Пожалуй, самое массовое из великого множества психосоматических заболеваний — «простуда обыкновенная», причём вторая часть этого незамысловатого термина суть явления характеризует как нельзя лучше: нет ничего обыденнее простуды, и вряд ли найдётся хотя бы один человек на свете, который ни разу не простуживался.
Между тем учёные так до сих пор и не смогли внятно ответить на вопрос о природе этого заболевания, и оно всё ещё остаётся одной из самых странных медицинских загадок. Есть у нас, правда, вирусная теория (основанием для которой послужило, по-видимому, симптоматическое сходство простуды с гриппом), но она объясняет лишь один частный случай болезни, не более того.
Многочисленные исследования если не прояснили ситуацию в целом, то по крайней мере помогли рассеять некоторые распространённые предрассудки, касающиеся простуды. Выяснилось, например, что ни промокшие ноги, ни холод, ни сквозняки сами по себе ничуть не опасны, зато, скажем, страх за своё здоровье вполне может стать причиной болезни. Впрочем, не только он, но и любое достаточно сильное эмоциональное потрясение.
Может быть, вы обратили внимание: стоит только вашему малышу расстроиться или рассердиться, как у него тут же начинает течь из носа. Вполне возможно, что это «замещённый» симптом — своего рода имитация плача. Более того, кашлем, насморком, выделением слизи подсознание пользуется иногда в качестве «внежелудочной рвоты» — другими словами, пытается таким образом «удалить» из организма какой-то раздражающий фактор. Широкое распространение имеет и так называемая «мотивированная» простуда, помогающая нам (вспомним хотя бы школьные годы!) успешно уклониться от выполнения каких-либо неприятных обязанностей. Наконец, синусит, хроническое воспаление слизистой, сенная лихорадка и некоторые сходные с ними болезненные проявления служат подчас подсознанию единственным реальным каналом для выведения наружу глубоко подавленных чувств, чаще всего горя и жалости к себе.
Сплошь и рядом практикующий психиатр сталкивается с любопытным явлением: пациент, казавшийся в начале своего визита сильно простуженным, сам того не замечая, выходит из кабинета… абсолютно здоровым! Кто бы вызвался объяснить столь чудесное исцеление, исходя из вирусной теории простуды?
Столь же необъяснимым, как природа простудных заболеваний, представляется нам и всё, что связано с таким явлением, как аллергия. Известно, что источником её могут стать для нас не только, скажем, пыльца, но и любое вещество (и даже существо!) окружающего мира. В Англии был случай, когда суд развёл супругов на том только основании, что у жены от прикосновения мужа… появлялась сыпь на теле! Но почему всё-таки испытываем мы временами столь странную «прилипчивую» чувствительность? И как объяснить тот факт, что аллергия, нередко поражающая (обычно вместе с хозяевами) домашних животных, диким их сородичам совершенно чужда? Ответ напрашивается сам собой: дело в том, по-видимому, что заболевание это есть не что иное, как физиологическое следствие психологического стресса; он же, в свою очередь, является неотъемлемой частью образа жизни современного человека.
В качестве хрестоматийного примера, доказывающего психологическую обусловленность аллергии, нередко приводят следующую историю. Человек, испытывающий аллергию к розам, заходит в незнакомую комнату, видит букет на столе и тут же принимается чихать, сморкаться и проливать слёзы. Приступ немедленно прекращается, когда он узнаёт, что розы эти… бумажные!
Нечто подобное произошло и на одном из семинаров нашего гипнотического симпозиума. Погрузив присутствующих в транс, преподаватель предложил всем мысленно представить перед собой столик, на нём — вазу, в вазе — жёлтую розу; затем «взять» розу, «поднести» к лицу, «вдохнуть» её аромат.
В эту минуту один из участников эксперимента, доктор Н., почувствовал себя плохо: он закашлялся, стал задыхаться, затем вскочил с места и выбежал из зала. Вернувшись некоторое время спустя, он выразил полнейшее недоумение по поводу случившегося и согласился выйти на сцену для участия в демонстрационном сеансе. Объяснив подопечному, как пользоваться маятником, инструктор стал задавать вопросы:
В.: Появление у вас аллергии на розы, безусловно, имеет свою причину. Можно ли вам самому узнать о ней?
