Автор интересной брошюры об антисемитах «За что они нас не любят?» И. Семеновкер не без доли иронии в одном месте заметил следующее: «Для усиления антисемитской пропаганды националисты «повысили» евреев в чине, считая их не нацией, а иной расой». Однако он не очень хорошо понимает, что подразумевают антисемиты, называя евреев «расой». Разъясним положение. Даже откровенные расисты, под «еврейской расой» понимают нечто совершенно иное, чем раса в антропологическом смысле слова (рассматривать их точку зрения вовсе не значит соглашаться и принимать, но знать ее мы должны, чтобы не пребывать в иллюзиях, удобных для таких «исследователей» как г-н Семеновкер). Так, в своем «Политическом завещании» Гитлер писал: «Наша расовая гордость не агрессивна, пока она не касается еврейской расы. Мы употребляем термин, еврейская раса для удобства, хотя в действительности и с генетической точки зрения такого явления, как еврейская раса, просто нет. Тем не менее есть группа, к которой этот термин может быть применим и существование которой допускают сами евреи. И именно эту группу человеческих существ мы называем еврейской расой. Отметим, что это не религиозное сообщество, хотя еврейская религия используется этой группой как наклейкой. Еврейская раса – прежде всего абстрактная раса ума. Она объединяет как наиболее рьяных атеистов, так и самых убежденных, искренних верующих. Объединяет их и факт многовекового преследования, хотя евреи забывают, что они сами провоцируют эти преследования. Следует отметить, что евреи не обладают теми антропологическими характеристиками, которые определили бы их принадлежность к однородной расе. Однако нельзя отрицать, что у любого еврея в мире наличествуют несколько капель чисто еврейской крови. Если бы это было не так, не имелось бы никакой возможности объяснить присутствие определенных физических черт, присущих всем евреям от варшавского гетто до марокканского базара – безобразный, хищный нос, жестокие грязные ноздри и т.д. Раса ума являет собой нечто более цельное, более прочное, чем обычная раса. Перевезите немца в Соединенные Штаты – и вы превратите его в американца. Но еврей остается евреем, куда бы он ни перемещался, остается существом, которое ни одна окружающая среда не может ассимилировать. Характерная особенность умственного устройства его расы позволяют ему оставаться невосприимчивым к процессам ассимиляции». Лично мне бы очень хотелось, чтобы все евреи не согласились с таким определением их врага, однако многие из них повторяют его почти слово в слово, не осознавая, с кем они хотят духовно породниться.
Впрочем, не только антисемиты относят евреев к особой расе, о евреях как о расе говорил Теодор Герцль, неоднократно этот термин упоминал в своих статьях Владимир Жаботинский и др. Но в те времена под «еврейской расой» подразумевалась определенная группа людей, в принципе, сродная основному населению, хотя и отличающаяся своим образом жизни, традициями, культурой, вероисповеданием, чисто по своей прихоти, как думали евреи, или по своему заблуждению, как думали христиане, и конечно, никто тогда, вплоть до Гитлера, не заикался, что это генетически какой-то особый вид человека или даже отдельный народ. Однако у Гитлера нашлись достойные ученики и единомышленники в лице некоторых особо активных выскочек из еврейской среды, не побрезгавших взять свой корыстный тремп на националистической волне. Миф о еврейском человеке муссируется в работах первых сионистов (в частности Иосифа Хаима Бреннера, см. мою статью «Кривдоискатели»). Его же продолжают и современные иудонацисты. Так, Андре Неер утверждает, что «человечество разделено на виды, называющиеся народами, деление человечества на народы – один из основных принципов еврейского мировоззрения». В таком случае лучше было бы прямо назвать вещи своими именами и сказать, что расизм есть один из основных принципов еврейского мировоззрения. Отсюда также вытекает, что всякий еврей, в силу своего определения, должен придерживаться сего мировоззрения, а тот, кто его отвергает, тот, стало быть, антисемит. Но мне кажется, что это скорее принцип мировоззрения г-на Неера, нежели иудаизма, ибо ни в Танахе, ни в Талмуде мы не сталкиваемся ни с какими биологическими теориями, но под народом понимается чисто политическая или религиозная общность. Характерно, что в России, вплоть до революции «инородцев» определяли по подданству и по вероисповеданию.
Современные же иудонацисты рассматривают и религию не как личное мировоззрение верующего, а как неотъемлемый атрибут расы. Так, в Моисеевом Законе они видят «истины», ограниченные исключительно еврейским миром. Вот, например, интервью Александру Проханову рав Шмулевич говорит: «То, что русские отторгают Ветхий завет, — вещь очень симптоматичная и симпатичная. С моей точки зрения, Ветхий завет принадлежит только евреям. То есть каждый народ должен как бы заниматься своим делом. У вас есть какая-то своя традиция, у нас своя. Естественно, эти традиции могут быть несовместимы. Если мы их совместим, то получим американский вариант религиозности, когда нет различий между католиком, православным, иудеем. Союз догматов, религиозных концепций невозможен. Понятно, с точки зрения поиска истины эти религии несовместимы». А вот другой пример, который приводит Александр Мень в своей статье «Что такое иудеохристианство»: «Однажды я спросил одного еврея, который с недавних пор стал считать себя религиозным, относится ли он к иудаизму как к истинной религии. Спросил я, возможно, несколько грубовато, но не без умысла. Он ответил, что считает иудаизм истиной для евреев. На что я возразил ему, что истина может быть только для всех или ни для кого. Или это истина, или это ложь. Если дважды два для китайца - это четыре, то это истина и для индуса. Следовательно, не может быть специальной еврейской религии, хотя могут быть национальные религиозные обычаи». Впрочем, тот же вопрос можно задать любому «религиозному» в Израиле, и его ответ вряд ли будет существенно отличаться от собеседника отца Александра.
