланч, спал пополудни, просыпался к новым спорам, затем выезжал осмотреть разрушения и за полночь диктовал, дискутировал, рассуждал. Вокруг Черчилля в эти недели сформировался тот круг советников и помощников, с которыми он прошел всю войну. Генерал Исмей возглавлял военный секретариат, сэр Джон Дил председательствовал в имперском генеральном штабе, лорд Маунтбеттен стал руководить объединенными операциями, Антони Иден взял в свои руки Форин оффис (его прежний глава лорд Галифакс стал послом Англии в Вашингтоне), финансами заведовал сэр Кингсли Вуд, внутренние дела находились в ведении К. Этли и Г. Моррисона.
До этого времени Рузвельт и Черчилль встречались лишь один раз, в годы первой мировой войны (Рузвельт говорил, что хорошо помнит эту встречу, а Черчилль - что не помнит). Но почерк друг друга им был уже знаком/Черчилль мог послать через океан телеграмму в два часа пополуночи, она поступала прямо в американское посольство в Лондоне, а оттуда через специальные шифровальные машины в Белый дом, и президент иногда получал ее, еще не успев заснуть. Тогда утром Черчилля ожидал ответ.
У двух великих держав были свои интересы. Черчилль хотел привязать судьбу Америки к Англии, он полагался на такой союз и стремился сделать его неразделимым. Рузвельт видел иные сны. Он вел себя с англичанами достаточно жестко: отклонил просьбу об эсминцах в мае - в решающие дни битвы за Францию, а в сентябре предоставил англичанам лишь несколько старых самолетов. Совершенно различным было толкование и сделки "эсминцы - базы". Английская сторона видела в ней формирование общих позиций двух наций, американская сторона хладнокровно полагала способом укрепить свои позиции в Карибском бассейне.
Черчилль знал, что для Рузвельта выход на мировую арену представляет смысл его политической жизни. В день переизбрания Рузвельта английский премьер писал: "Я молился за ваш успех... Мы вступаем в мрачный период того, что очевидно будет продолжительной и постоянно расширяющейся войной. То, что происходит, будет долго помниться до тех пор, пока по-английски говорят в этом мире".
Черчилль приветствовал Рузвельта, готового бросить вызов изоляционистам на внутренней арене и нацистам на внешней.
Переизбрание укрепило позиции Рузвельта, и теперь он мог больше сосредоточиться на стратегическом аспекте планирования, меньше обращать внимания на перипетии предвыборной борьбы, на необходимость выглядеть привлекательным для максимального числа населения еще мирно настроенной страны.
Осенью 1940 года главный вопрос, который стоял перед Рузвельтом во внешней политике, - был вопрос о нахождении новой системы отношений с основными мировыми силами. Мир изменился за последние месяцы буквально до неузнаваемости. В Западной и Центральной Европе господствовал фашизм. Англия стояла на пороге вторжения, и сомнения в том, что она выйдет из этого конфликта непобежденной, были велики. Теперь Соединенные Штаты не могли себе позволить свободу выбора, которая существовала еще несколько месяцев назад, все более актуальным становился вопрос, до какой степени должны Соединенные Штаты помогать Англии выжить. Ясно было, что если английский бастион падет, то Соединенным Штатам придется думать о защитных редутах уже в своем полушарии.
Но помощь Англии осуществлялась еще в самом медленном темпе. Это обстоятельство хорошо иллюстрируют события вокруг Дакара, развернувшиеся в сентябре 1940 года. Совместные силы англичан и "свободных французов" генерала де Голля предприняли операцию по захвату подчиненного вишийскому режиму Дакара, порта в Западной Африке, наиболее приближенного к латиноамериканскому континенту. Англичане справедливо полагали, что превращение Дакара в германскую базу создает угрозу для движения британского флота и торговых кораблей в Южной Атлантике и будет служить плацдармом для давления на Бразилию. В свете подобных соображений премьер-министр Черчилль попросил президента Рузвельта послать отряд военных кораблей в Либерию - поблизости от Дакара, чтобы тем самым указать Виши на опасность противостоять здесь англичанам. Но в это время Рузвельт, несмотря на трагические европейские события, все же считал рискованным для себя такую прямую поддержку Англии. Он инструктировал заместителя государственного секретаря Уэллеса сообщить послу Виши, что если правительство Петэна объявит войну Англии, это может стоить Франции контроля над ее колониями в Западном полушарии. Вот крайняя точка, до которой готов был дойти президент Рузвельт на данном этапе.