О.: Да.
В.: Аллергию у вас вызывают любые розы?
О.: Нет.
В.: Только жёлтые?
О.: Да.
В.: Это явно указывает на связь с прошлым. Имеет ли всё это отношение к какому-либо событию в вашей жизни?
О.: Да.
В.: Таких событий было несколько?
О.: Нет.
В.: Когда оно произошло, сколько вам было лет — меньше пятнадцати?
О.: Да.
В.: Меньше пяти?
О.: Нет.
В.: Меньше десяти?
О.: Нет.
(Методом исключения был установлен точный возраст — десять лет.)
В.: В ту минуту вы испытывали страх?
О.: Да.
В.: Находился ли кто-либо рядом с вами?
О.: Нет.
В.: Это произошло на открытом воздухе?
О.: Да.
В.: Неподалёку от дома?
О.: Нет.
В.: У школы?
О.: Нет.
Последовал продолжительный ряд вопросов, и наконец выяснилось: инцидент произошёл в сельской местности, неподалёку от фермы дедушки. Оператор ввёл своего подопечного в транс и попросил его заново пережить ключевой эпизод.
…Дело было летом: мальчик возвращался на ферму — верхом, но без седла. Неожиданно лошадь, очевидно, испугавшись чего-то, рванула с места в карьер и… сбросила незадачливого седока прямиком в колючий кустарник. Н. исцарапал лицо до крови и порядком перепугался. Поймав-таки лошадь, он собрался было продолжить свой путь, как вдруг увидел, что та, склонив голову, жуёт жёлтые лепестки розы. Мальчику страшно захотелось и самому тоже попробовать…
Некоторое время спустя, уже на ферме, его стошнило, из глаз потекли слёзы — одним словом, началась аллергическая реакция. Так, много лет спустя, доктор Н. вспомнил о давно забытом падении, которое явилось причиной аллергии столь сильной, что один только мысленный образ цветка мог вызвать у него сильнейший приступ.
Убедившись в том, что исследуемый симптом не скрывает более под собой никаких сюрпризов, гипнотерапевт спросил своего подопечного, сможет ли он теперь, осознав суть происшедшего, освободиться от аллергии, и получил утвердительный ответ. Тем временем кто-то из присутствующих успел сбегать в цветочный киоск, находившийся в том же здании, и вернулся с цветком жёлтой розы. Доктор с опаской поднёс его к лицу, втянул в себя розовый аромат — и вздохнул с облегчением: реакции не последовало!
Наутро, когда коллеги вновь собрались в том же зале, доктор Н. рассказал о любопытном эксперименте, проведённом накануне вечером. Оказалось, что он, помимо всего прочего, с незапамятных времён страдал клаустрофобией — и вот теперь, вдохновлённый результатами дневного сеанса, решил с помощью маятника выявить причины её появления. Подсознание охотно выдало всю информацию: в пятилетнем возрасте будущий доктор, как выяснилось, отсидел срок… в тёмном чулане, куда тётушка водворила его за какой-то проступок. Н. помнил: избавление от аллергии принесло ему всего лишь проникновение в глубь памяти; может быть, и здесь всё произойдёт само собой?.. Сгорая от нетерпения, он вышел из номера, вызвал лифт, который обходил до сих пор стороной, и — о чудо! — проехался пару раз вниз-вверх, не испытав ничего похожего на страх.
Аллергия, фобия, некоторые сходные с ними симптомы «вырастают», как правило, на основе чувств и переживаний, связанных с событием, находящимся вне пределов досягаемости сознательной памяти. Зато подсознание владеет всей необходимой о нём информацией, которой (если нет, конечно, оснований для её сокрытия) всегда готово поделиться — достаточно лишь воспользоваться одним из идеомоторных методов самоопроса.
Есть, конечно, и другие эффективные средства проникновения в глубь подавленных воспоминаний — в частности, метод свободных ассоциаций, но все они требуют массу времени. Внимательно изучите все приведённые в этой книге идеомоторные диалоги — они помогут вам самостоятельно научиться формулировать необходимые для самоисследования вопросы.
