— Мы отправились в Григорьевский лагерь, чтобы на месте убедиться в его политической физиономии. В Нижнеднепровске встретили Пархоменко[453], командующего екатеринославской группой красных войск против Григорьева, накануне прибывшего из г. Харькова. Екатеринослав в третий раз переходил в руки Григорьева. Мы просили пропустить нас в город, в надежде встретить Максюту[454], от которого надеялись узнать, чем дышит Григорьев. Но Пархоменко не пропускал через фронт, тормозил. Мы написали Григорьеву письмо, в котором уведомляли о своей миссии и спрашивали, во имя чего он поднял восстание. Но Пархоменко категорически отказался передать пакет, и мы не знали, что делать. 15 мая Пархоменко выгнал из Екатеринослава григорьевцев и лично убил Максюту, мы отправились смотреть жертвы. Григорьевцы убили на Чечеловке три еврейские семьи; в Кайдакских оврагах нашли 13 трупов: 11 евреев и 2 рабочих. В Брянской покойницкой было 70 трупов, в железнодорожной больнице — 19, в александровской — 15. 75% из числа убитых были евреи.
— А может быть они убиты в бою? — уточнил Озеров.
— Нет, по всему видно, это мирные жители, — возразил Чубенко.
Лицо погромщика начало принимать все более определенный облик, но по одному Екатеринославу нельзя было судить о целом движении. Мы снова просили Пархоменко пропустить через фронт, но, как и в первый раз, нам было отказано. Тогда мы решили телеграфировать Каменеву, и Пархоменко получил указание:
«Предоставьте делегатам возможность перейти или переехать линию огня. Примите меры для обеспечения их безопасности, если это нисколько не в ущерб нашим боевым действиям. Так, или иначе, вы, разумеется, никакой гарантии им дать не можете. Они должны действовать на свой страх и риск. Митинговать можно только по ту сторону фронта, но ни в коем случае не в наших частях.
Каменев»[455].
— Григорьевцы бежали, и нам невозможно было за ними угнаться. В Мироновке, возле ст. Верховцево, нашли 59 изуродованных трупов евреев и одного русского рабочего. В некоторых окрестных деревнях крестьяне открыто заявляли, что они григорьевцы. Пленные григорьевцы говорили, что им приказано идти бить жидов и что они за Советскую власть. Каждого десятого пленного григорьевца большевики расстреливают...[456].
16 мая в Екатеринославской тюрьме, переполненной пленными, политическими, уголовными и другими заключенными, произошло восстание, в результате которого тюремщики были разогнаны и город был захвачен освободившимися из тюрем...[457]
Вобшем мы выяснили, что григорьевщина — это петлюровщина, — закончил Чубенко.
— Эсерам доклад комиссии не понравился, и они разводили руками, не зная, что делать, — продолжал Долженко.
Собрание решило Григорьеву объявить войну. Была выделена коллегия для составления против него воззвания, которое 18 мая во множестве отпечатано листовкой, а на 4 июня намечено опубликовать в газете «Путь к Свободе»№ 3. Молодцы Аршинов и Махно, право молодцы члены коллегии! Ты только почитай и убедишься, — протягивая мне другое воззвание, говорил Долженко.
«Кто такой Григорьев?
Братья трудящиеся! Когда мы год тому назад вступили на путь беспощадной борьбы с гетмано-австрийским нашествием, с гетманщиной, а затем с петлюровщиной — мы ясно отдавали себе отчет в этой борьбе, и с первого же дня пошли под знаменем, на котором написано, что освобождение трудящихся есть дело самих трудящихся. Эта борьба привела нас к многочисленным победам глубокого смысла — мы изгнали германцев, сбросили гетмана, не дали утвердиться мелко-буржуазному царству Петлюры и приступили к созидательной работе на освобожденной земле. Одновременно с этим мы постоянно предупреждали широкие массы народа о том, чтобы они зорко следили за тем, что делается вокруг них, что многочисленные хищники рыскают вокруг народа, высматривая удобный момент, когда бы они могли захватить власть и укрепиться на народной спине. Такой хищник сейчас объявился в лице атамана Григорьева, который, каркая народу о его бедствиях, труде и угнетении, на самом деле несет ему старый разбойничий порядок, при котором труд народа будет порабощен, бедствия его возрастут, неволя закрепится, права упадут. Обратимся к самому атаману Григорьеву...