Понятно, что при такой концепции все заповеди и этические императивы распространяются исключительно на евреев. Когда, например, кто-то напоминает заповедь: «Возлюби ближнего своего, как самого себя», иудонацисты не стесняясь, говорят: «Ближний – еврей». Однако если во времена Моисея такая позиция могла быть оправдана тем, что все евреи держались вместе, практически знали друг друга в лицо, и проникни в их лагерь чужой, он сразу же бросился бы в глаза. Но хотелось бы спросить современных евреев, на чем основывается сегодня ваше чувство близости? На единой вере? – Нет, ибо таковой в еврействе давно уже не существует. На культуре? Но много ли евреев имеют хотя бы отдаленное представление о еврейской культуре, не понимает ли каждый из них под «еврейской культурой» свою собственную культуру, основанную, в основном, на внешних влияниях? Может быть, близость связана с кровным родством? – Тоже сомнительно. Но, допустим, что таковое имеется, разве могут, к примеру, два разлученных в детстве брата через двадцать лет разлуки узнать друг друга, если им не скажут: это твой брат? Говорят, что кошка по запаху отличает своих котят от чужих и природный инстинкт заставляет проявлять заботу о первых. Но по какой воне вы отличаете «своего» в том же «марокканце», «бухарце» или «тайманце»? («И обоня воню риз его, и благослови его, и рече: се воня сына моего, яко воня нивы исполнены, юже благослови Господь» Быт. 27:27). Что заставляет еврея прилепляеться к своим соплеменникам, даже в том случае, если они для других отвратительны?
Ну как же не быть антисемитизму, когда антисемит говорит: «еврей не такой, как я, он сделан из другой материи, поэтому у нас нет и не может быть с ними ничего общего». Демократ ему возражает: «Нет, что ты, евреи – такие же люби, как и мы, и вообще все люди братья». Но тут появляется еврей-расист и говорит: «Нет, господин демократ, евреи – это особый вид человека, поэтому у нас не будет ничего общего ни с тобой, ни с антисемитом».
Итак, кто же такой еврей? Я думаю, еще не родился такой человек, который мог бы дать полный ответ на этот вопрос. Александр Бураковский в своей статье «Антисемитизм, асемитизм и евреи» насчитывает пять формулировок определения еврейства, и потом дает еще шестую, правда, несколько идеалистическую и оторванную от реальности: «…Талмуд считает милосердие, стыдливость и взаимопомощь отличительными признаками евреев, и тот, кто лишен этих признаков, не может называться евреем. Вот и шестое определение еврейства». Я же могу дать седьмое определение, и оно, пожалуй, единственное, которое имеет значение в контексте еврейского вопроса: «Еврей есть тот, кто называет себя евреем и для кого вопрос «Кто есть еврей?» имеет жизненно важное значение».
Расцвет национальной идеи (народничество, славянофильство, европейский романтизм) приходится примерно на конец XIX-го века. Это было своего рода реакция на крушение идеалов Просвещения и последовавших за ним революционных процессов. В противовес трезвому реализму, дискредитированному антигуманной сущностью капиталистических и бюрократических отношений, стали создаваться мифы о народной душе, якобы чистой и бескорыстной, о древних корнях национальной культуры, якобы имевшей когда-то свой «золотой век», о якобы не знавших современных пороков патриархальных устоях и их полной гармонии с природой. Однако если мы объективно посмотрим на историю, обратимся к подлинным документам тех золотых национальных веков, мы нигде не найдем ни одного подтверждения об этих будто бы существовавших идиллиях. Наоборот, мы услышим вопль от беззаконий, алчности и жестокости власть предержащих, погрязших в разврате и пошлости, их постоянных междоусобных войн, плач избиваемых младенцев и стариков, вой звериного варварства так называемого «простого народа». Где мы видим в Библии хоть одно свидетельство о культуре? Там даже и слова такого нет. Впрочем, пардон, один раз оно все-таки там употребляется. В книге Бемидбар (Числа 32:14), на иврите написано «…тарбут анашим хатаим» – переводится как «отродье грешников, восставших вместо отцов своих». В современном иврите «тарбут» означает культура, и где-то в высшем смысле Библия права, настоящая культура – это и есть не что иное, как бунт, и уж никак не совокупность красивых манер «правильного» поведения, как думает современный обыватель.
Короче говоря, тогда у народа «болела голова» о чем угодно, только не о культуре и не о самобытности своей национальной идеи. Особенно денационализированы были евреи. Их диаспора полностью устранила необходимость не только своих этнических особенностей, но даже и языка. Это воистину был народ-класс, чьи многочисленные общины сплачивал классовый интерес – обогащаться за счет других. Даже их религия (Талмуд) стала служить классовым целям и трактовалась по-ленински: «Галаха не догма, а руководство к действию». В конце концов, все заповеди свелись к одной – беспрекословному подчинению лидерам общин. Только под влиянием народнических утопий XIX-го века, наиболее просвещенные из евреев впервые стали задумываться о своей национальной культуре.
Как только евреи стали входить в культурную жизнь стран их проживания, еврейский вопрос приобрел еще большую остроту, усугубившись конфликтом культурным. Теодор Герцль писал по этому поводу: «Наш теперешний антисемитизм ни в коем случае не должно смешивать с ненавистью и враждой к еврейской религии, наблюдавшимися в прежние времена. <…> он (антисемитизм) является следствием эмансипации евреев <…> Не будучи по закону эмансипированы в тех странах, где мы жили, мы в наших «гетто» превратились странным образом в какой-то средний класс, явившись вместе с тем для всех остальных сильными конкурентами, внушающими ужас» [2].
Короче говоря, наши «культурные» демагоги, заговорив о «культурной самобытности» подлили только масло в огонь вражды между народами. Конечно, борьба за власть, за место под солнцем, за хлеб насущный никуда с исторической арены не исчезла, но приобрела еще фон некоей фобии, будто цель всех преследований – навязать другому свою «культуру», будто народы спать не будут с сознанием, если по соседству с ними живет кто-нибудь некультурный! Но поговори на улице с кем-нибудь о культуре, тебе могут и врача вызвать. Народ и культура? Разве эти понятия совместимы?
Впрочем, все зависит от того, что подразумевается под этим термином. Демагоги обычно говорят, что «культура» настолько сложное явление, что определить его никак невозможно. Никто из них, правда не понимает, что явления вообще не определяют, так как они для нас есть вещи в себе, их мы можем лишь приблизительно описывать, исследовать, выдвигать гипотезы относительно их природы и свойств, но определяем мы всегда только понятия, которыми изъясняемся. Они (понятия) в отличие от объективных явлений в контексте наших умозаключений должны быть устойчивы, тождественны сами себе и иметь четкие границы. Что это значит: «никто не может определить культуру»? А зачем тогда употребляешь слова, значения которых не понимаешь? Или ты как попугай издаешь какие-то звуки, сам не ведая, что и о чем говоришь?
