Ее муж, тоже советский разведчик, Вадим Михайлович Майоров следовал отдельно от жены и прибыл в советское посольство на час позже.
Теперь вернемся на 15 лет назад.
В 1957 году молодой разведчик окончил двухгодичный курс подготовки в разведывательной школе 101 и дал согласие службе внешней разведки на работу в нелегальных условиях. Это был Вадим Михайлович Майоров, псевдоним «Мартынов», 1932 года рождения, русский. До школы 101 он окончил Ленинградский институт иностранных языков, где изучал английский язык. В школе 101 он совершенствовал знания английского и изучал греческий язык.
С 1957 года началась его специальная индивидуальная подготовка для работы в США. Ему был присвоен псевдоним «Олег».
В 1959 году «Олег» познакомился с сотрудницей НИИ Ларисой Васильевной. К концу 1959 года они оформили брак, и по просьбе «Олега» нелегальная служба, проведя соответствующую специальную проверку Ларисы Васильевны, получила ее согласие на работу за рубежом вместе с мужем.
Была начата ее специальная подготовка в Центре в течение 1960 года. «Олегова» прилично знала английский язык и начала изучать немецкий, так как было решено готовить ее как немку по рождению, всю жизнь проживавшую в Германии. С этой целью в 1961 году она была направлена в ГДР и поселена там в немецкую семью, как якобы немка, вернувшаяся из СССР.
Проведя в Лейпциге полгода и более или менее освоившись с языком, «Олегова» переехала в Дрезден, где появилась уже по другим документам как дипломированная медсестра, проработавшая какое-то время в одной из больниц Лейпцига. При этом учитывалась русская специальность «Олеговой», окончившей в Москве медицинское училище.
На новом месте «Олеговой» уже никто не помогал. Выступая по-прежнему как русская немка с дипломом об окончании московского медучилища, она устроилась на работу в большой больнице, где ей предоставили жилье. Она вспоминает о первом дне работы:
«Это оказалось в своем роде боевым крещением. Много тяжелобольных, всю ночь напролет пришлось бегать из палаты в палату, делать уколы, выполнять работу санитарки и уборщицы».[62]
«Олегова» хорошо проявила себя за этот период. Одновременно с «трудовой» частью подготовки с ней работали опытные руководители, проводили встречи и тайные операции, обучали разведывательным методам решения разных задач, поручали отдельные оперативные операции.
«Со своим куратором и инструкторами, — пишет «Олегова», — я встречалась на явочных и конспиративных квартирах в Дрездене и Берлине. Иногда они передавали мне привет от мужа, а однажды даже письмо, написанное на английском языке и пересланное через тайник на непроявленной пленке. Мне говорили, что муж ждет меня не дождется, ведь поженившись, мы вместе были чуть больше года».
Перед выездом на Запад «Олегова» побывала в Москве, получила последние указания и инструкции. В середине 1963 года она с промежуточными документами направилась в Западный Берлин, чтобы оттуда самолетом вылететь на встречу с «Олегом», который должен был прибыть в Копенгаген из Аргентины.
«Олег» к этому времени завершил свою легализацию в Европе в качестве аргентинского гражданина по рождению, всю жизнь прожившего в Греции и Египте. Получив аргентинский паспорт в консульстве Аргентины в Александрии, выехал в 1961 году в Аргентину, где прошел службу в аргентинской армии. Теперь в качестве туриста он выехал в Европу для встречи с «невестой».
Благополучно прилетев в Копенгаген, «Олегова» встретилась с мужем только через три дня.
В августе и начале сентября 1963 года «Олеговы» наслаждались встречей после долгой разлуки, объехали места, где по легенде проживала и работала «Олегова». Затем они выехали в Англию, где им предстояло «заключить брак». Предварительно они посетили Швейцарию, где в Берне представитель легальной резидентуры передал документы «Олеговой», по которым она должна была выступать в качестве «невесты» «Олега».
Оформление брака в Англии потребовало немногим больше месяца, после чего они выехали в Грецию, где «Олег» должен был «обновить» свои «воспоминания» о проживании там по легенде и забывавшийся уже греческий язык.