Марджори с детства мечтала стать певицей; она усиленно занималась вокалом и, по мнению преподавателей, подавала большие надежды. Когда же я с ней впервые встретился, это была мрачная и озлобленная 35-летняя женщина, до смерти утомлённая ненавистной работой. Девушке было 22 года, когда сценическая карьера её внезапно оборвалась из-за появившейся вдруг привычки каждые несколько минут откашливаться. Органических нарушений обнаружено не было, лекарства не помогали, и кашель стал постепенно хроническим. У женщины не сложилась и личная жизнь; во всяком случае, замуж она так и не вышла.
Марджори пришла ко мне по чьей-то рекомендации, надеясь на чудесное исцеление с помощью гипноза, и была почему-то уверена, что для этого будет достаточно одного-двух сеансов; поняв, что чуда не происходит, она вышла из себя и заявила, что более не может позволить себе зря тратить драгоценное время. Ничего не оставалось, как предложить ей самостоятельно поработать с маятником, благо инструмент этот с первых же минут заинтриговал её необычайно.
Две недели спустя Марджори появилась у меня вновь; сначала я даже не узнал эту женщину — она сияла от счастья! Кашель прошёл, и теперь ей захотелось рассказать мне свою удивительную историю.
Когда-то Марджори жила на Среднем Западе и была обручена с молодым человеком, которого страстно любила. Как-то воскресным утром (ей было тогда 22) они отправились в узенькой лодочке на прогулку по озеру. В какой-то момент, пытаясь расположиться поудобнее, девушка сделала неловкое движение и… перевернула судёнышко. Плавать Марджори не умела, жених тоже едва держался на воде. Собравшись с силами, он успел подтянуть невесту к борту и в то же мгновение сам пошёл ко дну. Подоспевшие на помощь гребцы подобрали Марджори — она наглоталась воды и задыхалась от кашля, но парня спасти не смогли.
Так спустя много лет с помощью маятника женщина узнала-таки, что послужило причиной появления странной привычки, напрочь перечеркнувшей всю её жизнь. Виною всему было… чувство вины: Марджори ни на секунду не могла забыть о том, что одним неосторожным движением лишила жизни любимого человека.
Этого взгляда в прошлое оказалось достаточно для того, чтобы заставить подсознание трезво оценить ситуацию и прекратить бессмысленное самоистязание. Всё переменилось буквально в один день: Марджори объявила мне о том, что в самое ближайшее время собирается выйти замуж за человека, с которым давно уже близко знакома. Что же касается кашля, то он прошёл бесследно.
Болезнь эта часто протекает вяло, причиняя жертве своей лишь временные неудобства, но иногда принимает острую форму, и это уже опасно: любой приступ тут может стать причиной удушья. Как бы то ни было, каждому астматику слишком хорошо знакомо ощущение смертельного ужаса, когда за глоток воздуха приходится бороться изо всех сил. Медикаментозное лечение (предусматривающее применение спазмолитиков и гормонов — кортизона и АКТГ) достаточно эффективно, но, будучи нацелено лишь на симптом, никогда не приносит окончательных результатов.
Зато методы самотерапии в некоторых случаях позволяют полностью избавиться от этого страшного заболевания, и знать об этом должны все астматики, независимо от того, как относятся к самолечению их лечащие врачи. Один из таких приёмов, разработанных Данлапом, входит составной частью в его же общую методику искоренения вредных привычек и состоит в искусственном вызывании астматической реакции путём одновременной имитации основных её внешних проявлений.
Главное, что здесь требуется от вас, — это как можно более внимательно изучить собственное поведение в момент приступа. Не каждый астматик, к примеру, с ходу ответит на вопрос, что именно вызывает у него затруднение — вдох или выдох; между тем знать это совершенно необходимо. Постарайтесь понаблюдать за собой в момент приступа как бы со стороны: запомните своеобразный ритм изменённого дыхания и каждое своё непроизвольное телодвижение. Обратите внимание на внешние проявления страха: потливость, учащённый пульс, дрожь во всём теле. Затем, мысленно отрепетировав каждый из этих симптомов, наметьте заранее какой-нибудь из безопасных дней и воспроизведите их одновременно, с максимально возможной интенсивностью. Вряд ли искусственный приступ будет очень сильным, зато вы обретёте первый навык самоконтроля, почувствуете, что способны управлять своим состоянием.
