Переплелись страдания и лишения двух народов, соприкоснулись они в мощном подъеме, а ныне глядят друг на друга в нелегкие дни кризиса и безвременья.
Оба народа прошли через отрубание корней ради светского коммунистического мессианства, за что заплатили миллионами жертв. Оба сумели восстать из обломков: Россия превращается в мировую державу вслед за кошмарнейшей из войн в истории, а евреи — выстраивают Израиль, пройдя страшнейший из геноцидов, знаваемый человечеством. И вот обе страны, зараженные СПИДом либеральной демократии, на глазах переживают глубочайший кризис, грозящий каждой из них гибелью.
Не случайно мы находимся в столь схожем состоянии в эпоху крушения идолов прошлого и повсеместного ожидания духовного прорыва. Но не нашлось по сей день писателей, историков, духовидцев, способных охватить поистине вселенский масштаб нашего переплетенья, выявить его метафизическую суть. Все попытки разобраться сводились доселе к обсуждению отдельных аспектов этой могучей драмы, а то и вовсе к политической корректной критике и апологетике.
Проникновение в суть вскроет множество кровоточащих ран, заденет все наши нервные окончания. Но именно так обретается правда…
Еврейское видение взаимного смешения и терзание начинается с осознания пагубности отсекания корней. Русскому человеку нелегко понять всю странность нашего видения исторического действа последнего столетия. Мы начинаем самооценку с утверждения права на аутентичность только тех собратьев, которые хранят верность законам Торы и исторической миссии возрождения в Сионе. Странность заключается в том, что мы сразу же оспариваем право на аутентичность почти всех действующих в симбиозе евреев…
Известный израильский историк, раввин Авраам Шмулевич делился со мной удивлением братским добродушием, которым сопровождались его недавние выступления в России. Это может показаться странным, но это факт: выкристаллизовавшаяся в геополитическую концепцию аутентичная позиция иудаизма не просто не вызывает сегодня в России неприязни и раздражения — она воспринимается как нечто долгожданное. Исконное и «сермяжное» кажется экстравагантным новшеством в эпоху либеральной ассимиляции и культуры массового безмыслия.
Взаимные обиды, зачастую имеющие характер недоброкачественного мифа («погромы», «еврейский вклад» в революцию и пр.) должны быть тщательно исследованы и объяснены. Но главная наша задача — все же исследование не того, что нас разделяет, а общего пути в будущее.
Необходимо преодолеть непонимание иудейского мировосприятия в его аутентичном виде, характерное даже для вполне добропорядочных, духовно продвинутых и интеллектуально честных русских властителей дум. То представляется им Израиль космополитическим кочевником — рассадником мондиалисткой и либеральной гнили. То выдергивается из Библии и Талмуда этноцентризм богоизбранности и приводится вне контекста как база для горделивой обособленности. Поражаешься множеству кривых зеркал, расставленных вокруг нас. Синтез же всего учения Торы в трудах Виленского Гаона, высоты духовного подвижничества Ари — раби Ицхака Лурии, труды прочих еврейских святителей, составляющих костяк аутентичной мысли Израиля, вовсе не представлены при сущностном обсуждении русско-еврейского симбиоза.
Но не погрешим ли мы против истины, возложив всю вину непонимания на одну лишь русскую сторону. Взглянем на себя пристально и зададимся вопросом, могли ли ждать мы чего-то другого?
Еврейские авторы, как бы «лежащие на поверхности», относятся к когорте ассимилированных и абсолютно непричастны к знанию. А если кто и пытается обратиться к русским из сколько-нибудь сведущих, то все обычно сводится к обескровленной апологетике в духе политической корректности. Будто мессианское учение имеет какое-то отношение к западному абстрактному «гуманизму»!
Люди чувствуют фальшь, когда преподносят им идею избранности Израиля в виде упрощенной теории расизма, но они также не примут благодушных заверений в том, что евреи вовсе не видят уникальности миссии Израиля и сами не верят в особую задачу, возложенную на них пророками и святителями. В то же время неверие в особую миссию — искренняя позиция самих вещающих (как правило, ассимилированных евреев). Люди же «чуют нутром», что от них скрывается нечто важное. Отсюда опостылевшая мифология, «сотканная» из попыток дать недоброе объяснение неведомому.
Между тем для построения новой основы для русско-еврейских отношений сегодня есть все исторические предпосылки, есть и готовность воспринять новую весть из Сиона… Если, конечно, она будет — эта весть.
