Таким образом, хотя теория ID и предлагается в качестве научной, следует признать, что она выросла не из научной традиции.
Тезис 2. Учение об эволюции ложно в своей основе, поскольку оно не в состоянии объяснить всю сложность природы.
Тот, кто изучал историю, наверняка вспомнит, что именно этот довод (сложность предполагает разумного творца) приводил в начале XIX в. Уильям Пейли; рассуждения Пейли представлялись убедительными и Дарвину, пока он не пришел к собственному объяснению — концепции естественного отбора. Но теоретики ID принарядили точку зрения Пейли в современные одежды биохимии и цитологии.
Ее изложение в книге Майкла Бихи «Черный ящик Дарвина» выглядит очень убедительно. Когда биохимик Бихи пристально рассматривает работу живой клетки, он видит там сложнейшие молекулярные «машины», открытые в течение последних десятилетий. Одни транслируют РНК в белок, другие обеспечивают перемещение клетки, третьи передают по сложной схеме сигналы от поверхности клетки к ядру — изящество всех этих внутриклеточных механизмов поражает и восхищает Бихи (точно так же, как и меня).
Удивительна не только клетка. Устройство органов, состоящих из миллиардов и триллионов клеток, вызывает не меньшее изумление. Подумайте, например, о человеческом глазе — сложнейшем органе, работающем по тому же принципу, что фотоаппарат: его анатомией и физиологией не устают восторгаться лучшие специалисты по оптике.
Бихи пишет, что такие машины никогда не возникли бы в результате естественного отбора. Его аргументация строится в первую очередь на сложнейших схемах, которые функционируют за счет взаимодействия целого ряда белков и не могут работать, если «выключить» хотя бы один из них.
Наиболее яркий пример, который приводит Бихи, — бактериальный жгутик. Жгутик есть у многих бактерий, это маленький «подвесной мотор», который толкает их в том или ином направлении. В работе «мотора» участвуют около 30 различных белков. Из них построены миниатюрные аналоги анкера, ведущего вала и гибкого соединения, посредством которых приводится в движение нить-пропеллер. Вся конструкция в целом — настоящее чудо нанотехнологии.
Если из-за генетической мутации какой-то из тридцати белков жгутика окажется неактивным, механизм не будет действовать. По мнению Бихи, столь сложное устройство никогда не возникло бы благодаря одним лишь дарвиновским процессам. Если бы какой-то один компонент «подвесного мотора» и образовался случайно в течение длительного периода времени, он не давал бы преимущества при отборе без остальных двадцати девяти, т. е. пока вся структура не оказалась бы собрана целиком. В своей книге Бихи утверждал — а Дембски впоследствии подкрепил его рассуждения более строгими математическими выкладками, — что вероятность случайной одновременной эволюции такого количества не нужных порознь компонентов исчезающе мала.
Таким образом, главный научный довод сторонников ID представляет собой модернизированную версию «аргумента от личного скептицизма» Пейли — теперь он выражен на языке биохимии, генетики и математики.
Тезис 3. Если живые объекты обладают нередуцируемой сложностью, возникновение которой нельзя объяснить с помощью эволюции, то они появились при участии разума, который вмешался в эволюционный процесс и обеспечил необходимые компоненты.
Участники движения ID не конкретизируют в явной форме источник этого разумного вмешательства, но дают понять, что имеется в виду сам Бог.
Доказательства несостоятельности дарвинизма, приводимые сторонниками ID, на первый взгляд выглядят убедительно, поэтому вполне объяснимо, что их с распростертыми объятиями встретили люди, не связанные тесно с наукой, но стремящиеся осмыслить роль Бога в эволюционном процессе. Однако, если бы соответствующие рассуждения были научно обоснованы, к теории ID наверняка проявили бы интерес многие активно работающие биологи, тем более что среди них тоже немало верующих. Этого не происходит — ID остается маргинальным учением, не принятым научным сообществом в целом.
