Да будет нам позволено остановиться здесь на двух неправильных представлениях, обыкновенно связываемых у нас, евреев, с проклятой памятью об инквизиции. Во-первых, испанская инквизиция с наиболее человеконенавистническим ожесточением истребляла еретиков не в «средние века», а, употребляя общепринятую терминологию, уже в «новое время», достигши апогея своего огненного безумия уже в XVI и XVII веках, хотя, конечно, в Испании, как и в остальной Европе, существовала и в «средние века»; следовательно, «средневековая» инквизиция и испанская, в том смысле, как их обыкновенно вспоминают, — не совсем одно и то же. Во-вторых, справедливость требует обелить инквизицию от напрасного обвинения в сжигании евреев: на самом деле она, верная своему наименованию «inquisitio hereticae ravitatis», включала в пределы своей компетенции только дела о евреях крещеных, втихомолку придерживавшихся еврейской обрядности. Коренное же еврейство признавалось католической церковью, как и ислам, за самостоятельную вселенскую веру, хотя и пребывающую в заблуждении. Но, конечно, крещение евреев производилось в большинстве случаев насильственно, при непосредственном Участии органов светской власти. См.: Henry Charles Lea. History of the Inquisition in the Middle Age, рус. пер. Лозинского, т. 2; его же History of the Inquisition in Spain, рус. пер. Лозинского.
В этой же самой плоскости должен быть поставлен вопрос об опасности, угрожающей русскому еврейству со стороны украинофильского сепаратизма, инсценировка которого немецкими и польскими режиссерами, при всей жалкости реально добытых результатов, уже обошлась еврейскому народу в десятки, если не сотни тысяч жертв. К сожалению, даже в русских евразийских кругах еще нет подобающе отчетливого сознания того, в какой мере это движение, питаемое из западных или западнических, латинских или униатствующих источников, является аналогом или инобытием того же воинствующего европеизма, которого главный отряд в лице международной коммунистической партии в наши дни произвел успешный наскок на основную твердыню восточного православия, символизируемую стеной московского Кремля.
Изумительное искусство оперировать в спорах и прениях понятиями, до конца и навеки чуждыми говорящему, лишенными в его сознании каких бы то ни было конкретных признаков, остающихся для него, познавательно и эмоционально, положительно ничем, каким-то пущенным в призрачное диалектическое движение мертвым фантомом, — характеризует периферийного еврея с почти исчерпывающей исключительностью, являясь неким логическим коррелятом к не менее примечательному феномену его этической природы — болезненному влечению и вкусу к идоложертвенному самозакланию ради утопического зла.
Мы не закрываем глаз на то обстоятельство, что за последние десятилетия международное еврейство выросло в крупную политическую силу, возглавляемую биржевыми дельцами, ловко использующими фанатический закал периферийного утопизма. Но рост этой силы приводит, параллельно с укреплением инстинктов первобытного расизма и автоидолатрии, к постепенному угасанию религиозно-культурного самосознания в периферии.
Здесь автору приходится лишний раз пожалеть о невозможности в условиях эмигрантской жизни воспользоваться изысканиями о субботничестве и родственных ему сектах, произведенными Астыревым, Боголюбовым, Айвазовым, Тифловым и др., и даже столь распространенным изданием, как монументальная «Еврейская энциклопедия» — этим прекрасно и с большим тщанием составленным, положительно неисчерпаемым запасом сведений о еврейском вероучении, культуре, истории и особенно о прошлом евреев в России. По этой причине здесь оставлены в стороне замечательные проявления тяги в борону ветхозаветных, иудаистических начал в русском сектантстве (субботничестве и под.).
Еще в XVIII столетии один офицер, кап. Возницын, обращенный в иудейство евреем Борухом Лейбовым, был сожжен на костре.
См. статью проф. Н.Н. Алексеева в 8-й книге религиозно-философского журнала «Путь».
Конечно, нетрудно было бы привести свидетельства о многочисленных отдельных случаях искреннего и героического служения белой идее со стороны еврейских воинов и политических деятелей, и мы очень далеки от мысли отнестись пренебрежительно к принесенным) ими жертвам; но здесь имеются в виду только массовые настроения в широких кругах средней интеллигенции.
Всплывающие по временам в европейской печати донесения иностранных корреспондентов (столь тревожно цитируемые русском зарубежной прессой) о росте сепаратистских настроений в более широких массах, сопровождаемые призывами к соответствующим правительствам быть готовыми к своевременному вмешательству для овладения своей долей добычи, следует, по нашему мнению, приписывать естественному смешению в сознании иностранных недоброжелателей России страстно вожделенного с действительно происходящим.
Franz Rosenzweig. Der Stern der Erlosung. Frankfurt a/M, 1921.
Январь, 1926 г., Париж.
Справедливость требует отметить наличие в среде русско-еврейской интеллигенции в Америке весьма немногочисленных групп, почти исключительно собственными силами ведущих борьбу против коммунистической пропаганды в весьма трудных моральных и материальных условиях. С другой стороны, также и чисто русская эмиграция в Америке в большинстве настроена в пользу коммунизма. Отчасти сказываются в этом соблазны механической цивилизации; но должны быть какие-то более глубокие корни в той слепой ненависти к старому режиму, которую нам приходилось наблюдать здесь среди крестьян западных губерний, соединенной с своеобразным национальным патриотизмом, свободным от всяких сепаратистских веяний.
Старая страсть периферии к выискиванию и превознесению евреев, прославившихся на разных поприщах культурной деятельности, в американско-еврейской печати проявляется в уродливых размерах. В американских условиях эта шумная реклама еврейских знаменитостей не только тешит расовое самолюбие и приносит доход журналистам, но и с большой ловкостью утилизируется для сборов денежных средств в пользу разных национально-самопревозносительных и утопических предприятий. Особенно показательна в этом смысле беззастенчивая кампания, ведущаяся вокруг имени Эйнштейна.
Статья Я.А. Бромберга является изложением некоторых положений из более обширного труда, подготовленного автором к печати и носящего название «О еврейском вопросе (опыт евразийского рассмотрения проблемы)».