Изжившие себя парадигмы эпохи рассеяния и превращения либеральной демократии в угрозу для дальнейшего существования Израиля обязывают к новому подходу. Александр Дугин писал про Россию, что она может или быть Великой, или не быть вовсе. Это верно и в отношении Израиля.
Все созданное на Святой земле оказалось ныне под угрозой. И это при военной мощи и технологическом развитии, позволяющих еврейскому государству не быть сужающимся в границах американским сателлитом. Утеря пассионарного духа грозит нам сегодня абсолютной потерей. Террор и угроза извне есть лишь внешние проявления внутренней энтропии…
То, что на последних президентских выборах победил Шарон, возможно, само по себе ничего не решит. Но его избрание — это верный знак не увядшей воли к переменам. Повсеместно видны признаки тяги к духовному. Сотни тысяч израильтян сменили за последний десяток лет светский американский образ жизни на традиционный еврейский.
И то, что тенденцию эту никак не отражают возрождения израильские СМИ, лишь увеличивают разрыв между правящим в Израиле проамериканским лобби и народом. Не потому ли за последние десять лет ни одно израильское правительство не дожило до конца срока?
Из года в год растет мощь традиционалистов с одной стороны, и русскоязычных объединений — с другой. Эти силы чужды правящей элите. Религиозные партии, хоть и подстраиваются под систему, испытывают глубинную неприязнь к новому светскому порядку во всех его проявлениях. А русскоязычные израильтяне воспитаны на культуре России и горделиво хранят приверженность ей, осознавая ее превосходство в сравнении с американской дикостью.
Как традиционалисты, так и русские израильтяне активно противятся установлению диктата глобализма в нашем регионе посредством «мирного процесса». Засаженная Клинтоном горячка землепродавства «в обмен на мир» обернулась уже серьезной болезнью. События последних месяцев — это не просто выявление злых намерений Арафата, но крах всей концепции. Если Шарон попытается лечить болезнь аспирином, то и его правительство окажется «временным». Не спасут его заслуги на поле боя в прошлом.
Условия выживания Израиля является замена либерального диктата евразийской идеократией с аутентичной иудейской начинкой.
Уход с политической сцены либеральной демократии вслед за фашизмом и коммунизмом для многих сейчас представляется неизбежным. Даже известный идеолог американизма Сэмуэль Хэнтингтон ожидает существенное сопротивление американской гегемонии. Я полагаю, что миссия быть авангардом такого сопротивления возложена на Израиль и Россию.
Трудно представить себе более важную и благородную задачу в наши дни. Возьмем «Письмо к вождям» Солженицына и перепишем его анализируя крах либеральной демократии, а не сгинувшего уже либерализма. Увидите, какой силы будет подобный евразийский манифест. Он должен быть положен на стол правителям России и Израиля одновременно.
Исходящая от Сиона мессианская пассионарность должна захватить большую часть российских евреев и «расшатать» либеральные устои еврейского бытия в США. При этом неизбежно скажется фактор культурно обособленных еврейских традиционалистов, проживающих в Америке. Эти люди обратятся к Израилю в минуту испытания, даже ценой конфликта со страной проживания. Континентальная имперская ориентация России вместо ассимиляции предложит российским евреям ориентацию на Израиль.
Идеология евразийства позволит представителям всех традиций утвердить себя без унизительных компромиссов, предложив им реализовать себя в рамках исторически занимаемых ими территорий.
В эту концепцию полностью встраивается мессианизм сионистского движения как антипод ассимиляции «великого смешения» («Эрев Рав»). Аутентичная еврейская идея «света народам» — не в странствовании ради обретения влияния на чужбине, а в привязке к дарованному Творцом куску континента — Земле Израиля. Она отражена в словах еврейских пророков, в законах Талмуда и в писаниях святителей Израиля всех времен. Перемещение по планете по атлантистской модели — есть наказание, но никак не идеал. Поскольку эра изгнания завершилась, то нет места более даже для дискуссии по этому вопросу.
Сионоцентризм разрешает автоматически все наболевшие проблемы русско-еврейского симбиоза. Для конструктивного взаимодействия необходима и выработка новой совместной геополитической стратегии, в основе которой — почвеннические тенденции среди обоих народов.
