Ученик выбежал на улицу и исступленно заорал:
- Амкары! Персы Бежана убивают!.. Э... э... помогите!
И, точно по волшебству, из всех рядов стремглав сбежались амкары. Из лавки вырывался пронзительный вой.
По майдану раздались вопли:
- Правоверные! Правоверные! Амкары убивают мохамметан!!
Около лавки Бежана - столпотворение: уже ничего не разбирают, дерутся со сладострастной жестокостью.
Вскоре побоище перекатилось на другие улички, на майданную площадь.
- Амкары, к оружию! Проклятые персы хотят нас уничтожить!
- Амкары, довольно терпели! Рубите проклятых осквернителей майдана! Собачьи дети всю торговлю отняли!
- Во имя аллаха убивайте неверных! За нас Исмаил-хан! Бейте собак!
К майдану подползла арба.
Дед Димитрия прислушался. Отец Элизбара испуганно посмотрел на деда и уже хотел повернуть буйволов и гнать их, гнать без оглядки к Носте. Дед насмешливо покосился на струсившего ностевца.
- Теперь поздно убегать, все равно догонят. Буйвол - не конь... Спрятаться надо.
Дед оживился. Опасность всегда возбуждала его. Осторожно, с видом полководца, он повел арбу закоулочками и вскоре постучался в ворота "Золотого верблюда". Подождав, дед еще энергичнее стал колотить молотком.
- Отвори, Пануш, это дед Димитрия.
Ворота распахнулись, прислужники духана проворно втащили арбу во двор и снова задвинули засовы.
Пануш изумленно смотрел на деда.
- Как удалось в целости добраться?
Весь майдан смешался в один клубок. Звенели кинжалы, свистели нагайки, палки. В воздухе мелькали камни, подковы, гири, аршины. Толпы врывались в караван-сарай. Из лавок выбрасывали товары. Летели папахи, котлы, кувшины. Сыпалась мука, зерно. Под ногами трещали орехи, перламутр. Валялось мясо, разбитый фаянс. На раскаленной жаровне вместе с люля-кебабом шипела бархатная куладжа. В расплавленном жиру пузырились сафьяновые цаги. Перевернутый мангал дымился на керманшахском ковре. Шелковые материи, кашемировые шали путались в ногах.
Купцы поспешно закрывали лавки, по стенкам пробирались домой.
На плоских крышах метались женщины. Они неистово вопили:
- Вай ме! Вай ме! Помогите, помогите!
- Э-э, амкары! Режьте, рубите!
- Аллах! Аллах! Убивайте! Правоверные, убивайте!
Жужжащий гул навис над Тбилиси.
В цитадели совещались ханы: посылать сарбазов или обождать? Опасно, тогда Нугзар Эристави может выставить дружинников. Ссориться с Нугзаром не время. Теймураз снова поднял голову.
В Метехи Нугзар совещался с перепуганным царем Багратом: послать дружинников или подождать еще?
- Опасно... Тогда Исмаил-хан может выставить сарбазов. Не время ссориться с Исмаилом, шах Аббас подумает, что против него замышляли.
На прилегающей к майдану улице остановился Трифилий со свитой из монахов и монастырских дружинников.
Трифилий из-за каменной ограды наблюдал за побоищем. Глаза настоятеля светились совсем не святым огнем. На мгновение он вспомнил себя молодым буйным князем, когда любил обнажать шашку. Он схватился за кинжал. Да, у настоятеля под рясой, за кожаным поясом, всегда спрятан небольшой, но остро наточенный кинжал. Трифилий хотел броситься в самую гущу и яростно, с упоением крошить, убивать без всякой жалости проклятых врагов церкви. Но он вовремя вспомнил свой сан и, перекрестившись, с усилием смиренно произнес:
- Господи, помилуй меня, грешного!
На улицу въехал Нугзар, окруженный охраной, и повернул к Трифилию.
- Иногда такое полезно. Народ как конь, - если долго застоится, надо прогулять.
- Это, князь, мирское дело. Все же, думаю, следует помочь грузинам: персы совсем сели на голову.
- Нельзя помочь, отец. Тогда Исмаил-хан персам тоже поможет. Ничего, до вечера недалеко. Темнота успокоит: устанут и побоятся своих изувечить. Поедем, отец, ко мне, сегодня на обед баралетский каплун, в орехах жаренный.
- Не могу, дорогой князь, к католикосу спешу, дела церкви раньше всего.
Вардан Мудрый мягко перебегал улицу. За ним семенили амбалы с тюками и сундуками на плечах. Вардан еще издали отвешивал Нугзару и настоятелю низкие поклоны.
Нугзар сурово спросил - не прекратилось ли бесчинство?
- Уважаемый князь, - вкрадчиво ответил Вардан, - может, давно разошлись бы, да на помощь персам прибежали сто банщиков. Боюсь, одолеют амкаров.
Рука Трифилия чуть дрогнула на поводьях. Проводив глазами амбалов, бегущих вслед за Варданом, Трифилий медленно произнес:
- Если банщики бросили бани, бедным дабахчи нечего делать в зловонных чанах, а их, кажется, несколько раз сто...
- Опасно, отец, эти звери разнесут все персидские лавки, пусть дерущиеся пострадают равномерно.
- Церковь раньше всего заботится о своей пастве.
Князь смутился.
- Да просветит тебя милостивый бог, царь небесный... - Трифилий тронул поводья и ускакал. Нугзар, слегка колеблясь, подозвал старшего дружинника и шепнул несколько слов.
Дружинник ловко спрыгнул с коня, бросил поводья товарищу и юркнул в темный переулок.
С майданной площади продолжали нестись неистовые крики:
- Амкары! Амкары, бейте!
- Аллах! Аллах! Правоверные, во имя аллаха!