Тон Рузвельта стал более энергичным и жестким по отношению к Виши в октябре месяце, когда обстоятельства изменились после встречи маршала Петэна с Гитлером. В Вашингтоне не знали, до какой стадии дошел Петэн в коллаборационизме. Более всего в окружении президента боялись перехода французского флота под германский контроль. В этом случае Англия и все ее морские коммуникации становились крайне уязвимыми. Поэтому, принимая посла Петэна в Вашингтоне, президент Рузвельт предупредил, что передача французских кораблей Германии или какая-либо степень контроля над ними со стороны немцев будет "означать удар по традиционной дружбе между французским и американским народами".
К концу октября, когда, судя по всему, стало ясно, что англичане выстоят в своем противоборстве с враждебным континентом, в более конкретную плоскость перешел и вопрос об американских поставках английским вооруженным силам. Запросы англичан выросли к этому времени значительно. Они попросили Рузвельта в 1941 году поставить вооружение для 10 дивизий и уже не 14 тысяч, а 26 тысяч самолетов. Хотя эти цифры звучат фантастическими и сейчас, примечательно, что Рузвельт не отверг их, а нашел необходимым принять английские заказы. Объясняя свои действия, он прямо указал на то, что столь грандиозные военные заказы укрепят американскую экономику во всех ее секторах и по всей территории страны, и, главное, они в конце концов помогут создать такую мощную военную экономику, которая "будет служить нуждам Соединенных Штатов в любых обстоятельствах".
Через два дня после переизбрания на. третий президентский срок - 7 ноября 1940 года Рузвельт счел возможным открыто заявить, что Англия получит половину всего вновь производимого в США военного оборудования, включая и последние модели бомбардировщиков. Напомним, что англичане к этому времени заказали оружия в Соединенных Штатах более чем на 5 миллиардов долларов, а по оценкам помощника президента наличными у них было уже менее двух миллиардов долларов.
Обещание американцев помочь большим количеством вооружений, разумеется, укрепило решимость англичан сражаться. Но остро встал вопрос об оплате гигантских новых закупок, что было слабым местом Англии, которая к этому времени уже израсходовала огромные суммы на военные нужды. Самым простым и убедительным способом объяснил практическое банкротство Англии посол Лотиан, когда 23 ноября 1940 года он так обратился к группе американских журналистов: "Ну, ребята, Англия подошла к черте; ваши деньги - вот чего бы мы хотели". Первого декабря 1940 года министр финансов Моргентау доложил президенту, что у англичан нет необходимых двух миллиардов долларов для оплаты военных закупок, сделанных ими в октябре. Перед Рузвельтом оказались два пути. Можно было, конечно, позволить Англии ослабеть до крайних пределов, способствовать развалу Британской империи, а потом взять английское наследство под свою опеку; но это был опасный путь, в процесс могла вмешаться Германия и захватить контроль над распадающейся Британской империей быстрее, чем это сделают американцы. Поэтому президент избрал другой путь, а именно: изменение существующих легальных препятствий прямой помощи. Этими легальными препятствиями были закон Джонсона и закон о нейтралитете, которые запрещали предоставлять кредиты и требовали оплаты наличными деньгами всех закупок со стороны воюющих держав.
Выйдя из Вашингтона под парусами вниз по Потомаку к океану 2 декабря 1940 года, Рузвельт посвятил две недели осмыслению вопроса о дальнейшем курсе Америки в мировом конфликте и прежде всего о форме помощи англичанам. На столе у президента лежало письмо Черчилля, охарактеризованное английским премьером как "одно из самых важных писем", которые он когда-либо писал. Черчилль излагал перспективы 1941 года, какими они виделись из Лондона. Английский премьер считал, что опасность быстрого и всесокрушающего вторжения немцев в значительной мере уменьшилась. Но возникает хотя и не столь очевидная, но тем не менее смертельная угроза медленного удушения Англии путем блокады и давления с воздуха. Наиболее опасным, с его точки зрения, было "постоянное и все увеличивающееся потопление морских грузов... В 1941 году самой важной проблемой будет безопасность морских путей. Если мы не обеспечим снабжения нашего острова основными видами вооружений и припасов, если мы не сможем посылать наши армии на все вероятные театры военных действий, где Гитлер и его сообщник Муссолини должны быть разбиты, мы можем пасть, и время пришло, чтобы Соединенные Штаты завершили свои оборонительные приготовления".
Стало ясно, что премьер видит впереди длительную борьбу, реагирует на изменение мирового соотношения сил; он, собственно, готов к тому, что Британская империя уже прошла зенит своего могущества и клонится к упадку, а Соединенные Штаты получают огромный исторический шанс. Прежде всего Америке нужно было поддержать англичан, затем закрепиться на предоставляемых ими позициях, распространить свое влияние и начать решающую борьбу с державами "оси". Рузвельт полагал, что одним из результатов текущей войны будет достижение США весомого положения в мире.