Это неведомое доселе новшество. Оно бы и сегодня не сбылось, не будь почвы под ногами у каждой из сторон. Тут еще общая однотипные ваххабиты в Чечне и ХАМАС на Ближнем востоке. И главное — уничтожающий всякую самобытность «новый мировой порядок»…
Волеизъявление израильтян на выборах — это вызов для России Путина не упустить шанс на выбивание Израиля из цепей либерально-демократического интернационала. Если Кремль намеревается стать вновь международным игроком, то ему дан шанс не плестись более в хвосте Вашингтона, насаждая «мирный процесс», а руководствуясь своими интересами, опираясь на силы сопротивления мондиализму в Израиле. И начинать следует с активного диалога с миллионом русскоязычных израильтян, большая часть которых, в соответствии с существующими законодательством, — граждане России.
Новая волна из Израиля сразу окажет воздействие на евреев в России. После ухода Гусинского не найдется больше активных и влиятельных противников новой стратегии. В свою очередь, позитивную роль здесь может сыграть неприязнь к Израилю администрации Буша.
Все факты и подводные течения ведут нас к мысли о неизбежности предлагаемого поворота. Нам мешает лишь оцепенение — следствие малодушия — привычка «плыть по течению» и отягощенность чувством безысходности пред лицом эфирного гиганта. Время проявить волю и стать творцом истории, а не ее пассивным субъектом.
Время работает против нас, покуда мы пребываем в колебаниях и нерешительности. Но вот перед нами обозначается великая задача. И кто знает — не ради этого ли великого часа свел русских с евреями с начала века Творец вселенной, чтобы вписали мы вместе новую страницу в историю победы рода людского над преследующем его змеем?..
2000 г.
Положительная оценка талантов и заслуг названных деятелей отнюдь не заставляет нас смягчить свое несогласие с основными элементами их общих идейно-политических установок и, в частности, свое отрицательное отношение к резким и недостойным приемам противоевразийской полемики некоторых из них.
Здесь мы хотели бы высказать только свое несогласие с современным вульгарно-демократическим, трафаретным и некритическим отрицанием монархии как «устаревшей», «отжившей» и т. п. Мы менее всего желали бы закрывать глаза на возможность и такого неприятия монархии, которое учитывает во всей полноте именно религиозную значительность и извечный трагизм вопроса, уже тысячелетия назад поставленного во всей его потрясающей остроте перед религиозной совестью еврейского народа пророком Самуилом (I кн. Царств [I кн. Самуил], гл. VIII, особ. ст. 7 и 8). Вопрос этот затронут и в евразийской литературе (например В.Н. Ильиным, Н.Н. Алексеевым)
Автору было бы крайне досадно, если бы настоящее место его работы было понято как попытка посмертной реабилитации довоенного политического порядка в Средней Европе. Но он в то же время сознает, что его мнения по этому вопросу в своих исходных точках слишком резко отличаются от господствующих в среде периферийной интеллигенции. Вышеизложенные соображения имели целью показать на конкретном примере устарелость и несостоятельность шаблонных утверждений, причинно связывающих распространенности бунтарских настроений среди еврейской интеллигенции с ее ощущением своей правовой и бытовой ущемленности.
Один молодой, но многообещающий сионистский профессор так прямо и обосновывает идею сионизма, как право на банальность.
Во время просмотра корректуры настоящей книги приходит известие о дезавуировании правительством Макдональда так называемой Бальфуровской декларации — этой основной хартии сионистских вольностей. Слабовольное и нерешительное «рабочее» правительство Англии оробеет перед шумными протестами сионистских вожаков и еще поторгуется. Но какой все же удар нанесен идиллическому сожительству сионистских чаяний и демократических умеренно-утопических идеалов!
Автор, которому по опыту известно, насколько опасно в настоящее время преувеличивать требования к читающей публике в смысле правильности уяснения истинных связей между понятиями империи, империализма и императорской власти, рискует здесь быть зачисленным в пропагаторы монархических идей. Он считает поэтому долгом заявить, что под империей в настоящей работе разумеется, независимо от образа правления, государство с обширной и разноплеменной территорией, разнообразием географических и климатических условий, мировой значительностью своих исторических судеб и экономических ресурсов и т. п. Под это определение мы подводим как Римскую державу до Цезаря, так и царство Чингисхана, Соединенные Штаты Сев. Америки и СССР. См. интересные соображения по данному вопросу у П.М. Бицилли о бессмертности империй (Совр. Зап., кн XXXII).