К новому 1964 году «Олеговы» прибыли в Монтевидео, Уругвай, где по указанию Центра им предстояло осесть, завести соответствующее прикрытие, которое оправдывало бы источник средств на существование. Но не прошло и пяти месяцев, как Центр предложил им переехать в соседнюю Аргентину, где «Олег» должен был получить на жену аргентинское гражданство и осесть на постоянное место жительства, готовя свой будущий переезд в США — конечную цель их задания.
Дальнейшее пребывание «Олеговых» на нелегальном положении проходило вполне нормально. Они активно занимались созданием профессионального прикрытия, которое создавало бы возможность для будущего перебазирования в США, заводили связи и знакомства с американцами, проживавшими в Аргентине или посещавшими страну с деловыми целями.
В декабре 1966 года у них родилась дочь Сабина. Несмотря на некоторое беспокойство в связи с предстоящими родами, «Олегова» благополучно выдержала и этот экзамен как настоящая немка, рожавшая в немецком госпитале, где у нее был знакомый врач.
В процессе разведывательной работы «Олегова» участвовала самым активным образом. Она по очереди с мужем принимала радиограммы Центра, хорошо водила автомашину, обеспечивала контрнаблюдение за «Олегом» при его выходах на явки с представителями легальной резидентуры в Буэнос-Айресе, делала закладки в тайники сообщений для Центра, изымала почту для них из Центра.
Учитывая положительный ход выполнения «Олеговыми» их задания и то, что «Олег» уже семь лет не был на Родине, Центр разрешил им приехать в отпуск. Подготовив все необходимые условия, они выехали в 1967 году в Европу якобы с целью посещения «родственников» «Олеговой» в Швейцарии.
Связником, который их встретил на явке в Копенгагене, как они его восприняли тогда, был «обаятельный молодой человек». Именно ему они вручили свои настоящие аргентинские документы при посадке на советский корабль, следовавший в Ленинград. Они и мысли не могли допустить, что именно из-за этой встречи через три года начнутся их тяжкие испытания.
По прибытии в СССР им пришлось на время расстаться с дочерью, которую отвезли в ГДР в немецкую семью, чтобы она научилась говорить по-немецки.
После возвращения из отпуска «Олеговы» стали форсированно готовить свое перебазирование в США, получив в Центре все необходимые указания на этот счет. Свою первую поездку «Олег» планировал совершить в конце 1970 года, но их судьба, продиктованная предательством О. Гордиевского, того «обаятельного» связного в Копенгагене, распорядилась иначе. Они попали в США, но летом 1971 года, и не как свободные разведчики-нелегалы, а как пленники ЦРУ.
Еще до этого «Олегова» после рождения второй дочери в декабре 1969 года получила разрешение на короткий выезд в Москву, в связи с болезнью матери. Она побывала в Центре в августе 1970 года, где ей сообщили о зачислении ее в кадровый состав внешней разведки, присвоения воинского звания «лейтенант» и вручили юбилейную медаль, «Вознаменование «100-летия со дня рождения В. И. Ленина».
Девятого октября 1970 года семья «Олеговых» была арестована аргентинской контрразведкой СИДЭ. С первых же допросов «Олег» и «Олегова» поняли, что аргентинцы не знают существа их дела и действуют по какой-то наводке, судя по всему, от американцев. Чем дальше шли допросы, тем они больше убеждались, что за спиной аргентинских следователей стояли американцы. Из этого «Олеговы» сделали вывод о возможной утечке информации из Центра или периферийной внешней разведки к американцам. Это их убеждение все время укреплялось. Тем более что их пристрастное рассмотрение собственных действий и поведения не смогло дать хоть каких-то поводов полагать, что провал мог быть следствием их ошибок.