Тем более что речь здесь идет не о каком-то непознанном и далеком от человека объекте, а о некоей совокупности условностей, может быть даже, предрассудков, порожденных общественным мнением. Разве трудно, например, определить, кого мы считаем полицейским, кого преступником, кого лауреатом Нобелевской премии? Нужно ли глубоко исследовать генезис феномена лауреатства или полицейства? Разве существует какая-то природа этих явлений помимо наших о них представлений, ведь лауреатами и полицейскими становятся именно в соответствии с выработанными людьми дефинициями?
Точно так же мы можем поставить и вопрос: кого мы считаем культурным человеком? Но поскольку общество пока еще не выдает четких удостоверений и сертификатов со степенями культурности, то и критерии для дефиниции этого понятия у каждого могут быть свои. Это-то и дает возможность для всякого рода логических махинаций, основанных на подмене термина. Прежде всего, нужно отметить, что за словом «культура» в русском языке закрепилось множество противоречащих друг другу значений. Спекуляции обычно ведут на двух из них: 1. Культура – уровень интеллектуального развития. 2. Культура – совокупность национально-этнических особенностей. Обычно эти понятия стоят в обратно пропорциональной зависимости: чем больше общество или конкретный индивид обладает культурой в первом смысле слова, тем меньше остается места для культуры во втором смысле. Если в этом контексте посмотреть на споры между космополитами и националистами, то станет очевидным, что одни говорят «про Фому», другие «про Ерему». Первые принимают за абсолют первое значение культуры, вторые – второе, но ни те, ни другие никак не хотят понять, что никакого абсолютного определения понятия «культура» нет и быть не может. Им бы спросить друг друга: по каким критериям ты определяешь культуру? И тут мы сталкиваемся с безграничным плюрализмом мнений. Так, для жреца культуры Майя Эйнштейн показался бы совсем некультурным человеком, ведь он же не знает, как совершать человеческие жертвоприношения! Для уборщиц обычно весь штат учреждения, где они работают, включая директора, состоит сплошь из некультурных людей – ведь никто из них не знает, как хорошо убрать за собой рабочее место. В представлении лакеев некультурными будут все, кто не умеют заискивать перед начальством и приспосабливаться к требованиям большинства. Кому-то главное быть выбритым и в чистой наглаженной сорочке, хотя бы и оставался своим интеллектуальным содержанием свинья свиньей. Что ж, каждый вправе иметь свою шкалу ценностей, но что касается социальной иерархии, то в развитых цивилизованных странах она давно уже выстраивается не по критериям уборщиц, а по академическим степеням и IQ (коэффициента интеллектуальности). Разумеется, что между двумя высокими IQ никакого конфликта никогда не будет, но низкий IQ всегда конфликтует и с высоким и также своего уровня.
Говоря о культурном конфликте, а точнее сказать, антикультурном, нельзя не сказать об антиеврейских настроениях среди ряда нееврейских «писателей-почвенников», художников и музыкантов, а также об ответной ненависти к последним, распространенной в еврейской среде. Наиболее характерная в этом отношении фигура – это личность немецкого композитора Рихарда Вагнера.
Рихард Вагнер, как известно, был «махровый антисемит», вплоть до последнего времени в Израиле действовал запрет на исполнение его музыки. А спроси этих протестующих, в чем вы обвиняете Вагнера? Какие такие преступления против еврейского народа он совершил? Ручаюсь, что никто из них на этот вопрос не даст вразумительного ответа, может быть, некоторые намекнут на его памфлет «Еврейство в музыке». Да, конечно, сей его опус не представляет оду еврейскому гению, но разве он там призывал к погромам, к преследованию евреев, призывал немцев блюсти расовую чистоту и избегать браков и всякого общения с евреями, как то проповедовал Гитлер? Найдите и покажите. Преступно ли его критическое отношение к музыке еврейских композиторов Мейербера и Мендельсона? Прав ли он в своих критических оценках или нет – я не знаю, во всяком случае, здесь каждый имеет право на собственное мнение. В том ли его преступление, что констатировал факт антипатии немцев не столько к самим евреям, как к определенному стилю в искусстве, характерного для еврейского творчества? что он как художник сомневался в возможности зарождения высоких романтических идей в мещанско-меркантильной среде, в которой пребывали в то время почти все еврейские общины Германии, ибо: «Истинный поэт, в какой отрасли искусства он ни творил бы, неизменно находит художественные побуждения и мотивы творчества в безыскусственной жизни своего народа, которую наблюдает и изучает с полной любовью»? Но давайте все же посмотрим, что было так ненавистно Вагнеру в евреях? – именно их яро расистское эгоистическое мировоззрение, то, что ненавистно всякому интеллигенту и демократу: «Еврей, который имеет одного Бога и только для себя…». На самом деле, если абстрагироваться от эмоций, пробуждаемых резким языком вагнеровского памфлета, совершенно очевидно, что Вагнер был за эмансипацию евреев, более того, он был сионистом в смысле того, что желал евреям возрождения их государства со столицей в Иерусалиме, чтобы на этой базе они смогли, наконец, воссоздать свою подлинную самобытную национальную культуру: «Мы… всегда готовы предоставит им основание нового Царства в Иерусалиме. Да, нам остается только весьма сожалеть о том, что г. ф. Ротшильд оказался весьма остроумным и отказался от чести быть королем евреев, предпочел сделаться «евреем королей».
Ницше, кстати, в отличие от Вагнера Мендельсона ценил: «…это был прекрасный инцидент в немецкой музыке» (По ту сторону добра и зла), и к еврейской религии он относился намного лучше, чем к христианской, а еврейского вопроса впрямую почти нигде и не касался, но и это не спасло его от клейма антисемитизма, видимо, потому, что идеал сверхчеловека не вписывался в систему ценностей еврейской морали. О Ницше и о Вагнере можно много спорить, их мораль, безусловно, уходит далеко от средне-мещанских представлений, но что общего между этими выдающимися неординарными мыслителями и фашиствующей толпой, черносотенцами, баркашовцами, или среди них можно найти хоть одного Зигфрида или Заратустру?