Напомним как особенно яркий эпизод враждебные демонстрации, устроенные в Америке стараниями революционно настроенный еврейских выходцев из России против «филосемита» С.Ю. Витте, приехавшего заключать мир с Японией.
Настоящие, надежные и стойкие противники коммунизма в среде еврейской интеллигенции, непримиримость которых основывается действительно на бескорыстных, принципиальных религиозно-нравственных или политических основаниях, встречаются почти исключительно среди ее наиболее высоко стоящих в умственном отношении представителей; как массовое явление они, даже при самых скромных количественных требованиях, могут быть сброшены со счетов.
Истинно великие объединительные движения, столь характерные для нашей современности и стремящиеся к созданию или оформлению группировок мирового размаха, творцов и хозяев будущей истории, протекают вне орбиты Лиги Наций и ее «малых дел». (См. указания кн. К.А. Чхеидзе в № 8 «Евразийской хроники»: «Лига Наций и государства-материки».).
«Вдаль идут державный шагом». А. Блок. Двенадцать.
Ограничиваемся простым констатированием факта, предоставляя в оценке его полную свободу индивидуальным воззрениям читателей.
Эта черта еврейского духа последних столетий — неспособность его достичь самых высоких и уединенных вершин человеческого творчества — выдвинута была около четверти века тому назад, хотя и с других исходных точек зрения, в самой искренней, глубокой и исполненной трагизма критике еврейских метафизических и культурных начал, данной в европейской литературе со времен Шопенгауэра, Вагнера и Х.С. Чемберлена. Мы разумеем главу, посвященную еврейству как культурному и религиозно-умозрительному типу, как особой «психологической конституции», вставленную гениальным, безвременно погибшим О. Вейнингером (австрийским евреем по происхождению) в его знаменитую книгу «Geschlecht und Charakter». Его убийственная характеристика того культурного типа, который в транскрипции на условия современного переживающего острый, но творческий кризис русского Востока достаточно адекватно определи как периферийный еврей, — доныне, в сущности, осталась неопровергнутой, и его еврейско-интеллигентские критики довольств; только повторением на все лады обвинения в псевдонаучности.Вейнингер не чужд был известной тяги в сторону новых оценок и постижений, явленных уже в его время с Востока усталой и духовно пресыщенной Европе; он высоко ценил пророчески-обличительный пафос Толстого и Достоевского. По некоторым замечаниям в его книгах можно полагать, что в наше время он метафизическим созерцанием мировой трагедии современной России из глубин профетического и мистического духа русской религиозной философии восполнил бы недочеты в своих философски и эстетически значительных построениях, естественных для эпигона века скептического рационализма, хотя и значительно приблизившегося к преодолению этого последнего.
В нашем перечне не может не броситься в глаза отсутствие имени Л.Н. Толстого. При всей подчеркнутости толстовского «филосемитизма» его отношение к еврейской проблеме не выходит из пределов традиционных форм безоговорочной аналогии и покровительства евреям свойственных всем формам русско-интеллигентского оппозиционерства во всех его либеральных, радикальных, социалистических и анархических разновидностях. Истинная трагичность и острота еврейского вопроса для Толстого тонула без остатка в мертвой трясине его рассудочного, головного и, в последних планах своих, глубоко мещанского, утилитарного христианства.
См. ст. кн. Н.С. Трубецкого «Об истинном и ложном национализме». («Исход к Востоку», София, 1921.).
Московский «процесс» меньшевиков в феврале-марте 1931 г., в весьма неприглядной форме показавший трусость и душевную опустошенность подсудимых, есть, в сущности, coup de grace, нанесенный одной из старейших и крупнейших социалистических партий.
Не следует, конечно, недооценивать и сил сопротивляемости партии явлениям этого гниения и разложения, вытекающих из внешних условий ее зарождения и прихода к власти, ее многократно испытанной сплоченности общей ответственностью и круговой порукой, связывающей вождей и рядовых членов.
Здесь имеется в виду главным образом дореволюционный период деятельности этого выдающегося критика (первых томов «Силуэтов русских писателей»).
Сенсационный конкордат с фашистским правительством и восстановление некоторого декоративного подобия папского государства (с почтовыми марками, радиостанцией, автомобилями и т. п.) еще Раз показывает цепкое упорство, с которым курия умеет достигать своих политических целей. Но символика этого акта слишком мелка и ложна, чтобы можно было приписывать ему усиление мировой позиции католицизма.