Почему? Сторонники ID предполагают, что биологи слишком привыкли почитать Дарвина и просто не могут помыслить об альтернативе, но это не так. В действительности ученые любят разрушительные идеи и постоянно ищут возможности перевернуть существующие представления, так что вряд ли они отвергли бы ID только из-за несоответствия теории Дарвина. Настоящая причина значительно серьезнее.
Во-первых, теория разумного замысла не удовлетворяет основным критериям научности. Всякая научная теория — это концептуальная схема, объясняющая некую совокупность наблюдаемых явлений. При этом полезность теории измеряется в первую очередь ее способностью смотреть не только назад, на имеющиеся факты, но и вперед—предсказывать новые открытия, предлагать эксперименты для проверки гипотез. И в данном отношении ID совершенно не оправдывает ожиданий. Как ни привлекательна для верующих идея разумного замысла, с научной точки зрения тезис об участии сверхъестественных сил в формировании сложных многокомпонентных биологических объектов — тупик. Проверить эту гипотезу, иначе как изобретя машину времени, по-видимому, принципиально невозможно.
Представляя первоначальный вариант теории ID, Джонсон не высказал никаких предположений о механизме того сверхъестественного вмешательства, благодаря которому могла бы появиться нередуцируемая сложность. Майкл Бихи позднее предпринял такую попытку. Согласно его гипотезе, в примитивные организмы была «изначально загружена» (preloaded) вся генетическая информация, необходимая для развития «нередуцируемо сложных» многокомпонентных молекулярных систем. Соответствующие гены сотни миллионов лет пребывали в спящем состоянии и активизировались, когда в них возникала потребность. Но это предположение не слишком правдоподобно. Во-первых, ни в одном из современных примитивных организмов мы не наблюдаем запаса генетической информации «на будущее». Во-вторых, что важнее, судя по имеющимся данным о скорости мутаций в неактивных генах, информация, которая никак не используется, вряд ли могла бы в течение долгого периода времени сохраниться неизменной и не утратить своей полезности.
И наконец, самое главное: как постепенно выясняется, многие объекты, рассматривавшиеся сторонниками ID в качестве примеров нередуцируемой сложности, по-видимому, все же могут быть объяснены как результат эволюции; таким образом, разрушается главный научный аргумент в пользу ID. За короткие пятнадцать лет существования ID наука значительно продвинулась, в частности, в подробном изучении геномов ряда организмов из различных частей филогенетического дерева. Сейчас начинают появляться серьезные прорывы, и очень похоже, что приверженцы идеи разумного замысла приняли неизвестное за непознаваемое — или, что то же, перепутали нерешенную проблему с неразрешимой. На эту тему опубликовано уже немало книг и статей, и читатели, заинтересовавшиеся подробностями дискуссии, могут к ним обратиться. Здесь же я рассмотрю 3 примера биологических структур, которые казались образцом нередуцируемой сложности в понимании Бихи и у которых сейчас обнаруживаются явные признаки возникновения в ходе постепенной эволюции.
Каскад свертывания крови у человека чрезвычайно (по мнению Бихи, может быть, даже слишком) сложен — в нем участвует более десятка различных белков. И все-таки он в действительности мог сформироваться путем постепенного подключения новых и новых факторов. Очень похоже, что первоначальный механизм был очень простым и мог удовлетворительно функционировать только при медленном кровообращении и низком давлении. Лишь со временем он усовершенствовался настолько, чтобы обеспечивать быструю остановку всякого кровотечения при высоком давлении в сердечно-сосудистой системе, как у людей и других млекопитающих.
Важная составляющая этой эволюционной гипотезы — явление дупликации генов (рис. 9.1). Если внимательно проанализировать строение факторов свертывания крови, между ними обнаруживается значительное сходство на уровне последовательности аминокислот. Это сходство — не результат случайного совпадения, и можно показать, что оно отражает древнюю дупликацию генов. Образующийся при дупликации второй экземпляр гена не ограничен необходимостью поддерживать основную функцию (так как ее по-прежнему обеспечивает исходный ген) и способен под действием естественного отбора со временем приобрести новые полезные для организма свойства.