В свете возникающей перспективы Рузвельт пошел на то, что в те дни называлось исключительной щедростью по отношению к англичанам. Через неделю после получения письма Черчилля (17 декабря 1940 года) во время ланча Рузвельт сказал своему министру финансов Моргентау, что главное сейчас увеличить в США производство оружия. Он просил передать англичанам, что "Америка даст пушки и корабли, в которых они нуждаются".
Рузвельт нашел выход из тупика, в который завело его прежнее законодательство и обстоятельства текущего момента. Президент решил поставлять оружие Англии по новой системе - она получила название "ленд-лиз". Популярно объясняя эту систему журналистам, он предложил аналогию с шлангом, который нужно передать для тушения пожара дома соседа. "Вы не будете его спрашивать перед этим: "Эй, сосед, мой шланг стоит 15 долларов и вы должны мне заплатить 15 долларов за него". Мне не нужны эти 15 долларов, я хочу, чтобы после тушения пожара мой шланг вернулся ко мне".
Рузвельта в данном случае не интересовала стоимость оружия, его интересовало тушение пожара, т. е. борьба с нацизмом, ослабление Германии в Европе, ослабление Японии на Востоке и создание новой системы международных отношений.
Приняв это важнейшее решение о помощи англичанам, Рузвельт в последние дни декабря 1940 года обратился к общей оценке мировой политики. Конец 1940 - начало 1941 года был временем доминирования Германии в Западной Европе, вершиной успехов ее военной машины и пиком агрессивных устремлений гитлеровского руководства и вермахта, когда германский генеральный штаб один за другим готовил планы дальнейших военных операций. Захват Швеции или Швейцарии также фигурировал в этих планах, но их значение являлось минимальным в сравнении с кардинальной дилеммой Берлина: Запад или Восток. В этот роковой час европейской и мировой истории две страны способны были, противостоять германскому удару - Англия и СССР. Но лишь одна страна могла не только обеспечить свою защиту, но и поставить нацистскую Германию на колени - Советский Союз. Планируя в конце 1940 года разбить СССР за шесть недель, Германия вырыла себе могилу. В начале 1941 года планы гитлеровского командования оставались тайной, но уже появились признаки радикальной перегруппировки.
Увидели ли в Вашингтоне перемену в планах Берлина, поняли ли, что Англия была спасена не только и не столько мужеством летчиков королевских военно-воздушных сил, сколько мощью огромной страны на востоке?
Двадцать девятого декабря Рузвельт размышлял о мировой политике, выступая по радио. Впервые, пожалуй, огромная национальная аудитория слышала его мысли менее замаскированными, чем прежде, - предвыборная кампания уже осталась за плечами. Президент объявил, что никогда еще со времен гражданской войны Америка "не находилась в такой опасности, как ныне". Сегодня, если Англия потерпит поражение, страны "оси", которые выражают свою решимость господствовать в мире, будут контролировать Европу, Азию, Африку, Австралию, огромные морские просторы, и "все мы, живущие в обеих Америках, окажемся под прицелом винтовки, заряженной разрывными пулями, как экономическими, так и военными... Чтобы выжить в таком мире, мы должны превратить себя в военную державу на основе военной экономики".
Именно в этой речи Рузвельт сказал, что Америка должна быть "арсеналом демократии". Он еще не мог говорить о непосредственных планах вмешательства США в мировой конфликт, но уже стало ясно, что Америка приближается к главным внешнеполитическим решениям в своей истории. В ежегодном послании конгрессу о положении страны 6 января 1941 года президент Рузвельт очертил три линии своей будущей политики: "Всеобъемлющая национальная оборона; полная поддержка тех народов, которые противостоят агрессии; удержание нашего полушария от превращения его в арену боевых действий".
Нужно сказать, что перед реализацией ленд-лиза американцы скрупулезно подсчитали, какими резервами располагают англичане. Выступая перед комиссией по иностранным делам американского сената, министр финансов Моргентау отметил, что "впервые в истории одно государство, одно правительство дает в распоряжение другого цифры подобного рода". Английское правительство предоставило данные, характеризующие его финансовое положение. Резервы Англии иссякали, и без системы ленд-лиза она не могла закупать вооружения у Соединенных Штатов. Мы видим элементы расчета, владевшие американскими руководителями. Теперь, когда Англия теряла свою финансовую мощь и стояла на пороге распада своей империи, Вашингтон пришел к выводу, что этот крах следует предотвратить. Рузвельт писал государственному секретарю Хэллу, что у англичан остался примерно 1 миллиард долларов наличными, дополнительно 8 - 9 миллиардов можно найти в Канаде, в Южной Америке, Африке и на Дальнем Востоке, но это означало бы критическое ослабление Британской империи.
