66636.fb2 Жизнь в родной земле - читать онлайн бесплатно полную версию книги . Страница 6

Жизнь в родной земле - читать онлайн бесплатно полную версию книги . Страница 6

Если пес старый, ноги старые и дряблые — остальные его, обыкновенно, разорвут на клочья.

Эти оригинальные рассуждения я слышал там от самых обыкновенных, совершенно неграмотных людей — от рабочих и колхозников. Сам я под ними обоими руками подписываюсь. Рассуждения простых людей в СССР глубиной своей мысли, мудростью и оригинальностью иногда меня очень поражали.

Советская власть закончит свои дни по закону собачьей своры.

15. Чекистская работенка

— Не приходилось ли вам когда либо встречаться и разговаривать с чекистами т. е. с коммунистами, которые расстреливали людей и не расспрашивали ли вы их о процессе расстрела?

— Работая долгое время главным поваром в краевом общественном питательном пункте в Азово-артель-кооперации я имел возможность непосредственно сталкиваться и знакомиться с различными особами, с людьми, занимающими самое различное служебное положение. Помню, как сейчас, меня особенно заинтересовал один тип, вечно пьяный, вечно устраивающий скандалы, на которые почему то соответствующие правительственные органы совершенно не обращали внимания. Однажды, выбрав удобный момент, я с ним навязал знакомство. Оказался мадьяром — бывшим военнопленным. По мадьярски я говорю хорошо, а посему представился ему тоже как мадьяр. Видимо это обстоятельство, а так же много выпитой водки, вызвало в нем особое ко мне доверие. Завязался между нами интимный разговор о прошлой жизни. К моему ужасу оказалось, что этот человек от 1919 и до 1924 года т. е. ровно пять лет исполнял самую «ответственную» работу в различных чрезвычайках на Дону и Кубани. Фамилию его, к сожалению, забыл. Родился он в городе Мукачеве на Подкарпатской Руси. По моему, он был еврей, хотя в этом мне не признался.

При разговоре с таким человеком, невольно начали от страху мурашки по телу бегать, но преодолев страх и отвращение я начал его расспрашивать о его работе.

«Э-э, дорогой Андреич, да я их столько пустил к такой матери, этих паразитов… в их душу… что тех звезд на небе! Кого?.. за что?.. Да, нет, — это нам, дружок, не велено было знать. Когда подавали нам водку, мы уже знали, что сегодня будет работенка, а когда выпили — эх! дружок любезный, тогда мы могли шлепать контров, что мух, без устали.

Вначале шлепали пачками и где попало, в поле, на кладбище, в подвалах, у стенок и т. д. Но вот, начиная с 1923 года начали расстреливать исключительно в специальных подвалах в местах заключения, причем расстреливаемых не ставили к стенкам, как это было раньше, но расстреливали по одиночке и на ходу.

В подвалах были почти всегда длинные проходы. Жертву заставляли проходить на одном конце этого прохода. Спрятанный чекист стрелял в расстреливаемого в упор через специальное окошко. Пули на излете, на другом конце прохода, почти не оставляют на стенке никаких следов. Убитых стаскивали в бетоновые специальные ямы и там оставляли. Трупы вывозили из подвалов только тогда, когда их накоплялось определенное количество. Где закапывали? Это было известно лишь двум или трем специальным лицам. Одним словом, — продолжал смеясь чекист, — мы начали расстреливать контров рационально-экономическим способом».

— От рассказа чекиста, — говорит мой информатор, — по телу шла дрожь, сердце от немого ужаса начинало останавливаться, но желая получить точные и всесторонние информации я продолжал его выпытывать.

— Послушай, товарищ, — спрашиваю, — как же ты так это мог этим заниматься, да еще так долго? Разве не было тебе жалко людей, которых ты расстреливал? Ведь ты умерщвлял существо себе подобное — человека! притом, расстреливал, быть может, совершенно невинных людей! Не дрогнула у тебя рука стрелять в упор в людей?

— «Нет, первые 4 года никогда у меня рука не дрогнула, расстреливаемых не было мне жалко — ведь то была самая контра. Но на пятый год моей работы — отвечает чекист, — со мной что-то случилось: знаешь, товарищ, когда надо было стрелять, меня вдруг ни с того ни с сего начинало тошнить, появлялась внутренняя боль, глазам мерещилась разбитая голова, вместо лица на которой зияла большая кровавая дыра с висевшим внизу на волоске и продолжавшим с ужасом смотреть глазом. Выстрелы мои перестали отличаться нормальной меткостью, жертвы приходилось добивать. Избавиться от этого внутреннего состояния и от преследования видений не смог, — даже водка не помогла. Конечно, работу должен был оставить, но покоя от видений не имею и сейчас», закончил говорить совсем раскисший от водки чекист.

После этого разговора чекист жил недолго. Как оказалось после, мучимый своей совестью и преследуемый страшными видениями, чекист в состоянии опьянения со многими поделился своей тайной. Посему не удивляйтесь, что этого человека в одно прекрасное время нашли под забором с разваленным черепом. Да, в конце концов, это был, как мастера заплечных дел, там нормальный конец его жизни. Какая-то тайная террористическая мафия в СССР выслеживает подобных субъектов и с неумолимой последовательностью их уничтожает. Жестокая борьба там продолжается.

16. «Красный генерал»

— Жизнь подсоветских людей полна самых непредвиденных опасностей. Ежеминутно каждый человек там лавирует между жизнью и смертью. И тем не менее, бывали и там довольно курьезные случаи, которые покажутся вам, быть может, и неправдоподобными, — продолжал, после некоторой паузы, мой собеседник. — Как пример этого расскажу вам о советском Хлестакове.