Казалось бы, в наше время нет на земле такого государства, где бы была под запретом культура того или иного народа, где бы было запрещено говорить или писать на каком-либо языке или писать музыку в национальном стиле. Однако не умолкают претензии разного рода национальных культурных деятелей о якобы чинимой им дискриминации. Особенно интересны жалобы некоторых евреев на преследование их культуры в Израиле. Не раз таким «преследователем» называли здесь и вашего слугу, за то, что смел, как-то не так судить о Талмуде (не смей, мол, гой, прикасаться к нашим корням), причем, от людей, ни разу Талмуд не открывавших и не читавших, и ничего не сотворивших в израильской культуре. Стоит ли повторять банальный трюизм: «Нет войны культур, есть война культуры и бескультурья».
Что-то не шибко стремятся поборники всего национального открывать в Израиле консерватории, заботиться об образовании молодежи, поощрять творчество, устраивать конкурсы. Но гордыня переполняет все края: «Мы самые лучшие», хотя и ничего не умеем, зато национальный образ жизни блюдем. А кто знает, хотел бы я спросить, эталон национального образа жизни? Тот стиль поведения, который выбрал себе еврей или который сам собой сложился на данный момент времени, он и есть еврейский. Или вы думаете, что в черные шляпы и сюртуки одевались при царе Давиде? Конечно, нет, просто ашкеназские евреи в прошлом веке ассимилировались в немецкий стиль, на нем застряли и по сей день. Они даже нередко себя называли «немцами Моисеева Закона», и в том была своя доля истины, ибо этнически давно уже прекратили существовать как евреи, а сейчас эти варвары, одичав на Земле Обетованной, говорят своим европейским собратьям: «Еврейского в вас слишком мало».
--------------------------------------
[1] В. В. Шульгин. Что нам в них не нравится
[2] Теодор Герцль. Еврейское государство.
Какую роль играет религия в современном мире? Если не рассматривать религию как духовный поиск, интимные отношения личности с высшими мирами и абстрагироваться от псевдомистической поповской демагогии, то мы должны признать, что религия есть та же политическая классовая идеология, та же пропаганда, но, в отличие от простой пропаганды, пропаганда религиозная не ограничивает себя ни логикой, ни здравым смыслом, ни аргументацией фактами, но целиком основана на иррациональных, ничем не доказуемых догмах и вытекающем из них слепом фанатизме. Однако не так просто найти в мире достаточное число фанатиков, чтобы сделать религию определяющим фактором современных политических процессов. Уже в XIX веке многим прогрессивным мыслителям казалось, что религиозные войны навсегда остались в далеком средневековом прошлом, тем более странно читать рассуждения современных политологов о росте религиозного фактора в международных конфликтах рубежа XX–XXI вв. при том, что в наше время практически нет ни одного государства, где не соблюдалась бы свобода вероисповедания для всех граждан, да и ни одна религия, в принципе, такую свободу не отрицает. На самом же деле сия пресловутая «религиозность» есть фантом, миф, созданный нечистоплотными политиканами, искусственно надуманный и навязанный народу имидж, ибо в действительности за маской религии скрывается всеобщее неверие, лицемерие и духовная коррупция. Встречали ли вы когда-нибудь человека, который бы в наше время противоречивой пропаганды и сомнительных слухов держался бы принципа: «Я бесконечно верю тому, что написано в этой газете и клянусь никогда не пытаться сравнивать публикуемую информацию с тем, что пишут другие газеты»? Почему же вы верите, что скептик во всем и вся вдруг будет самоотреченно доверять текстам Торы, Корана, Нового Завета, всему, что ему говорят раввины и попы?
Религия как идеология всегда была и будет объектом внимания господствующих классов, как инструмент подавления всякого возможного протеста, какого-либо посягательства на их абсолютную власть. Власть же под маской любой религии или какой иной идеологической доктрины является их главной целью и абсолютным кумиром. Они говорят: «Бог», подразумевают «наша власть». Так талмудисты уже и прямо высказали, что власть и авторитет раввинов важнее всякой веры, Бога в сердце, совести, чести и даже самой Торы. Так, в трактате Ерубин, 21 б Вавилонского Талмуда по этому поводу сказано: «Мой сын, бойся слов книжников больше, чем слов Торы. Ибо в словах Торы есть только «делай» и «не делай», а тот, кто преступает слова книжников, подлежит умерщвлению». И далее, на том же листе (фолио) рав Папа говорит: «Смеющийся над словами мудрецов осужден на кипящие испражнения» (перевод с иврита мой С. Б., эти изречения, часто цитируемые во многих антисемитских брошюрах, обычно оспариваются религиозными евреями, поэтому мне пришлось самому проверить текст Талмуда).
Конечно, не все попы настолько глупы, чтобы столь наивно и неприкрыто декларировать свои собственные корыстные интересы, как то высказали раввины в вышеприведенной цитате, но все, в принципе, думают то же самое. Та же цель была и у Христианской Церкви, хотя и прикрываемая демагогией о «высшей истине», о «милосердии, о «любви к ближнему», но все эти благие призывы служили только одной цели – сдерживать непокорных, кинуть стаду некую духовную жвачку, чтобы те ее тупо жевали каждый по своему ритуалу и покорно давали себя стричь. Если уж власть имущие смогли поставить на службу своим чисто политическим интересам Нагорную проповедь, превратив ее в полную противоположность самой себе, то их целям подойдет и любая иная религия, какую ни возьми, лишь бы в ней было нечто заманчивое для народа, что можно было бы извращать. Например, народ хочет свободы – прекрасно, говорит извратитель, но во имя этого нужно пойти в рабство; добрым людям свойственно сострадание – хорошо, но во имя бедных и обездоленных еще увеличим доходы богатых и т.п.
С другой стороны любая религиозная идея зарождалась как оппозиция существующему истеблишменту, как протест. Истинный религиозный путь – это поиск нового, более совершенного мира, построенного на новых принципах, поэтому большинство ныне известных вероучений отрицают мирской меркантилизм, эгоизм, проповедуют самопожертвование, отречение от плотских пристрастий, от стяжательства, гордыни и т. п. Там, где есть «МОЁ» – там нет религии, где есть власть – нет веры, потому и создается религия, чтобы противопоставить Божественное и духовное всему плотскому, инстинктивному, природному.
Всякая же поповская (государственная) религия базируется исключительно на земных интересах. Поэтому, чтобы наши власть предержащие ни проповедовали – все в их устах будет ложью и ересью. Правдой их слова станут лишь тогда, когда на них лично исполнится заповедь: «Блаженны изгнанные за правду» (Мф. 5:10).