Замечено, что астматики, сами того не замечая, в жизни совсем не плачут. Факт этот лёг в основу предположения о том, что астма есть не что иное, как «подавленный всхлип», а источником её является некий болезненный детский конфликт, связанный каким-то образом с матерью больного. Согласно другой гипотезе, астма — это незаживающий «след» от острого, но так и не осуществлённого желания ребёнка признаться матери в каком-то своём проступке.
Иногда в момент приступа я задаю больному внезапный вопрос: «Сколько вам сейчас лет?» — и слышу сдавленный крик: «Восемь!» — или что-нибудь в этом роде. Такой ответ, свидетельствующий о спонтанной регрессии, задаёт направление всему дальнейшему расследованию.
В том, что ребёнок-астматик действительно болезненно зависим от матери, не может быть никаких сомнений: судить об этом можно хотя бы по изменению его состояния вдали от дома. Опыт специалистов из Калифорнийского санатория для детей, страдающих астмой, подтверждает: стоит только маленькому пациенту привыкнуть к новой обстановке, как состояние его резко улучшается; возвращение же в родной дом влечёт за собой, как правило, возобновление приступов. В таких случаях будущее ребёнка целиком зависит от того, насколько родители его (и мать в особенности) готовы к тому, чтобы проанализировать собственное поведение и коренным образом изменить атмосферу в семье.
Основным аргументом сторонников «аллергической теории» служит утверждение, что астма-де наблюдается и у грудных младенцев. Но этот неоспоримый факт не опровергает доводов оппонентов: он лишь в очередной раз свидетельствует о том, что с первых же часов своих на Земле человек живёт чрезвычайно насыщенной эмоциональной жизнью. Своим состоянием астматик пытается выразить то, что никаким другим путём выразить почему-то не может. Поэтому крайне важно обеспечить ему другие, более естественные каналы эмоциональной разрядки, и главное, вернуть основную отдушину — слёзы.
Доктор С. мучился астмой с детства. Закончив курс обучения гипнотерапии и убедившись в том, какие огромные возможности таит в себе феномен гипноза, он решил сам на некоторое время сделаться пациентом. Проведённая до этого серия психоаналитических сеансов помогла выявить лишь ряд второстепенных факторов; убедившись в ходе предварительных бесед, что все прежние «открытия» соответствуют действительности, я подошёл к основному вопросу.
В.: Итак, кое-что нам о вашей болезни уже известно. Давайте попробуем теперь отыскать изначальную причину — самое первое связанное с ней событие вашей жизни. Итак, когда оно произошло — до того, как вам исполнилось пять лет?
О.: Да. (Движение пальца.)
В.: До того, как вам исполнилось два года?
О.: Да.
В.: До того, как вам исполнился год?
О.: Да.
В.: До того, как вам исполнилось шесть месяцев?
О.: Да.
В.: Три месяца?
О.: Да.
В.: Один месяц?
О.: Да.
В.: Это случилось вскоре после вашего появления на свет?
(Поднялся мизинец: вопрос мой был либо неточно сформулирован, либо неясен.)
В.: Произошло ли в момент появления на свет нечто такое, что явилось причиной вашей болезни?
О.: Да. (Палец поднялся несколько раз подряд — подсознание явно сигнализировало об исключительной важности своего ответа.)
«Ну, это уж слишком! — воскликнул пациент, по-прежнему пребывая в трансе. — Человек такое вспомнить не может. Моё подсознание, должно быть, нас с вами просто дурачит!»
В.: В тот момент вы испытали страх?
О.: Да.
В.: Смогли бы вы сейчас всё это восстановить в памяти?
О.: Да.
В.: Воспоминания о собственном появлении на свет у вас, значит, сохранились?
О.: Да.