Рис. 9.1. Эволюция сложного комплекса белков за счет дупликации гена. В простейшем случае ген А обеспечивает жизненно важную функцию организма. При дупликации (представляющей собой довольно частое явление в ходе эволюции геномов) возникает второй экземпляр того же гена. Этот новый экземпляр не является жизненно необходимым (соответствующую функцию по-прежнему обеспечивает ген А), поэтому может развиваться без ограничений. В какой-то момент небольшое случайное изменение может привести к приобретению им новой функции (А'), полезной для организма и выступающей как положительный признак при естественном отборе. Подробный анализ последовательностей ДНК показывает, что подобное происхождение, по-видимому, имеет целый ряд изощреннейших многокомпонентных систем, таких как каскад свертывания крови у человека.
Правда, не удается — и, возможно, никогда не удастся — точно установить порядок добавления компонентов в систему, поскольку многие виды, представляющие промежуточные стадии, потеряны безвозвратно. Но, согласно теории Дарвина, эти стадии должны были существовать, и некоторые из них уже действительно найдены. Теория ID ничего подобного предсказывать не умеет, она исходит из предположения, что человеческий механизм свертывания крови не мог возникнуть иначе как сразу целиком из не активных до того последовательностей ДНК. Такой сценарий не может рассматриваться серьезным биологом.
Другой пример, на который часто ссылаются приверженцы ID, — человеческий глаз, объект настолько сложный, что его появление в рамках последовательной эволюции кажется совершенно немыслимым. Сам Дарвин признавал, что ему трудно будет убедить в этом читателей: «В высшей степени абсурдным, откровенно говоря, может показаться предположение, что путем естественного отбора мог образоваться глаз со всеми его неподражаемыми изобретениями для регуляции фокусного расстояния, для регулирования количества проникающего света, для поправки на сферическую и хроматическую аберрацию». И все-таки великий ученый уже 150 лет назад определил ряд стадий развития этого органа, пользуясь методами сравнительной биологии. Данные, получаемые в настоящее время молекулярной биологией, подтверждают правильность дарвиновского анализа.
Даже очень простые организмы обладают чувствительностью к свету, которая помогает им избегать хищников и находить пищу. У плоских червей есть на поверхности тела углубление, где находятся светочувствительные клетки, позволяющие червю определить направление на источник света. Глаз моллюска наутилуса чуть-чуть усовершенствован — углубление превратилось в полость, и свет поступает туда через крохотную дырочку. Это небольшое изменение в строении тканей значительно повышает разрешающую способность «аппарата». На следующей стадии полость заполняется желеобразным веществом, обеспечивающим определенную фокусировку света. Отсюда уже понятно, каким образом за сотни миллионов лет мог появиться глаз млекопитающего со светочувствительной сетчаткой и хрусталиком, фокусирующим свет.
Важно также отметить, что при ближайшем рассмотрении конструкция глаза представляется не вполне идеальной. Светочувствительные клетки — палочки и колбочки — находятся в нижнем слое сетчатки, и чтобы их достигнуть, свет должен пройти через нервы и кровеносные сосуды. Всякий, кто знаком с анатомией человека, укажет вам на сходные несовершенства в строении позвоночника (который не оптимален для прямохождения) и зубов мудрости, на удивительную стойкость аппендикса — все это плохо согласуется с предположением о действительно разумном плане создания нашего вида.
Весьма серьезный удар нанесен и по бактериальному жгутику — классическому примеру нередуцируемой сложности в теории ID. Считалось, что до образования жгутика его отдельные элементы не могли иметь какойлибо полезной функции, а потому вероятность образования двигателя шаг за шагом в ходе эволюционного процесса исчезающе мала. Но исходная посылка, как показали последние исследования, в корне неверна. Сравнение последовательностей аминокислот у разных видов бактерий позволило установить, что несколько компонентов жгутика родственны белкам в составе системы совершенно иного назначения — с ее помощью бактерии вводят токсины в организмы других бактерий, на которые нападают.