Серен Кьеркегор в одном своем эссе писал: «Разве не высмеивает сам себя проповедник в том случае, если путь, коим он идет, – легок, а в проповедях своих он между тем говорит (вполне вероятно, что с чувством, убежденностью или даже растроганностью, не без слезы – отчего бы и нет?) о том, что путь узок? Да узок, вот только не тот, которым идет он сам» (Христос есть путь). Узкий путь Христа – это путь борьбы с существующим злом, олицетворяемым власть предержащими, суть этого пути – противостояние не кому-нибудь, а правящему ныне истеблишменту. Христос – это квинтэссенция пути всех религиозных подвижников, будь то Будда, Мухаммад или хасидский цадик. Однако ни где в Учении Христа вы не найдете изречений подобных вышеприведенной цитаты их Талмуда. Иисус не только не учил бояться чьих бы то ни было человеческих слов, умерщвлять за их ослушание, но и не придавал какого-либо особого значения священническому сану. Из всего Его учения следует, что Бог не с попами, Бог не с политическим истеблишментом.
Отсюда не побоюсь заключить, что на 90% религиозный конфликт представляет опять таки маску конфликта чисто политического, классового. Здесь мы видим ту же классовую борьбу, только не в открытом и прямом противостоянии, а в наиболее гнусной и лживой форме, где чисто политические и классовые интересы выдают за религию. Это очень удобная позиция, она сразу же лишает смысла любые доводы оппонентов. Если еще в политических вопросах можно как-то спорить, то при теократии вообще не о чем и не с кем говорить. Теократ всегда скажет: «Что вы, что вы, это вовсе не моя позиция, так Бог хочет!» Тут и ссылаются на невыразимость, непознаваемость высшей религиозной премудрости, мол, я бы тебе объяснил, но вряд ли ты достаточно умен, чтобы понять. Попробуй теперь докажи, что Бог хочет иначе, а была ли когда-нибудь у попов «воля Бога» не в пользу власть имущих, а наоборот, в пользу трудящихся? – Никогда, просто удивительно, как «воля Бога» всегда совпадает с интересами попов! Какие только низменные и корыстные преступления не оправдывались Его волей. Евреев преследуют не за то, что они в чем-то прямые враги народа, а за то, что-де Христа распяли, но и евреи тоже хороши, например, кое-кто выдвигает такой аргумент: «Нам нужны территории Иудеи, Самарии, Газы, не потому, что они нам жизненно необходимы, мы бы даже, может быть, от них и отказались, но захватить их нам Бог повелел». Рав Элиэзер Меламед в своей заметке «Невозможность отступления» прямо так и пишет: «Заповедь заселения Израиля обязывает нас захватить и заселить землю Израиля. В 4-й книге Торы (33,52) сказано: «И осядете на ней, так как вам Я дал землю эту в наследие». А в 5-й книге (11,31) сказано: «Так как вы пересекаете Иордан с тем, чтобы унаследовать землю, которую ваш Повелитель дает вам. И унаследуете ее, и осядете на ней». Великий Нахманид писал, что заповедь эта актуальна во все времена. Так же постановил «Шульхан Арух» – основной свод еврейских законов. Все великие комментаторы согласны с этим. Заповедь заселения отодвигает фактор опасности для жизни отдельных евреев, т.к. приказано захватить землю, а война без потерь не бывает. Естественно, если приказано Израиль захватать, то не может быть и речи о территориальных уступках отдельных частей Израиля». А его единомышленник Гидеон Бродский на той же листовке заявляет: «Наши летчики способны уничтожить сотни самолетов США и НАТО. Но для этого нужно перестать быть жалким израильским песиком, превратившись в верующего еврея, который зажигает золотой светильник Храма, даже когда у него масла всего на один день горения» (Агитационный листок «ШАЛОМ ЕАДУТ» 5761/2001 №49).
В своем стремлении затуманить противоречия чисто человеческих интересов религиозной мистикой поповские лжеисследователи доходят до полного маразма. Такова, на мой взгляд, статья Дмитрия Таланцева «Христианство и юдофобия», где автор пишет: «Юдофобия – это ненависть язычников, поклоняющихся ложным, придуманным ими богам по отношению к группе людей, сохранивших правильную информацию о Боге-Творце, это не что иное, как богофобия». Вся история человечества объясняется как цепь провоцирования Богом различных народов против евреев для воспитания последних и в свою очередь жестоких наказаний «воспитателей» за вынужденное исполнение своих роковых функций. Впрочем, бред не бред, но бред весьма оригинальный. Чего стоит такая «мысля», например, речь идет о Шульгине: «Но ведь именно он вместе с Гучковым поехали от Государственной Думы уговаривать Николая II-го отречься от престола. И, если социал-демократу Гучкову царь не слишком доверял, то мнение монархиста Шульгина имело для него, несомненно, большое значение - поэтому В.В. Шульгин также входит в число тех, кто несет ответственность за случившуюся в феврале-марте 1917-го года государственную катастрофу. И после этого он в своих книгах и статьях усиленно доказывал, что в гибели государства были виноваты евреи». Вот, оказывается, кому мы обязаны семьюдесятью годами коммунистической власти, одному человеку, монархисту, имя которого все эти семьдесят лет почти никто и не знал. Понятно, что евреи тут не при чем, и Ленина со Сталиным нечего ругать. Шульгин один во всем виноват, да еще, «подлец», поступил как тот повар, что сам «сливочки слизал и на котика сказал». Невинный котик здесь, как вы понимаете, это евреи, входившие в руководство РКП(б) и составлявшие там 80%.