Что говорит нам атаман Григорьев? С первых слов своего универсала он говорит, что Украиной управляют люди, распявшие Христа, и люди, пришедшие из московской “обжорки”.
Братья! Разве вы не слышите в этих словах мрачного призыва к еврейским погромам? Разве вы не чувствуете стремления атамана Григорьева порвать живую братскую связь Революции Украинской с Революцией Российской?..
Григорьев говорит, что он борется против комиссаров, за подлинную власть Советов. А в том же самом Универсале он говорит: “Я атаман Григорьев... вот вам мой приказ — избирайте своих комиссаров”. И далее, заявляя, что он против пролития крови, Григорьев в том же Универсале объявляет мобилизацию и рассылает гонцов на Харьков, на Киев и пишет: “Приказ мой прошу исполнить. Все остальное сделаю сам”. Что это? Подлинная власть народа?..
Братья крестьяне, рабочие и повстанцы! Многие из вас будут задаваться вопросом, — как же быть с теми многочисленными повстанцами, которые честно сражались за Революцию, а теперь, благодаря предательству Григорьева, очутились в его позорных рядах. Считать ли их контрреволюционерами?
Нет! Эти товарищи являются жертвой обмана. Мы уверены, что здоровое чутье революционеров подскажет им, что Григорьев обманул их, и они уйдут от него вновь под знамена Революции. Поэтому мы считаем по-прежнему революционерами повстанцев, которые завтра же будут бороться с нами против русской и мировой буржуазии.
Мы должны сказать, что причины, создавшие все контрреволюционное движение Григорьева, заключаются не только в самом Григорьеве, но в большей степени в том беспорядке, который установился у нас на Украине последнее время. Со времени восстановления у нас Советского строя у нас установилась диктатура партии большевиков. Как партия государственная, партия большевиков всюду настроила государственные органы, для управления революционным народом. Все должны подчиниться этим органам и жить под их бдительным оком, и всякое сопротивление, протест, или даже самостоятельное начинание пресекались Чрезвычайными Комиссиями. Вдобавок, все эти органы в большинстве составлены из лиц далеких от труда и от Революции. Таким образом, создалось положение, при котором весь трудовой и революционный народ был отдан под надзор и управление людей невежественных и склонных к произволу и насилиям над широким населением. Это создало в массах озлобление, протест и враждебное настроение к существующему порядку. Этим воспользовался Григорьев в своей авантюре. Григорьев — предатель революции и враг народа. Но партия большевиков своей безответственной диктатурой создала в трудовых массах озлобление, которым сегодня и воспользовался Григорьев, а завтра воспользуется какой-нибудь другой авантюрист. Поэтому изобличая атамана Григорьева в предательстве революции, мы в то же время выражаем протест против безответственной большевистской диктатуры, простирающейся даже на рабочие массы и на революционнейшее крыло рабочего класса — революционный анархизм. Мы еще и еще раз напоминаем трудовому народу, что избавление от окружающего его гнёта, насилия и нищеты, народ может достигнуть только своими народными усилиями. Никакая смена властей не поможет ему в этом. Только через свои рабочие и крестьянские организации трудящиеся могут достигнуть берегов социальной Революции — полной свободы и подлинного равенстве.
Смерть и гибель предателям и врагам народа!
Долой национальную травлю!
Долой провокаторов!
Да здравствует всеобщее сплочение рабочих и крестьян!
Да здравствует Всемирная Свободная Трудовая Коммуна!
Подписали: Коллегия штаба дивизии войск имени Батьки Махно.
Ответственные члены коллегии: Батько Махно, А. Чубенко, Михалев-Павленко, А. Ольховик, П. Пузанов, В. Шацовский, Г. Горев, П. Аршинов, Б. Веретельников, И. Чучко, Е. Карпенко.