Это «боевое оружие» бактерий, именуемое в микробиологии «секреторным аппаратом III типа», обеспечивает своим обладателям очевидное преимущество при естественном отборе, делая их более приспособленными. Предположительно сотни миллионов лет назад произошла дупликация некоторых элементов данной структуры, а копии затем видоизменились и получили новое применение. Путем комбинирования их с другими белками, ранее выполнявшими более простые функции, постепенно образовался весь мотор. Разумеется, секреторный аппарат III типа — это лишь небольшая часть решения, и мы еще очень не скоро сможем восстановить целиком всю историю формирования жгутика — если это вообще произойдет. Но каждый новый фрагмент общей картины дает естественное объяснение процессу, который в рамках ID приписывался вмешательству высших сил; таким образом, объем фактического материала, служащий основой для теории ID, сокращается и сокращается. Бихи, говоря о нередуцируемой сложности, цитирует знаменитые слова Дарвина: «Если бы возможно было показать, что существует сложный орган, который не мог образоваться путем многочисленных последовательных слабых модификаций, моя теория потерпела бы полное крушение». Однако ни жгутик, ни практически никакие другие предполагавшиеся примеры нередуцируемой сложности этому критерию не удовлетворяют, и из честной оценки имеющихся на сегодня знаний следует тот же вывод, который делает Дарвин в следующем предложении: «Но я не могу найти такого случая».
Таким образом, учение о разумном замысле не выдерживает критики с позиций науки, поскольку его основное положение о нередуцируемой сложности недостаточно обосновано и не может быть проверено экспериментально. Более того, теория ID терпит неудачу и там, где это должно беспокоить скорее верующих, чем трезвых ученых. Она предполагает сверхъестественное вмешательство там, где, по мнению ее сторонников, наука бессильна что-либо объяснить, т.е. представляет собой вариант концепции «Бога пробелов».
Традиционно в разных культурах Богу приписывались всевозможные естественные явления, которые не умела объяснять тогдашняя наука, — от солнечных затмений до красоты цветка. Но судьба таких учений была незавидной, поскольку прогресс науки заполнял (и продолжает заполнять) пробелы в знаниях к ужасу верующих, неосторожно связавших с этими пробелами свои религиозные воззрения. Мы в наши дни не должны повторять их ошибок. Вера в «Бога пробелов» по самой своей сути находится под угрозой дискредитации, и теория разумного замысла, находящаяся целиком в русле этой традиции, — не исключение.
Далее, Всемогущий предстает у приверженцев ID не слишком искусным мастером, вынужденным, дабы обеспечить развитие сложных форм жизни, время от времени вмешиваться в естественный ход вещей и подправлять погрешности Своего изначального плана. Вряд ли такой образ удовлетворит верующего, который с благоговением взирает на величие Творца.
Уильям Дембски, применивший для обоснования теории ID методы математического моделирования, заслуживает безусловного уважения за то, что подчеркнул первостепенное значение истины: «ID не должен стать ложью из благородных побуждений, нацеленной на ниспровержение взглядов, которые мы находим неприемлемыми (история знает массу примеров бесславного конца такой лжи). Необходимо, чтобы мы убедились в истинности теории исходя из ее научных достоинств». Дембски здесь совершенно прав, но в результате сам себе предсказывает неизбежное поражение. В книге «Революция замысла» он пишет: «Если бы удалось показать, что биологические системы, изумляющие нас своей сложностью, изяществом и комплексным характером, — такие как бактериальный жгутик — могли сформироваться шаг за шагом в ходе дарвиновского процесса (и, таким образом, их особенная сложность иллюзорна), это означало бы поражение теории ID. Согласно общему принципу, не следует выдвигать в качестве причины разумное вмешательство там, где достаточной причиной может быть нецеленаправленное действие естественных законов. Так что бритва Оккама прикончила бы ID одним ударом».