Но вернемся к тезису о монотеизме как о причине ненависти язычников (богофобия). Он муссируется во многих теоретических работах по еврейскому вопросу, но нигде невозможно проследить логическую последовательность в его доказательствах. Итак, сначала утверждается, что евреи возбуждают антисемитизм своим монотеизмом, столь принципиально отличного от всех гойских верований (включая и ислам), чего последние никак не могут стерпеть. Далее идет длинное перечисление фактов христианских антиеврейских бесчинств: погромов, диффамации, кровавых наветов и т. п., как бы забывая, что необходимо было установить прямую связь последних с еврейским монотеизмом. Причем некоторые в своих таких «доказательствах» доходят до того, что приводят факты, доказывающие, что от антисемитизма евреев во многих странах (Испания, Португалия) не спас даже их переход в христианскую веру. Потом, вряд ли массы языческих народов были досконально знакомы с еврейскими писаниями и их «высокими» философскими принципами (вряд ли у греческих и римских стоиков они были ниже). Правда, у отдельных просвещенных мыслителей древности, так или иначе познакомившихся с еврейским учением, при всем их положительном приятии монотеизма, вызывало отвращение варварское изуверство ветхозаветных писателей, но народ судил о евреях не по книгам, а по их делам. Вот высказывания некоторых «антисемитов» древности: «…они презирают все то, что для нас свято и делают то, что вызывает у нас отвращение» (Тацит); «...они похотливы, хищны, жадны, прожорливы, вероломны; они одержимы дьяволом, они развратны, нечисты и знают лишь одно: удовлетворить свои страсти, пьянствовать и бесчинствовать. Они свирепее зверей. Они убивают своих детей, принося их в жертву дьяволу» (Иоанн Златоуст). А Вольтер писал: «Что касается иудеев, то их ненавидели не за то, что они верили в единого Бога, но за то, что они самым смехотворным образом ненавидели другие народы: то были варвары, безжалостно истреблявшие своих побежденных врагов, потому что этот подлый народ, суеверный, невежественный, не имевший искусств и торговли, презирал более цивилизованные народы» [1]. Справедливо это сказано или нет, я не знаю, с теми господами, о ком идет речь в вышеупомянутых высказываниях, не имел честь знаться, но где здесь, хотел бы я знать, обвинения в монотеизме?
Более того, догматические разногласия между иудаизмом и христианством отнюдь не всегда порождали конфликт. В качестве примера тому можно привести секты караимов и субботников в России, которые всегда пользовались сочувствием большинства русского населения именно потому, что являлись религиозными меньшинствами, и поэтому никакого антисемитизма на себе не испытывали. Но народ трудно обмануть, он может простить и инаковерие, и обособленность, и даже ересь, но в отношении ортодоксальных евреев каждый своей кожей ощущает врагов, постоянно сталкиваясь с бездушным меркантилизмом, непомерно амбиционным эгоизмом: их вера не просто другая вера, но вульгарнейшее идолопоклонство, ибо их истинный бог – Златой Телец. Об этом писал еще Карл Маркс: «Какова мирская основа еврейства? Практическая потребность, своекорыстие. Каков мирской культ еврея? Торгашество. Кто его мирской бог? Деньги» (К еврейскому вопросу).
Есть определенного рода религиозные конфликты и внутри самого еврейства – между сефардами и ашкеназами или хасидами и литваками, но ни одна из спорящих сторон обычно не обвиняет в антисемитизме другую (хотя бывает и такое, но это явный перегиб). Дальше пойдут разногласия между школами отдельных раввинов, между семейными кланами, и так мы дойдем до отдельных индивидов, ибо, как ни старались попы вогнать всех своих приверженцев в прокрустово ложе единомыслия, в лучшем случае они добиваются единолгания, а если оставить все это лицемерие, то нужно признать, что, сколько есть на свете людей, столько и будет различных религий, в чем-то обязательно друг с другом несогласных.
Да, антисемитизм, как мы сказали, есть конфликт, но не всякий конфликт – антисемитизм, даже не всякая дискриминация – антисемитизм, ибо и последняя имеет место внутри еврейского мира.
Существует широко распространенный миф, что евреев объединяет религия, но увы, действительность показывает, что подавляющее большинство ортодоксов объединены отнюдь не общей верой, не национальными интересами и даже не заботой о единоплеменниках. А только лишь заботой о собственном благополучии и спокойствии. Нередко подверженные гонениям от антисемитов евреи находили гораздо больше поддержки и понимания у христиан, нежели у единоверцев. Об этом свидетельствуют и сами евреи. Так, Макс Нордау, выступая на II конгрессе сионистов в Базеле (1898 г.) сказал по этому поводу следующее:
«И в деле Дрейфуса никому из евреев первоначально не приходило в голову принимать сторону человека, обвиненного в самом тяжком злодеянии, вследствие того именно, что этот человек – еврей. Еврейство стало прислушиваться к этому делу лишь тогда, когда было замечено, что оно имеет характер совершенно отличный от всех других, к сожалению, не очень редких, уголовных дел о государственной измене. Печать, впервые опубликовавшая подробности этого дела, была антисемитская. Еще задолго до судебного приговора она делала из этого случая самые широкие выводы. Она говорила: "Поделом Франции, что она предана еврейским офицером. Известно ведь, что еврей – предатель по самой природе своей. Не нужно было, следовательно, допускать его к офицерским должностям, где его предательские инстинкты могут проявиться наиболее вредным образом. Антисемиты, следовательно, с самого начала выказали твердое намерение превратить этот случай в орудие для нападения на все еврейство и прежде всего добиться при его помощи удаления французских евреев от офицерских должностей. Собственно говоря, такой оборот дела, по долгу мужества, должен был поднят на ноги всех угрожаемых. Так как нападение совершено на совокупное еврейство, то ему в совокупности и следовало бы обороняться. Так как у французских евреев собирались отнять счастливо завоеванное ими почетное право, то они все, как один человек, должны были бы подняться в защиту этого права. На деле же ничего подобного не случилось. С изумлением, еще более, нежели с болью, стыдом и негодованием, я должен сказать, что совокупное еврейство позволило говорить себе: «Все евреи от природы предатели!» – и не нашло слова для возражения. Французское еврейство позволило говорить себе: «Это происходит от того, что евреев допускают к офицерским должностям!» – и оставалось немым. Еврейство видело, что процесс затеян не против одного Дрейфуса, а против всей еврейской нации, – и оно не раскрывало рта, чтобы по крайней мере требовать для себя права защиты, предоставляемого всякому обвиняемому. Более того: когда уже было вполне доказано, что в деле Дрейфуса были нарушены самые элементарные правила правосудия, что обвиняемый был осужден, не зная, за что, – и тогда еврейство не подняло своего голоса, чтобы вступиться за попранное право и требовать справедливости. Этот долг чести был выполнен христианами. Христианам принадлежит заслуга выступления за попранное право; на нас же, евреях, тяготеет позор, что мы стояли и безучастно смотрели, как другие рисковали собою в борьбе за одно из священнейших, можно сказать, самое священное из человеческих благ – справедливость. Некоторые отдельные евреи, правда, исполняли свой долг; я, к счастью, могу констатировать это ради облегчения нашей совести. Добрый и сильный Бернар Лазар, наш храбрый соратник Жак Багар и Жюзеф Рейнак, мужественно выступившие в первых рядах, несколько спасают честь еврейства. Но сколько их, этих бравых бойцов? Одна горсточка! Ничтожная горсточка среди всего еврейства, даже среди одного французского еврейства! Мы должны краснеть от стыда, сравнивая этих считанных храбрецов с длинным рядом христианских героев, жертвовавших состоянием, свободой, гражданской честью и жизнью в борьбе за право, которое лишь в крайне возвышенном, крайне идеальном смысле было их правом. Эмиль Золя, Пикар, Шерер-Кестнер, Трарье, Жорж Клемансо, Ив Гюйо, Жорес, Лабори, Бьернсон, Гонибер – это лишь некоторый из имен, стяжавших себе бессмертную славу в этом трагическом процессе. Это имена христианские, арийские; еврейские же имена, которых я не хочу произносить, хотя они мне жгут язык, подобно кислоте и желчи, мы находим в страшно большом количестве среди тех журнальных бандитов, которые нападали на Золя и его соратников; еврей же был и тот, который произнес гнусные слова: «Пусть Дрейфус виновен или невинен, мы о нем ничего знать не желаем, пересмотра дела мы не допустим».