Я ввёл доктора С. в режим частичной возрастной регрессии, и тот отправился в своё далёкое путешествие; ему предстояло перенестись в тот момент, что непосредственно предшествовал… его появлению на свет! Пациент вскрикнул: он испытал острые и очень необычные ощущения. В ответ на мой вопрос, что он чувствует, доктор пробормотал: «Очень тепло… мокро… и тесно!» Я дал решающую команду, и пациент стал проявлять признаки растущего дискомфорта: лицо его побагровело, он закашлялся и поперхнулся — видно было, что какая-то сила мешает ему набрать в лёгкие воздух. Прошло несколько мучительных секунд, прежде чем доктор смог сделать свой первый вдох. «Акушёр держит меня за пятки! — выпалил он наконец с неимоверным облегчением. — Он шлёпнул меня, и вот… я дышу!» Кровь отхлынула от лица; самочувствие его заметно улучшилось.
Доктор С. ещё дважды прошёл через это испытание. С каждым разом напряжение ослабевало. Наконец я возобновил опрос:
В.: Итак, причина появления астмы — задержка дыхания в момент рождения?
О.: Да.
В.: Теперь, когда вы знаете об этом, сможете ли вы избавиться от болезни раз и навсегда?
О.: Да.
Позже, рассказывая о своих впечатлениях, доктор С. ни на секунду не усомнился в их подлинности: одна только игра воображения никогда бы не смогла вызвать столь мощной эмоциональной реакции. Кстати, и психоаналитический метод вряд ли мог даже близко подвести пациента к столь ранним воспоминаниям. Этот сеанс оказался последние: больше приступов астмы у С. никогда уже не наблюдалось.
Описанный случай интересен ещё и тем, что вопросы, которые я задавал, не содержали в себе ни намёка на предполагаемый источник болезни. Подсознание «докопалось» до истины самостоятельно! Аналогичная процедура вернула здоровье многим моим пациентам-астматикам. Более того, семь человек смогли таким образом избавиться от хронических головных болей, причиной которых, как каждый раз выяснялось, была другая, очень-очень давняя боль, вызванная… действием акушерских щипцов!
Выплески ранней памяти, наблюдавшиеся в процессе катарсиса, на мой взгляд, совершенно реальны, хотя подкрепить это утверждение строго научным доказательством, наверное, невозможно: в конце концов, о трудных родах могли рассказать человеку и сама мать, и, скажем, какой-нибудь знакомый врач. Как бы то ни было, многие психиатры, пользующиеся в своей практике гипнозом, убеждены в том, что момент появления на свет — потенциальный источник целого ряда заболеваний. В их числе — астма, хронические головные боли, различные нарушения в сексуальной сфере: причиной женского отказа от половой принадлежности, скажем, может оказаться всего лишь безобидная реплика матери, когда-то посетовавшей на то, что у неё родился не мальчик.
На один и тот же аллерген мы с вами реагируем по-разному: одни «предпочитают» респираторные заболевания, другие — желудочные расстройства, третьи — кожные сыпи. Однако в основе каждого отдельного случая наверняка находится условный рефлекс, а значит, и событие, которое следует выявить и освободить от эмоционального «взрывателя».
Аллергия на те или иные продукты может возникнуть отнюдь не только вследствие отравления, но и из-за какого-нибудь совершенно постороннего инцидента, когда-то происшедшего во время еды. Не следует исключать и возможности воздействия внушения — достаточно вспомнить массовый ужас перед помидорами, ещё сравнительно недавно считавшимися в Америке ядовитыми: многие из тех, кто случайно отведал этого «представителя семейства паслёновых», действительно поплатились за смелость рвотой и кишечными расстройствами.
Один из разделов моей предыдущей книги «Техника гипнотерапии» («Джулиан Пресс», Нью-Йорк) написан различными авторами, каждый из которых рассказывает о перспективах использования гипноза в своей конкретной области медицины. Одна из лучших здесь, на мой взгляд, статей, принадлежит перу доктора Майкла Скотта из Сиэтла и представляет собою нечто вроде сокращённого варианта его же книги, посвящённой исследованию той же проблемы.
