- Конечно же нет. Он держит при себе целую банду себе подобных негодяев. С ними никто не связывается. Себе дороже.
- И ты что, хочешь сказать, что он крадет скот, а ему все сходит с рук? У нас на Нуэсес с ним не стали бы няньчиться.
Ремзи раздраженно отвернулся.
- Но здесь тебе не Нуэсес. А если хочешь сделать что-нибудь хорошее, то почему бы тебе тогда не помочь Гару Маллинзу? А не то эти чертовы мухи загоняют коров на зыбучие пески быстрее, чем он успевает вытаскивать их оттуда.
- Конечно. - Джонни Лайл снова перекинул ногу через седло. - Хотя, конечно, куда с большим удовольствием я вывел бы на чистую воду Лейси и его шайку.
- Что? - обернулся к нему Ремзи. - Ты что, ополоумел? Да те парни любой из них - могут в два счета сожрать троих таких умников, как ты, на завтрак и выплюнуть косточки! Конечно, если эта банда станет открыто наезжать на нас, мы будем защищаться, но гоняться за ними мы не собираемся!
- Хочешь сказать, что тебе не хочется, чтобы я ими занялся?
Ремзи оказался в совершенно дурацком положении. Да вообще, что себе там воображает этот молокосос? Подобно глупому ребенку он напускает на себя важный вид и рисуется перед работниками, оказавшимися поблизости и прислушивающимися к их разговору, желая показаться крутым. Ну ладно, пора кончать с этим представлением!
- С чего это ты взял, - сухо сказал он. - Если уж тебе так хочется, то можешь разобраться с ними. Но только после того, как поможешь Гару отогнать скотину от трясины. Так что давай, принимайся за дело.
Наступил вечер, и к тому времени, как Гар Маллинз вернулся на ранчо "Наклонное 7" и подъехал к загонам, солнце уже давно скрылось за горизонтом. Расседлав своего мустанга и наскоро умывшись, он вошел в дом и устало опустился на скамью у стола. Старый Том Уэст, хозяин ранчо, взглянул в его сторону.
- А мальчишка где? - спросил он. - Где мой племянник? Разве он не приехал вместе с тобой?
* * *
Гар с удивлением обвел взглядом собравшихся за столом.
- Черт побери, а разве его здесь нет? Он уехал от меня часа в три или около того. Сказал, что Берт велел ему разобраться с Крюком Лейси, если он вовремя управится с работой.
- Что! - взревел Том Уэст, и этот возглас был похож на рев старого быка. Он остался сидеть, разинув рот от удивления. - Берт, ты это серьезно?
Ремзи густо покраснел, а затем тут же побледнел.
- Нет, что вы, босс, - начал оправдываться он, - все было совсем не так. Я просто подумал, что он хочет просто покрасоваться перед ребятами. Я сказал, что он должен сначала помочь Гару, а потом уже гоняться за Лейси. Я же не знал, что он поймет это так буквально.
- Бросьте вы! - хохотнул Чак Аллен. - Ему, небось, просто до города проехаться захотелось! Да и где он стал бы их искать? И, скажите на милость, как он может их найти, когда это даже нам не удалось?
- Вообще-то, - сказал Маллинз, - мы и не слишком-то усердствовали с этими поисками. По крайней мере, могу это сказать за себя.
Том Уэст молчал. Наконец он заговорил снова.
- Ну, конечно, он все равно ничего и никого не найдет. Но как я буду смотреть в глаза сестре, если с мальчишкой что-нибудь случится? - Он гневно взглянул на Берта Ремзи. - Смотри мне, тогда тебе лучше будет заранее собрать свои пожитки, чтобы успеть добраться до границы до того, как об этом станет известно мне.
Джонни Лайл был веселым и разбитным, привыкшим к тому же откровенно и без обиняков высказывать свои мысли и соображения. Ему должно было вот-вот исполниться восемнадцать, и по западным меркам он был уже почти мужчиной, тем более, что Билли Малыш в его возрасте уже возглавлял одну из противоборствующих сторон, принимавших участие в войне в графстве Линкольн. 1)
1) Конфликт, участие в котором принимали скотоводы, произошедший в восточной части штата Нью-Мексико и длившийся около трех лет (1878-1881).
Но было бы большой ошибкой считать Джонни просто дерзким и бесшабашным юнцом. Он родился и вырос на Нуэсес, где и приобрел свой первый опыт верховой езды, разъезжая среди зарослей черного чапараля, раскинувшихся между течением Нуэсес и Рио-Гранде. Ему было четырнадцать лет, когда его отец умер, и мать решила уехать на восток. В Вирджинии Джонни также продолжал охотиться и бродить по лесам, разросшимся по склонам гор, но теперь по несколько раз каждый месяц он отправлялся в Нью-Йорк.
В Нью-Йорке он проводил много времени в тирах. В лесах он бил зверя, ходил по следу и с азартом дрался в кулачных боях с крепкими и сильными горцами. Стоя перед зеркалом, он много тренировался быстро выхватывать пистолет из кобуры, и, в конце концов, это движение было им отточено до совершенства. Занятия в тире тоже не прошли даром, и благодаря им он научился метко стрелять, а во время частых походов в лес он узнал для себя много нового, и стал еще лучшим следопытом, чем был в бытность свою на Западе, куда он приехал на летние каникулы.
К тому же он умел не только хорошо говорить, но и слушать других. С тех пор, как он приехал на "Наклонное 7", Гар Маллинз неоднократно заводил речь о каньоне Тьерра-Бланка, предполагая, что, скорее всего, именно там и находилось бандитское логово. Было принято считать, что воры сбывали украденный скот в лагерях старателей, находившихся к северу отсюда, и к тому же устойчивым спросом на мясо отличался городок Викторио и его окрестности.