Девятого февраля 1941 года палата представителей одобрила законодательство по ленд-лизу. Одиннадцатого марта сенат проголосовал за ленд-лиз, и он обрел права закона. Конгресс выделил в марте 1941 года 7 миллиардов долларов для масштабной помощи Англии. Сейчас видно, что откладывать это решение было бы опасно. Соединенные Штаты стали смотреть на мир новыми глазами. Президент мог теперь оказывать влияние на Британию, которая располагала силами как на востоке, так и на западе, в Европе, в Африке, Азии, на всех морях. Воздействуя на Британскую империю, США получали возможность укрепиться во всех частях света.
В это время Рузвельт создал свой так называемый военный кабинет, в который вошли военно-морской министр Нокс, военный министр Стимсон, министр финансов Моргентау, государственный секретарь Хэлл и Гарри Гопкинс ближайший личный помощник президента. Именно на совещаниях военного кабинета (часто он был даже более узкого состава, чем названный выше) Рузвельт обсуждал самые насущные проблемы своей стратегии.
Англичане получили право ремонтировать свои корабли на американских верфях. Рузвельт приказал передать им также 65 судов стран "оси" (и еще датские суда), которые были в свое время задержаны в американских портах. Для оценки определяемой президентом глобальной стратегии важно отметить его переговоры и соглашения с датским послом в Вашингтоне. Речь шла о включении Гренландии под непосредственный контроль США и о создании баз по ее защите от внешнего нападения. На это же время приходятся первые усилия американцев по внедрению в ближневосточный регион. Это произошло после того, как англичане нанесли несколько поражений итальянцам в Восточной Африке и объявили зону Красного моря не являющейся более зоной ведения боевых действий. С формальной точки зрения такое объявление означало возможность для американцев посылать невооруженные корабли всех классов для снабжения англичан на Ближнем Востоке (что позволяло англичанам переводить часть своих кораблей в Атлантический океан). В данном случае это служило и интересам Англии, желавшей сохранить в неприкосновенности свою атлантическую дорогу, и интересам американцев, впервые получивших реальную и легальную возможность проникновения на богатый нефтью, стратегически важный Ближний Восток.
В Белый дом в начале 1941 года сообщали слова Гитлера: "Скоро только мои солдаты будут стоять от Владивостока до Гибралтара". В январе заместитель государственного секретаря Уэллес передал советскому послу Уманскому сведения о подготовке Гитлером похода на восток. В эти недели генерал Уильям Донован проделал "инспекционную" поездку по Европе и Ближнему Востоку. Новый интерес Рузвельта к событиям в Европе характеризуется также тем, что 3 апреля 1941 года после жарких двухдневных дебатов с адмиралом, Старком, командующим военно-морскими силами, Рузвельт отдал приказ перевести три линкора, один авианосец и четыре крейсера с Тихого океана на Атлантический. Задача была: укрепление позиций Соединенных Штатов в Атлантическом океане и обеспечение эскортирования конвоев между Америкой и Англией. Рузвельт как бы показал, что Северная Атлантика пользуется безусловным приоритетом. События здесь в те месяцы были весьма тревожны для Америки.
Отметим факт, не всегда упоминаемый историками. Весной 1941 года англичане (и американцы) фактически проигрывали битву за Англию. В апреле 1941 года адмирал Старк писал, что ситуация в Атлантике "много хуже того, что о ней думает средний гражданин". Помощь по ленд-лизу столкнулась с яростью германских подлодок. В мае 1941 года немецкие подводные лодки потопили судов втрое больше, чем англичане могли построить на своих верфях и вдвое больше, чем на английских и американских верфях вместе взятых. Что было бы, если бы Германия не повернула на восток?
Еще в январе 1941 года Рузвельт распорядился начать в Вашингтоне секретные американо-английские переговоры для координации политики двух стран. В апреле Рузвельт сообщил Черчиллю результаты обсуждений того, как военно-морские силы США могли бы помочь Англии в Северной Атлантике. Рузвельт объявил Северную Атлантику нейтральной зоной, отдал военно-морскому флоту США приказ патрулировать эту зону и сообщать англичанам о месте расположения германских подводных лодок. Президент отдал приказ высадить американские войска в Гренландии. Через несколько месяцев он отправил воинские подразделения в Исландию и полностью оккупировал остров. Американские военные корабли начали брать в свои руки контроль над Северной Атлантикой.