Члены Исполнительного Комитета Совета крестьянских, рабочих и красноармейских депутатов г. Александровска:
Председатель Уездного Исполнительного Комитета
Е. Андрющенко, Зав. Отделом Управления — Ф. Шпота[458]
Зав. продовольственным отделом — Гаврилов.
Член Горисполкома политком — А. Бондарь»[459].
— Как тебе нравится, даже Александровский Совет, когда-то кричавший на махновцев, подписывает это воззвание? — спросил Долженко.
— Что удивительного; пора и за ум взяться. Вон сила какая надвигается. Всех помирит. Очевидно для александровцев сверху дан отбой. Изменять так убеждения и мнение от себя человек не может, — ответил я.
— Андрющенко и Бондарь особенно протестовали против анархо-коммунистических взглядов, изложенных в воззвании, — продолжал Долженко. — Но Махно, как всегда, когда касается принципиальных вопросов, был непоколебим. Александровцы уклонялись от подписи, но Махно заявил, что менять текст не будет. На том и порешили.
Отпечатано обращение массовым тиражом и разослано, куда только можно, даже в стан Григорьева.
— А вот еще у нас радость, — говорил Долженко, развязывая пачку газет, — прекрасное название — «Путь к Свободе», первый номер.
В нем по поручению штаба Махно дает ответ на известную клевету:
«ЧЕГО ДОБИВАЮТСЯ ПОВСТАНЦЫ-МАХНОВЦЫ. БЕЗУМНО ХРАБРЫМ ПОЕМ МЫ СЛАВУ.
Часть 1-я.
Повстанческое движение на Украине, начавшись отдельными разрозненными фактами восстания крестьян против гетманщины, германо-австрийского нашествия, против петлюровщины, разрослось, слило свои ручьи в одно широкое русло и в настоящее время течет могучим, гордым потоком под знамена революционного анархизма, очищая трудовую землю от всевозможной буржуазной контрреволюционной нечисти и пытаясь на освобожденной земле основать царство действительной свободы и подлинного равенства. Естественно, что это движение вызывает великие надежды у одних — у борющихся рабочих и крестьян — и дикое беснование, злобу и ненависть у других — у разбитых и изгнанных помещиков, у сопротивляющейся повстанчеству контрреволюции и у так называемой советской буржуазии. Мы здесь остановимся на фактах беснования и лжи, которые проявляет упомянутая советская буржуазия по отношению к повстанчеству.
В номере 97 от 25 апреля с. г. газеты “Известия”Харьковского Совета рабочих и крестьянских депутатов появилась статья под кричащим названием — “Долой Махновщину!”. Статья передовая, не имеет под собой подписи и, следовательно, является официальной статьей газеты “Известия”. От начала до конца статья пропитана непримиримой, чисто буржуазной ненавистью к повстанческому движению, руководимому товарищем Махно, переполнена лживыми замечаниями и лицемерными рассуждениями о рабоче-крестьянской революции, с которой большевизм все более и более теряет живую связь, замыкаясь в своих властнических правительственных органах. Газета высказывает сожаление о том, что повстанческое движение на Украине попало под руководство т-ща Махно и его товарищей анархистов.
Она дает ряд лживых сообщений о том, что махновщина с первых дней своего зарождения сыграла предательскую и погромную роль по отношению к Советской власти. Так, в Павлограде, говорит газета, махновцы гнусным образом разгромили Советскую власть. Махновское восстание в Екатеринославе дорого обошлось рабочим и комитету коммунистической партии. Газета не объясняет, что значит дорого обошлась рабочим и комитету коммунистической партии, но ясно, что она бросает здесь провокационную мысль о разгроме рабочих и комитета большевиков отрядами т-ща Махно. Говоря далее о контрреволюционном характере повстанческого движения, руководимого т-щем Махно, газета останавливается на третьем районном Гуляйпольском съезде рабочих, крестьян и повстанцев и пишет:
“Съезд был созван распущенным формально, но, фактически, очевидно, существовавшим «военно-революционным штабом». Самой гнусной, самой безудержной агитацией против Советской власти, против третьего съезда Советов, против красноармейской дисциплины, демагогией против чрезвычаек наполнены пункты бессвязной, весьма безграмотно написанной резолюции. Рабочих и крестьян, съехавшихся на съезд, ловко одурачила группа темных лиц, скрывающихся под никому неведомыми именами Чернокнижный, Щусь и пр. Сам Махно, очевидно, отсутствовал, но его дух занимал место почетного Председателя съезда”.