Том Уэст любил свою сестру, а уж в веселом, общительном племяннике и вовсе души не чаял, но Джонни все-равно не покидало ощущение, что Том относится к нему, как к гостю и упорно не хочет видеть в нем работника. А ведь Маллинз может подтвердить, что он и наездник хороший, и работник неплохой, и с коровами обращаться умеет, но вся беда в том, что Маллинз слишком уж немногословен, да и разговоров он сам никогда не заводит и вообще предпочитает по большей части отмалчиваться.
Джонни, разумеется, хотелось, чтобы к нему относились как к равному, и его неизменно раздражало, когда родной дядюшка старательно опекал его, видя в нем еще не освоившегося с обстановкой новичка. И именно поэтому Джонни задумал проявить себя в деле, чтобы все увидели, на что он способен и запомнили бы это раз и навсегда.
К тому же до обидного снисходительное отношение Берт Ремзи выводило его из себя.
Уехав от Маллинза, когда стадо было отогнано от зыбучих песков, он направился в сторону ущелья Сибли-Гэп. Солнце уже садилось, и проехав через ущелье, он заночевал у родника, находившегося в нескольких милях дальше по дороге. До каньона, о котором рассказывал Маллинз, оставалось еще около восьми миль, потому что до Тьерра-Бланка он уже добрался.
На рассвете он уже снова был в седле. Озаренный внезапной идеей, он повернул на север, направляя коня к тропе на Викторио.
Город старателей уже снискал себе дурную славу и, похоже, не собирался с ней расставаться. Свое название он получил по имени вождя племени апачей, воины которого вот уже несколько раз совершали набеги, безуспешно пытаясь завладеть городом. Несколько тысяч старателей, карточных игроков, бандитов и грабителей-одиночек сделали этот городишко гиблым местом, и разумнее всего было бы держаться оттуда подальше. Но Джони Лайл не забыл разговоров о том, что именно там продается скот "Наклонного 7", угнанный ворами с пастбищ.
* * *
Джони слез с коня и, оставив его у коновязи перед заведением с вывеской "Ресторан "Золотая Сковорода"", отправился к загону, где было развешено несколько коровьих шкур. Он обратил внимание на тавро "7-77", но перевернув шкуру на другую сторону увидел, что оно было переправлено с "Наклонного 7".
- Эй, ты! - грубый окрик заставил его обернуться. - Пошел вон от шкур!
Кричавший оказался огромным детиной с широченными, словно верх пианино, плечами и обветренным лицом, испещренным шрамами.
Джонни перешел к следующей шкуре, а затем к следующей, пока верзила наблюдал за ним. Из пяти свежих шкур три были помечены тавром "Наклонного 7". Он обернулся как раз вовремя, чтобы встретиться лицом к лицу с набросившимся на него мясником.
Батч Дженсен был огромен, но только на заправского драчуна он ни капли не походил. И теперь ему предстояло получить неплохой урок.
- Проваливай отсюда, я сказал! - гневно выкрикнул он, занося для удара кулак.
Это была его первая ошибка, ибо за время своего пребывания в Нью-Йорке Джонни обучился кое-каким тонкостям. И одной из этих тонкостей было то, чтобы наносить удар из того положения, в котором в данный момент находится твой кулак. Джонни потирал подбородок, и когда Дженсен замахнулся, Джонни выбросил вперед левую руку, делая шаг в его сторону.
Прямой удар в челюсть оказался мощным, коротким и зубодробительным. Крепкие костяшки его кулака смачно впечатались в челюсть, разбивая в кровь губы Дженсена, который вскинул обе руки от неожиданности. Проворно развернувшись, Джонни ударил правой, погружая кулак в огромное брюхо Дженсена.
У Батча перехватило дыхание, и тогда Джонни нанес ему удар сразу обеими руками, повергший его на землю. Сохраняя хладнокровие, Джонни терпеливо дожидался, когда его противник снова поднимется с земли. И тот встал, что было его второй ошибкой. Он встал и тут же, низко опустив голову, бросился вперед, норовя боднуть неприятеля в живот. Прямой удар левой пришелся ему чуть повыше глаза, рассекая бровь, а в результате апперкота правой, оказался сломанным нос. И тут уж Джонни Лайл вошел во вкус. Свершившееся вслед за этим действо было непродолжительным по времени, но захватывающим и кровавым. Когда дело было сделано, Джонни отступил назад.
- А теперь, - сказал он, - поднимайся и плати мне шестьдесят долларов за трех коров с "Наклонного 7".
- Шестьдесят! - пролепетал Батч Дженсен. - Но коров продают не дороже двадцати-пятнадцати долларов!
- Те коровы, которых ты пустил на мясо, стоят двадцатку, невозмутимо сказал Джонни. - А если я когда-нибудь найду здесь хотя бы еще одну такую шкуру, то цена будет все тридцать.
Он отправился было прочь, но прошел три шага и снова остановился. Вокруг них уже успела собраться порядочная толпа зевак, а Джонни был слишком молод. Он не мог позволить себе упустить такой хороший шанс.
- И можете передать Крюку Лейси, - сказал он, - что если и впредь из стада "Наклонного 7" пропадет еще хотя бы одна корова, то ему придется иметь дело лично со мной!
Сказав так, он удалился вразвалочку, отправившись прямиком в "Золотую Сковороду", и заказал себе там обед.
И все же, уже принявшись за еду, он почувствовал, как у него начинают краснеть уши. Довольно глупо с его стороны, и черт его дернул протянуть язык перед всеми: теперь люди станут считать его болтуном.