Автор убедительно доказывает, что значительное число кожных заболеваний обусловлено исключительно причинами эмоционального и психологического порядка, причём за внешним симптоматическим разнообразием тут скрывается, в сущности, один и тот же механизм. Даже в тех случаях, когда первоначальной причиной болезни явилось органическое поражение кожи, реальная картина заболевания определяется в основном дополнительными эмоциональными факторами.
Чтобы снять зуд или ускорить процессы заживления, иногда не обязательно глубоко вникать в суть проблемы — достаточно воспользоваться простым внушением. На этом и основывается, собственно говоря, многовековая «традиция» сведения бородавок: разного рода мази с присыпками помогают тут лишь постольку, поскольку человек предпочитает верить в их действенность.
И в наше время у ребёнка бородавку можно всё ещё «выкупить»: «Смотри-ка, что это тут у тебя? Продай мне её, а? Мне как раз нужны такие. Вот тебе за неё монетка», — через пару недель после такого внушения детская кожа окажется совершенно чистой.
«Слезящиеся» сыпи иногда, подобно астме, «подменяют» собою подавленный плач. Кроме того, на кожу активно воздействуют элементы органической речи. Какие именно? Исчерпывающий ответ на этот вопрос даёт нам следующий пример.
Однажды врач-дерматолог пригласил меня в свой кабинет с тем, чтобы я проконсультировал его 17-летнюю пациентку по имени Бетти. Девушка страдала острой формой нейродерматита: всё её тело было сплошь покрыто ярко-красной зудящей сыпью.
Мать девочки не без колебаний согласилась на проведение гипнотического сеанса и очень хотела присутствовать при опросе. Мы, однако, отправили женщину в приёмную: уж очень подозрительным показался нам хорошо усвоенный ею повелительный тон. Кстати, дочь её выглядела своеобразно: по меньшей мере странно было смотреть на взрослую и достаточно привлекательную девушку в простых хлопчатобумажных чулках и почти детском платьице.
Бетти проявила превосходную гипнабельность и очень скоро оказалась в трансе. Я предупредил пациентку, что она может открывать глаза и отвечать на вопросы вслух, но пробуждаться при этом не должна. Затем спросил: «Что-то вас всё-таки раздражает. Что именно?»
«Мама! — горько воскликнула девушка. — Я для неё — несмышлёное дитя, она ничего мне не разрешает! Я и одета как ребёнок: вы только взгляните на это платье… А причёска? Я даже с мальчиком ещё ни разу не оставалась наедине. Если иду куда-нибудь, то обязательно с ней. Нет, если меня и раздражает кто, так только она!»
Я дал Бетти возможность как следует выговориться — о вожделенной косметике и прочих прелестях «взрослой жизни», а потом объяснил ей суть явления «органической речи» и механизм воздействия элементов её на кожу — именно на кожу, как на внешнюю оболочку, чутко реагирующую на любые враждебные проявления. Мама раздражает её своей бессмысленной назойливостью — «раздражение» реализуется физиологически; она ощущает «зуд» к некоторым вещам — и вот результат у нас перед глазами! Я запретил Бетти произносить эти два слова даже мысленно и выразил уверенность, что теперь, когда все причины болезни известны, пройдёт она очень скоро — при условии, конечно, если маму удастся убедить в том, что дочь у неё уже совсем взрослая.
К счастью, здесь как раз проблем не возникло: женщина искренне расстроилась, узнав, что произошло, пообещала «исправиться» и слово своё, очевидно, сдержала — во всяком случае, через месяц у Бетти была уже совершенно здоровая кожа.
История эта очень характерна: «раздражение» (чем-то или кем-то) и «зуд» («кое-где» или к чему-то), «соскакивая», как принято говорить, с языка, попадают на кожу, где и находят своё непосредственное воплощение.
Когда речь заходит о кожных заболеваниях, не следует, разумеется, сбрасывать со счетов и два других фактора из нашей «семёрки» — идентификацию и самонаказание. Более того, последователи Фрейда убеждены в том, что зуд — подсознательный аналог либидо, и расчёсывание кожи в каком-то символическом смысле заменяет собою акт онанизма. И эта идея, как ни странно, не так беспочвенна, как это может показаться на первый взгляд.