И далее газета добавляет, что “безобразиям, творящимся в царстве Махно, должен быть положен предел”, и предлагает созвать свои съезды рабочих и крестьян из уездов Александровского, Мариупольского, Бердянского, Бахмутского и Павлограде кого, которые газета считает зачумленными махновщиной. На этих съездах разъяснить всю контрреволюционную сущность махновской агитации и работы.
Что касается разгрома повстанцами Советской власти в Павлограде, то об этом нам нет здесь смысла говорить. Всякий повстанец, всякий местный житель знает, что первой заботой повстанцев в Павлограде было изгнание из него буржуазной и контрреволюционной своры и восстановление органов советского и революционного управления и только окончательно бесстыдный человек или группа советских чиновников, наживающих за счет революции теплые места, чины и прочее, могут писать такую позорную и удивительно глупую ложь.
Газета называет резолюцию третьего районного Гуляйпольского съезда рабочих, крестьян и повстанцев гнусной агитацией против Советской власти, контрреволюционной и т. д. Между тем, о чем говорили в этой резолюции рабочие, крестьяне и повстанцы, съехавшиеся на съезд от 72 волостей?
Они, во-первых, горячо протестовали против обзывания их революционного съезда контрреволюционным. Заявили, что никакие угрозы со стороны начальства их не пугали и не пугают и что они всегда готовы к защите своих народных прав. Резолюция съезда протестовала против деспотического обращения современной власти с рабочими и крестьянами, ссылаясь на имеющиеся у съезда данные массовых расстрелов рабочих, крестьян и повстанцев, чрезвычайными комиссиями и иными агентами правительства. Съезд далее заявил, что чрезвычайные комиссии, предназначенные для борьбы с контрреволюцией и бандитизмом, превратились в органы устрашения рабочего класса, подавления его воли и свободы, что в иных местах они достигли внушительных размеров в несколько сот человек разного рода оружия и подобно деспотическим африканским царькам или губернаторам былых времен разъезжают по стране, наводя страх и ужас на мирное население, ища в рабочей и крестьянской среде контрреволюцию. Съезд требовал эти хорошо вооруженные, хорошо откормленные и бесчинствующие отряды чрезвычайщиков отправить на фронт, где находится настоящая контрреволюция. Далее съезд протестовал против системы назначенчества, по которой во все военные и гражданские службы власть назначает начальников свыше, требовал удаления этих начальников и замены их выборными из рабочей, крестьянской и повстанческой среды товарищами. Съезд требовал уничтожения реквизиционных продовольственных отрядов, силою забирающих хлеб не только у кулаков, но и у массового крестьянства и замены этих отрядов организацией товарищеского продуктообмена между городом и деревней. Съезд требовал отмены партийной диктатуры, при которой не позволяют ни говорить, ни издавать газеты, даже самому правдивому, самому революционному течению рабочего класса — революционному анархизму, борющемуся не за власть, а за безвластие, за свободу рабочих и крестьянских союзов, при которых рабочие и крестьяне с помощью этих союзов сами устраивают свою социальную и политическую жизнь без начальствования какой бы то ни было партии.
Вся резолюция третьего районного Гуляйпольского съезда рабочих, крестьян и повстанцев от начала до конца пропитана настоящим революционным духом и написана она героическими крестьянами-повстанцами, боровшимися на протяжении почти всей революционной истории Украины с жестоким германо-австрийским нашествием, с гетманщиной, с петлюровщиной, с деникинскими бандами и прочей черной контрреволюционной силой. Как же смеют, кто бы то ни было, называть наш трудовой и повстанческий съезд контрреволюционным и резолюции съезда гнусными и предательскими?
Как же смеют наше повстанческое движение махновщины, которое своею повстанческою кровью пропитало на три аршина вглубь землю в разных местах Украины, пламенно борясь за общую свободу трудящихся, называть контрреволюционным и предательским?