Теперь нам следует рассмотреть взаимоотношения конкретно между евреями и христианами.
Евреи и хриситианство
Из всех религиозных конфликтов, имевших место в еврейской истории, наиболее серьезным является, конечно, конфликт с христианством. У нас сейчас нет задачи выяснять, кто прав, кто виноват в этом конфликте, нам нужно рассмотреть только вопрос, какую роль эти религиозные разногласия играют в еврейском вопросе, насколько они являются побудительной причиной антисемитизма.
Мы склонны считать, что не религиозные отличия служили причиной взаимной ненависти евреев и окружающего их христианского населения, а наоборот, расовая (в нашем понимании, классовая) вражда порождала и углубляла догматические и культовые расхождения между двумя вероисповеданиями. И та и другая сторона нередко действовала по принципу: «Раз вы так, то мы будем поступать напротив». Первоначально это была одна религия, первых иудеохристиан можно было бы даже определить как ортодоксальных фарисеев, последователей школы Рабби Йешуа. Но затем конфликт стал углубляться, и синедрион в Явне около 80 года н. э. отлучил «ноцрим» от синагоги. Те, в свою очередь тоже были вскоре отлучены и от «христианской церкви» примкнувшими к секте неофитами-язычниками, которые стали искоренять из культа все еврейское (Песах заменили на Пасху, субботу – на воскресенье и т. п.). Также и иудаизм, как полагают многие историки, с появлением христианства претерпел значительные метаморфозы. Эта религия стала более замкнутой, враждебной, евреи перестали обращать в свою веру прозелитов, раввины запретили записывать Устную Тору, ужесточились галахические постановления, даже древние традиции, связанные с праздниками Песах и Шавуот, претерпели некоторые изменения. Какая тому была цель, религиозная? Нет, политическая – посеять вражду между «своими» и «чужими», воспрепятствовать всякому контакту и взаимопониманию между ними, чтобы еще больше закабалить народ по принципу: «Divid et impera» (Разделяй и властвуй).
Ортодоксальные евреи, склонные считать, что религиозная мысль не должна развиваться и меняться, нередко обвиняют христианскую догматику в якобы незаконном отступничестве от Торы, путем принятия Нового Завета. Но далеко не все понимают, что фактически, для талмудического иудаизма Тора так же стала во многом Ветхим Заветом, хотя и почитаемым, но с предпочтением более поздних рабанистских толкований (напомним цитируемый выше отрывок из трактата Ерубин, 21 б Вавилонского Талмуда).
Часто приходится слышать упреки евреев к Христианской Церкви, что та-де провоцировала антисемитизм, воспитывала в прихожанах неприязнь к евреям. Может быть, отчасти это и так, но не следует слишком уж переоценивать влияние пропаганды на народное сознание. Так, чего только не делала советская пропаганда, чтобы вызвать у народа неприязнь к западной культуре. В ход шли и ложь, и клевета, и даже прямое насилие и репрессии, однако люди не переставали интересоваться битниками, слушать джаз, смотреть вестерны, носить джинсы, а преследования только повышали рейтинг опальных. А вы думаете, что Церковь или националистические правительства могут инспирировать и воспитать в народе антисемитизм? Но Церковь также всегда учила народ воздержанию, аскетизму, благочестию, почему же мы никогда не слышали о погромах в кабаках и борделях (не еврейских)? Как свидетельствует еврейский историк Соломон Лурье в своей книге «Антисемитизм в древнем мире»: «…в действительности церковь только послушно плелась в хвосте народного антисемитизма». Увы, антисемитизм не надо воспитывать, это и так народное явление.
Во всяком случае, у иудонациств, везде и всюду пропагандирующим неприязнь к гоям, нет никакого морального права искать сучки в христианстве или в какой-либо иной религии. Это ведь именно они везде и всюду насаждают ересь, что-де есть люди (евреи) и не люди (гои), что нередко мы находим и в их «священных писаниях», например:
«Могил акумов не оскверняют, когда нагибаются над ними, потому что говорится: "Но вы – овцы Мои, овцы паствы Моей, вы – человеки"; вас называют человеками, акумы же таковыми не называются» (Йевамот 61а).
«Почему ты считаешь нужным причислять собак к "вам" (т.е. к тем, для которых вы можете варить), а акумов исключаешь? Я причисляю собак потому, что ты обязан их кормить, и я исключаю акумов потому, что кормить их ты не обязан» (Талмуд Беца 21б).
Впрочем, многие из них, христианский антисемитизм признают вполне легитимным и естественным. Так, например, один националист, высказался на форуме по поводу критики иудаизма своего еврейского оппонента: «Если этот антисемит не еврей, – тогда простое объяснение – нормальный русский человек, а если еврей – сложнее – тут к психиатру надо обращаться». Иными словами, напиши ему чиновник в «пятой графе» «русский», и он тоже, как и все «нормальные люди», был бы антисемитом, не виноват же он, в самом деле, что те же чиновники загнали его по другую сторону баррикад.
