— Хороший вкус, — выплюнула ему в лицо я, рассмеявшись.
— Вы считаете, я некрасив?
В интригах я была хороша, а проучить зазнавшегося ловеласа, было для меня интересным развлечением среди скучного дня.
Я внимательно посмотрела на него.
— У вас глаза немного косят и нос…кривой. Во-от здесь.
Я дотронулась до своего носа, проведя от переносицы к кончику.
Нортон замешкался, словно от удара, а потом рассмеялся.
— Я рад, что ваша матушка оставила нас вдвоем. Должен признаться, с вами оказалось намного веселее, чем я ожидал.
Он улыбнулся, и я не знаю почему, но улыбнулась ему в ответ, это было началом конца.
Каждой нашей встречи я ждала, как глотка свежего воздуха. В основном мы ругались, говоря друг другу гадости, но еще смеялись.
Каждую ночь, засыпая, я вспоминала его смех, его голос и его руки, которые он держал мой подборок.
— Штрихи слишком резкие, — вздохнул он, когда я сидела за мольбертом.
Я старалась не обращать внимания на его слова. Продолжила рисовать, когда почувствовала теплую руку прямо на своей, и горячее дыхание в области шеи.
— Нужно нежнее, Аннет, — сказала он мне в самое ухо.
Его рука вела мою, и я почувствовала, как все мое тело сводит желание. Наши лица были слишком близко, я должна была смотреть на холст, а смотрела ему в глаза.
Слишком опасно, но притягательно, в одно мгновение, стоило нашим взглядам столкнуться, его губы накрыли мои.
Неправильно! Это так неправильно! Но вместе с этим слишком желанно, чтобы остановиться.
Звук из коридора заставил нас остановиться и через пару секунд Нортон уже стоял сзади меня, совершенно спокойный, а я потеряла покой.
— Занятия окончены, — сказал он и отвернулся к окну.
Я встала, быстро подошла к двери и громко ею хлопнула за собой, почти так же громко, как стучало мое разбитое сердце.
Больше мы не смеялись, только рисовали. Иногда мне казалось, что Нортон смотрит на меня, но я боялась повернуться, потому что знала, он смотрит лишь на холст.
На званых вечерах я слушала о его похождениях. Знатные леди перешептывались и хихикали, а мне хотелось воткнуть нож в грудь, чтобы перестать чувствовать боль.
Он не подходил ко мне близко, и я делала вид, будто ничего не помню, словно не лежу бессонными ночами и не думаю о нем.
Когда до свадьбы осталось две недели, мой жених лично приехал в наши края. По иронии судьбы я занималась искусством, в гробовом молчании.
— Милая невеста, — поприветствовал меня низенький, хорошо одетый мужчина с седыми усами и длинными седыми волосами. — Оставьте нас!
Приказал он Нортону, и мой учитель вышел, как-то слишком быстро, даже не сказав «до свидания».
Разговор на самом деле с женихом был коротким. Он рассыпался в комплиментах, а я улыбалась. Он расцеловал мои руки и ушел к отцу, а я осталась сидеть с холстом, на которых рисовала диких лошадей. Свободных лошадей.
На следующем уроке Нортон был недоволен всем, от линий, до используемого цвета.
— Ужасно, — сказал он, разглядывая мой рисунок, не дождавшись моего ответа, он продолжил, — но это неудивительно, ведь у вас совершенно нет вкуса.
Злость, обида и неразделенные чувства смешались воедино.
— Как вы смеете говорить о вкусе, когда сами коротаете вечера в компании дам легкого поведения.
— Красивых дам, — отметил он. — А вы отдаетесь старику за деньги.
— Замолчите, — прервала его я.
— Неприятно слушать правду?
— Мне неприятно вас видеть! Как я счастлива, что скоро избавлюсь от вашего общества.
В комнате повисла тишина.
— Я могу уйти прямо сейчас, — я оторвалась от холста и повернулась лицом к нему, посмотрев в глаза. В них было столько боли, что она захлестнула и меня. — Я давно хочу уйти.
— Так почему не уйдете? — тихо спросила я.
— Потому что не могу представить жизни, в которой я не слышу ваш голос каждый день.
По моим щекам текли слезы, а он стирал их, не боясь, что нас заметят.
Отрицать не было смысла, я любила его, а он любил меня. Брак с нищим художником? Это смешно, даже и говорить нет смысла.
Родители такое не одобрят. И где мы будем жить? Поселимся среди низших, займем один из разрушенных домов, как это делают остальные?
Мы оба терзались и страдали от нашего положения в обществе, нужно было разорвать этот круг, и я отказалась от всего, что было у меня, сбежав с ним.
Мы жили небогато, в другом городе в жалком домике, который остался Нортону по наследству. Он оказался не так уж и плох, Нортон за заработанные деньги смог привести его в порядок.
Мне пришлось самой стирать, убирать и готовить. Сначала не получалось, но вскоре я научилась. Я научилась не только хозяйству, но и ценить еду, людей и все, что нам дано.
Я и не знала, что такая жизнь тоже может быть счастливой. Но как оказалось свободна и настоящая любовь действительно способным стереть все преграды. Когда двоя рядом. Помогают друг другу и поддерживают.
Наше счастье было недолгим. Отец нашел меня. Нортона схватили, и я видела, как его избивают ногами и дубинами, и я рыдала. А после меня увели. Мне осталось лишь смотреть на истекающее кровью тело Нортона, который пытался встать.
— Забудь меня! Забудь меня навсегда! Живи дальше! — кричала я.
После этого Нортона я больше не видела.