Все было похоже на то, что в руках аргентинцев оказалась какая-то достоверная информация о принадлежности «Олеговых» к внешней разведке. Вот некоторые заявления следователей:
«Мы о вас знаем все! Вы напрасно запираетесь! У нас есть доказательства, что вы русский шпион…»
Далее, заявление «Олегу»:
«В наших руках ваша жена и дети. Они здесь… Если вы будете продолжать упорствовать, то мы пытать, конечно, будем, но сначала не вас. Нет, не вас! Пытать будем ваших детей на глазах у вас и вашей жены. А тогда посмотрим, что вы предпочтете: говорить или иметь психически и физически изувеченных детей и ненормальную жену. А ведь она у вас вон какая красавица. Вы же не допустите, чтобы ее отдали в казарму солдатам? И если я вас не убедил, это приведет лишь к тому, что мы вас всех, в конце концов, прикончим и сбросим в какую-нибудь яму на свалке за городом, с детьми вместе. Вы проиграли…».[63]
Несмотря на то что «Олеговых» долго держали отдельно друг от друга, делая им провокационные заявления, что один из них «признался» во всем, они действовали удивительно согласованно. «Олег» принял тактику признавать только то, что они временно задержаны в Аргентине, не вели в этой стране никакой разведывательной работы против нее и имели задачу по работе против США, куда должны были перебраться.
На более поздней стадии допросов со стороны СИДЭ «Олегова» убедилась в правильности избранной линии, когда сотрудники ЦРУ стали рекомендовать им не «раздражать» аргентинцев, иначе ЦРУ не сможет защитить их. Такую линию проводил в основном «Олег», а «Олегова» сводила свою роль к скромно «привлеченной», не знающей его дел и занимающейся всецело детьми.
Уже в самом начале ареста «Олегова» проявила завидное хладнокровие и при аресте смогла уничтожить почти на глазах арестовывавших офицеров пленку с записью последней принятой ими радиограммы Центра.
В дальнейшем можно только удивляться, как молодая мать, услышав циничные угрозы аргентинских контрразведчиков, не поддалась панике и усиливали подавить в себе самый сильный, материнский, инстинкт, не позволить своим чувствам взять верх над сознанием. Тем более что за шесть предыдущих лет проживания в Аргентине «Олегова» немало видела и слышала о правовом беспределе военной хунты и отдавала ясный отчет в том, что следователь говорил не пустые угрозы. Для аргентинской спецслужбы в тот период ничего не стоило уничтожить человека, не оставив никакого следа.
Добившись благодаря такой тактике встречи они смогли подтвердить друг другу правильность взятой линии — действовать по согласованной еще в Центре отступной легенде, признавать то, что противник уже знал, и скрывать все остальное. Стремиться, чтобы ЦРУ взяло полностью их под свою опеку и увезло в США. А там искать путь домой.
Сейчас, читая их отчет-воспоминание, едва ли кто-нибудь может оспорить правильность их плана. И не только потому, что они преуспели с бегством от ЦРУ.
Даже если бы их оставили у себя американцы и, как они обещали, предоставили бы им политическое убежище — поселили бы где-то под другими именами, у них все равно оставалась возможность возвращения домой. Тем более что они доказали свои недюжинные разведывательные способности, обведя вокруг пальца две специальные службы.
Вот посмотрите, как ведет допрос «Олеговой» аргентинский следователь:
«Вы — русские шпионы, которые приехали в нашу страну заниматься подрывной деятельностью… Вам лучше сказать всю правду. Ваш муж нам уже все рассказал. Он во всем признался, и будет лучше, если вы тоже все по-хорошему расскажите…»
«Олегова», проигнорировав намеренную ложь о признании мужа:
«Что значит по-хорошему? Что, может быть еще и по-хорошему?
— Да! Может! Для начала мы у вас на глазах будем пытать ваших детей. А затем и за вас примемся…»
В ответ твердое заявление «Олеговой»:
«Ничего говорить не буду, пока не увижу мужа».[64]
Вот эпизод о том, как «Олегова» встретила американцев.
«Мы с вашего разрешения, мадам, хотели бы с вами переговорить, — сказал вновь пришедший на английском языке с заметным американским выговором.
— Вы американцы? — спросила я
— Да, мы американцы, — признал Густаво, — но это не имеет никакого значения.
— Как это не имеет? Нас арестовали аргентинцы, требовали во всем признаться, угрожали расправой над детьми, надо мной, и вдруг появляетесь вы, американцы, и хотите о чем-то со мной говорить.