Особая ненависть этих националистов всегда была направлена на христианскую культуру, а стало быть, на наивысшие духовные ценности европейской цивилизации. Они не могли простить европейцам именно их интернационализма, отрицающего даже собственную «народность». Как посмели эти гои выйти из узких рамок своей этники, как посмели подняться выше народного примитивизма, ведь это же никак не вяжется с удобным и привычным им стереотипом гоя как некоего неполноценного существа. Поэтому, кто стремился остаться вне христианства, на самом деле оставался вне культуры, хотя образованные евреи Европы это всегда понимали. Так, например, Герман Гейне называл крещение входным билетом в европейскую культуру. Советские евреи также в массе своей проявили христианской культуре больше симпатии, нежели своей традиционной ортодоксии. Интересное исследование приводит А. Львов в своей статье «В поисках русского еврея»: «…лишь 3 человека из 40 назвали себя иудаистами, а 10 - христианами, в том числе двое - православными, остальные – "христианами вообще", без конфессиональной самоидентификации». Однако мы должны констатировать факт, что даже симпатии многих евреев к христианству не решили еврейского вопроса, ибо вопрос этот не религиозный, а политический.
Православный священник и еврей Александр Мень писал: «Часто вопросы религиозные смешивают с национальными. Недавно в израильской газете "Менора" некий Барсела с пеной у рта писал, что евреи-христиане пытаются отравить национальное сознание израильтян, пытаются внести ересь Христову в их головы. Для него еврей, который принял чужую веру, становится отступником от своего народа. Конечно, для меня такого рода погромные речи являются нашей национальной формой черносотенства, потому что тут нет ни разумных доводов, ни логики – одни аффекты» (Что такое иудеохристианство). Я бы сказал, что религиозные вопросы смешивают не с национальными, а скорее с политическими вопросами. Но если в политике сейчас заткнуть рот кому-либо не так просто, то в так называемой «религии» это делается под видом борьбы с миссионерством, тем самым обеспечивая защищенность религиозно-политического истеблишмента от какой-либо критики. И надо сказать, что далеко не все христиане мыслят так, как Александр Мень. Видимо, в поповской корпорации заключена некая негласная конвенция, дабы не подрывать авторитет друг друга и духовную власть над поделенными между ними простачками. Весьма показателен в этом отношении сборник статей, выпущенный Московским Библейско-богословским институтом св. Апостола Андрея в 1998 году, составленный некоей Хелен П. Фрай, озаглавленный как «Христианско-иудейский диалог (хрестоматия)», но исходя из содержания сей книги, ей лучше бы подошло название: «Классическая пародия на диалог, или игра в одни ворота». Его можно найти также на сайте: http://school.ort.spb.ru/library/torah/shoa/dialog-00.htm. Все авторы статей (и евреи, и христиане) занимают явно проеврейскую позицию и практически не спорят друг с другом, но все единодушно обличают неких миссионеров и слишком ревностных христиан в якобы нелояльности по отношению к евреям, выраженной в признании за ними всех прав человека (а еврей, надо думать, не человек), в том числе «свободу менять свою религию или убеждения» особенно злоупотребляя при этом статьей 19 «Всеобщей декларации прав человека». ОК, нашли и среди христиан таких «либералов», что во имя своего пресловутого плюрализма, готовы отречься даже от собственных убеждений, но где же принцип дискуссии «audiatur et altera pars» (да будет выслушана и другая сторона)?
Мне, однако, кажется, что в наше время серьезно относиться к подобным «диалогам» просто смешно. Лично мое отношение к ним примерно такое же, как к дискуссии детей в детском саду, вправе ли одна группа детей обращать другую в веру в Деда Мороза, или же те могут продолжать «верить» в своего Санту Клауса? Современной науке и всем тем, кто с ней хотя бы частично знаком, хорошо понятны исторические условия возникновения иудейской и христианской религий и интересам каких классов они служили. Но сейчас власть этих классов основательно и бесповоротно подорвана, и если религия где что и определяет, то исключительно в тех странах, которые сами мало чего на международной арене стоят и вряд ли что могут определить. В экономически развитых странах бал правит интеллектуальный класс, к религии хотя и терпимый, но достаточно равнодушный. Но поскольку нам приходится жить не только в «передовых» странах, но и в «переферийных», таких как страны бывшего СССР и Израиль, нельзя не сказать о наблюдаемой в наши дни определенной тенденции религиозной реакции, именуемой как «возврат к корням», принимающий порой изуверские и уродливые формы.
Так, в России возврат к христианству сочетается с возрождением антисемитизма и ксенофобии, в то время как возвращение к религии (к корням), должно было бы осуществляться в добавление к уже существующему секулярному образованию, а не заменять его. Поборники «духовных корней» говорят: «Восстановление России невозможно без восстановления христианства». Но они не понимают, что погибшее невозможно восстановить иначе как в виде муляжа, чучела, фарса. Именно в таком виде сейчас, увы, и восстанавливается в России так называемая «духовность», что в тысячу раз хуже, реакционнее, невежественнее самого кондового большевизма. Христианство нужно было возродить, но на совершенно новом качественном витке, связав его со всем комплексом интеллектуально-культурного просвещения народа. В этом плане как раз начинали работать покойный Александр Мень, академик Лихачев и другие просветители. Но попы стремятся задушить все это на корню, превратив народ в тупое обрядоверческое стадо, не только не знакомое с альтернативными духовными течениями, но и не имеющие никакого представления о той религии, к которой якобы себя причисляют. Ни Мень, ни Лихачев не рассматривали возвращение к христианству как возвращение к мракобесию. Русский философ Георгий Петрович Федотов, искренне желавший возвращения большевистской России в лоно Церкви, будучи уже в эмиграции, с отвращение предвидел и такой вариант «возвращения»: «Какой кошмар! Рука, убивающая сегодня кулаков и буржуев, завтра будет убивать евреев и инородцев. А черная человеческая душа останется такой же, как была, – нет, станет еще чернее…» [2]. Но Федотов это писал где-то в первые годы советской власти, когда начинались сталинские репрессии, но думаю, что и он не смог бы поверить, что его предсказание начнет осуществляться спустя 60-70 лет, и вот, после худо ли бедно достигнутого социализмом научно-секулярного просвещения наступает возврат во мрак средневековья. Однако ошибаются те, кто думают, что подлой изменой духовным ценностям социализма они придут в теплое уютное патриархальное средневековье, вместо последнего они получат гнусную пародию на веру, на душевную простоту, религиозный подвижнический идеализм. Да, это будет средневековье, но уже без своих страстотерпцев, поборников свободы и счастья народа. Это будет полная диктатура попов над толпой идиотов.