Трезвая оценка имеющейся научной информации заставляет считать, что результаты, доказывающие несостоятельность ID с точки зрения бритвы Оккама, уже налицо. Пробелы, на которые опирались сторонники теории, выдвигая предположение о божественном вмешательстве, заполняются благодаря прогрессу науки. Попытки приверженцев ID продвигать свои представления о роли Бога могут парадоксальным образом привести к эффекту, противоположному желаемому, и серьезно поколебать религиозные убеждения верующих.
Вряд ли можно сомневаться в искренности сторонников ID. Вполне понятно, почему эту теорию так тепло приняли верующие, в частности евангельские христиане; безусловно, здесь сыграла свою роль атеистическая пропаганда со стороны некоторых прямолинейных эволюционистов, по утверждению которых теория Дарвина «доказывает», что Бога нет. Но корабль ID направляется не в землю обетованную, а прямым ходом на дно океана. Пассажиры связали последние остатки своих надежд на существование Бога с теорией ID — что же будет с их верой, если теория рухнет?
Так что же — поиск гармонии между наукой и верой безнадежен? Должны ли мы принять точку зрения Докинза: "Наблюдаемая нами вселенная обладает в точности такими свойствами, какие можно было бы предполагать, не будь у нее в основе ни плана, ни цели, ни зла, ни добра — ничего, кроме слепого безжалостного равнодушия»? Никогда! Обращаясь равно и к верующим, и к ученым, я говорю — здесь есть ясное, убедительное и интеллектуально удовлетворительное решение.
Когда я оканчивал школу, отец одного из моих соучеников, помощник священника в местной пресвитерианской церкви, собрал нас, непоседливых подростков, и предложил всерьез подумать над тремя важнейшими вопросами предстоящей жизни: (1) Чем ты будешь заниматься? (2) Какую роль будет играть в твоей жизни любовь? (3) Каковы будут твои отношения с религией? На эти вопросы, заданные с неожиданной для всех нас прямотой, я честно ответил: (1) химией, (2) чем больше, тем лучше, (3) не собираюсь иметь с ней ничего общего, — и ушел с ощущением неясного беспокойства.
12 лет спустя я вновь обратился к вопросам 1 и 3. Долгий извилистый путь, пролегавший через химию, физику и медицину, вывел меня к медицинской генетике — области, где мне удалось соединить любовь к научным изысканиям и математической строгости со стремлением помогать людям. Одновременно я осознал, что доводы в пользу Бога намного убедительнее, чем в пользу атеизма, которого я ранее придерживался, и впервые в жизни стал постигать некоторые из вечных истин Библии.
Я смутно догадывался, что некоторые из окружающих считают такое сочетание научных и религиозных занятий противоестественным и обреченным на провал, но с трудом представлял себе, как научная истина могла бы конфликтовать с религиозной. Истина есть истина. Одна правда не может опровергать другую. Я вступил в Американское научное объединение (American Scientific Affiliation — ASA, www.asa3.org) — ассоциацию верующих ученых, насчитывающую несколько тысяч участников. Из конференций и журнала ASA я почерпнул немало глубоких мыслей о пути к гармонии между наукой и верой. На первых порах этого хватало — я просто следовал примеру других верующих, которые успешно сочетали религиозную практику со строгими методами научного исследования.
Сознаюсь, в течение нескольких лет я не обращал большого внимания на потенциальный конфликт между наукой и верой — эта тема казалась мне не слишком существенной. Меня больше волновало, с одной стороны, изучение генетики человека, с другой — постижение сущности Бога, о которой я читал и которую обсуждал с собратьями по вере.
Необходимость найти гармонию мировоззрений внутри себя возникла лишь тогда, когда исследование геномов — человека и ряда других обитателей нашей планеты — начало приносить богатейшие и подробнейшие данные о том, как именно происходило постепенное развитие разных форм жизни от общего предка. Эти доказательства родства между всеми живыми существами не тревожили меня, а заставляли испытывать еще большее благоговение перед грандиозным замыслом Всевышнего: это Он вызвал из небытия Вселенную и установил ее физические параметры так, чтобы могли появиться звезды, планеты, тяжелые химические элементы и сама жизнь. Не зная в то время принятого названия — теистический эволюционизм (теистическая эволюция), — я принял этот синтез, и он до сих пор представляется мне в высшей степени удовлетворительным.
Дарвинизму, креационизму и теории разумного замысла посвящена обширнейшая литература, занимающая в библиотеках целые полки, а о теистическом эволюционизме известно лишь немногим, причем как среди ученых, так и среди верующих. Если воспользоваться стандартным сейчас критерием — данными поисковой машины Google, — то на каждую ссылку, найденную по запросу «theistic evolution* (теистическая эволюция), приходится 10 найденных по запросу «creationism» (креационизм) и 140 — по запросу intelligent design* (разумный замысел).
Однако среди серьезных биологов, не менее серьезно относящихся и к своей вере, преобладает именно теистический эволюционизм. Его придерживались и Эйса Грей, главный пропагандист дарвиновских идей в США, и Феодосии Добржанский, один из отцов эволюционного мышления XX в. Эту точку зрения разделяют многие индуисты, мусульмане, иудеи и христиане; в частности, ее высказывал папа Иоанн Павел II. И хотя рискованно предполагать что-либо о людях, отделенных от нас многими веками, я думаю, что сходную позицию заняли бы и Маймонид (высоко почитаемый еврейский религиозный философ XII в.), и блаженный Августин, если бы могли ознакомиться с современными научными доказательствами эволюции.
Варианты учения теистического эволюционизма несколько различаются в деталях, но основные положения в большинстве случаев совпадают. Перечислю их.
1. Вселенная возникла из небытия около 14 млрд лет назад.
2. Несмотря на исключительно малую вероятность именно такого их соотношения, наблюдаемые параметры Вселенной точно настроены на то, чтобы обеспечить возможность жизни.
3. Конкретный механизм возникновения жизни на Земле остается неизвестным, но после того, как она появилась, развитие разнообразных и сложных форм происходило за счет эволюции и естественного отбора в течение очень длительных периодов времени.
4. Раз начавшись, эволюция не нуждалась в сверхъестественном вмешательстве.
5. Люди — результат эволюции, они произошли от того же
предка, что и человекообразные обезьяны.
6. Но люди обладают также уникальными свойствами, которые не могут быть объяснены в рамках теории эволюции и указывают на нашу духовную сущность. Таковы Нравственный закон (знание добра и зла) и поиск Бога, присутствовавшие во всех культурах в истории человечества.
Приняв эти шесть постулатов, получаем убедительный, интеллектуально удовлетворительный и логически непротиворечивый синтез: Бог, не ограниченный пространством и временем, создал Вселенную и установил управляющие ею законы природы. Чтобы населить эту Вселенную, которая в противном случае осталась бы безжизненной, Он использовал механизм эволюции, благодаря которой образовались всевозможные виды микроорганизмов, растений и животных. И — самое замечательное — Бог намеренно выбрал тот же механизм и чтобы вызвать к жизни особые существа, обладающие разумом, знанием добра и зла, свободной волей и желанием взаимодействовать с Ним. Причем Он заранее знал, что эти существа в конечном итоге пожелают нарушать Нравственный закон.
Такое представление полностью совместимо как со всем тем, что говорят о нашем мире естественные науки, так и с учениями великих монотеистических религий. Теистический эволюционизм не претендует, конечно, на доказательство реальности Бога: невозможно полноценно доказать с помощью логических доводов, что Бог есть, — в это необходимо уверовать. Но для огромного числа верующих ученых этот синтез стал способом соединить научное и религиозное мировоззрение, обеспечив их взаимно обогащающее сосуществование. Интеллектуальная самореализация и духовная жизнь не противоречат друг другу: и поклоняясь Богу, и исследуя природу методами научного познания, мы глубже постигаем поразительные чудеса сотворенного Им мира.