В целом Азовском районе и в самом городе Азове пользовался особой известностью и популярностью среди населения и особым уважением, граничащим с подхалимством у местного советского начальства, герой гражданской войны, красный партизан — Бондаренко. Кубанский казак — линеец по происхождению, Бондаренко, пользуясь своим привилегированным положением, появлялся везде не иначе как в казачьей черкеске с полагающимися газырями на груди, с кинжалом в серебре на поясе, с револьвером на боку, с красным хорошим башлыком за плечами. На голове его всегда красовалась каракулевая шапка-кубанка с красным верхом и крест на крест золотыми галунами на нем.

Все и везде называли Бондаренка советским аристократом — красным генералом.

В Азове и его окрестностях, от мала и до велика, все знали красного генерала Бондаренко. Да и как было его не знать. Высокого роста, косая сажень в плечах, с грудью колесом вперед, с красивым, молодым, полным удали лицом, всегда во все казачье с иголочки одетый, Бондаренко своим появлением на улицу в серую, в лохмотья одетую, советскую толпу, вносил диссонанс. Был это удивительный тип.

Когда Бондаренко появился в Азове не могу вам точно сказать. Жил в Азове в продолжении нескольких лет. С гордой осанкой, с сознанием собственного достоинства, хорошо и притом необыкновенно для советских условий одетый, Бондаренко действительно невольно производил впечатление. К населению был приветлив и справедлив, неудивительно поэтому, что и население к нему относилось хорошо. По отношению ко всякому советскому начальству был иногда даже очень груб, вел себя уверенно и вызывающе. Все Азовское начальство заискивало перед ним, ходило перед ним, как говорится, на задних лапках. Что красный генерал пожелал или приказал было совначальством вмиг исполнено. В общем, красный генерал был баловнем, как населения, так и красного начальства.

Одно советское начальство перед другим спешило чем либо угодить советскому высокому сановнику.

Большой краснобай, отличный оратор Бондаренко умел всегда сосредоточить внимание всех на себя. Всякое советское начальство очень боялось Бондаренка. Да и неудивительно. Стоило ему сказать, что вот тот и тот сукин-сын, контрреволюционер и троцкист, и парня тащили в НКВД, а там разговоры были коротки. Многих ярых коммунистов, на основании слов красного генерала ликвидировали, население «генерала» за это боготворило.

Оказалось после, что красный генерал был и большим хозяйственником. При советских условиях до 1936 г. сумел сбить довольно солидное движимое и недвижимое имущество. Как это он мог сделать? Очень просто. Красный генерал побывал почти в каждом колхозе, совхозе. Везде выступал с речами, громил вредителей, говорил о бывших боях с белыми, а под сурдинку на тот свет сплавлял правоверных коммунистов. Слава о красном генерале, как справедливом человеке, ширилась по целом крае.

И вот, теперь представьте себе, после его выступления в колхозе или же совхозе выходит на трибуну, по инструкции местного начальства, какой либо колхозник и говорит: «Товарищи, предлагаю вам за особые заслуги, проявленные в жестокой борьбе с помещиками, капиталистами и угнетателями трудового народа нашим славным, беззаветно храбрым и отважным героем — красным партизаном, преподнести нашему дорогому и редкому гостю, в знак нашей особой ему за то признательности, подарочек — бычка-годовичка». — «Браво! Браво! Подарить ему бычка!» кричало по команде свыше все колхозное собрание. И бычка дарили.

Красный генерал, обыкновенно всегда отказывался, но как правило всегда потом в конце концов подарок принимал.

Это повторялось во всех окружающих колхозах, совхозах, каждый из них не хотел ударить в грязь лицом перед другим.

Одни дарили красному генералу бычка, другие теленка, третьи поросенка и т. д. Одним словом, этим путем красный генерал от «благодарного населения» получил в общей сложности около 16 штук скота, стадо свиней, овец, гусей и даже курей. Что совсем этим делал и чем все это кормил? — О-о! Красный партизан обо всем этом заблаговременно позаботился: один из «благодарных колхозов» задонской станицы предоставил красному герою часть своих пастбищ, другой корм для птицы, третий людей для обслуживания и т. д. Например, Артель-кооперация, где я работал в Азове, отдавала бесплатно все свои помои с кухни красному вельможе для его свиней.

Лично, однажды, попробовал часть помоев передать в другое место, но попытка эта для меня чуть не окончилась совсем печально. На другой день кто-то меня позвал из открытого окна. Ничего не подозревая, спешу на голос к окну. И, о ужас! У открытого окна стоял Бондаренко. Встретил он меня самыми отборными ругательствами и в момент направил револьвер мне в лицо.

От неожиданности и перепугу я чуть было не упал, отскакивая в бок от окна.

«Ты куда дел, так твою… буржуйская морда социалистические помои — украл? Чтоб мне этого больше не было, чужая твоя морда! Я тебе покажу, европейская твоя вредительская харя, как обкрадывать героя трудового народа!» кричал на меня в исступлении красный генерал.

«Интервенция» Бондаренко увенчалась успехом: все помои с Артель-кооперации после этого поступали лишь только для его нужд. Уж больно я был незначительной величиной по своему положению, чтобы мог поступать в разрез желания красного вельможи. Но как он мог действовать и влиять на всякие бесчисленные советские городские власти — это не могу лично и до сегодняшнего дня понять.

Самые ответственные советские партийные работники в Азове и его окрестностях были всецело под чуть ли не гипнотическим влиянием красного генерала Бондаренко. В общем Бондаренко для Азова был своего рода некоронованным царьком. По желанию последнего директора различных советских предприятий в Азове пускались на явно мошеннические и воровские авантюры. Сплошь и рядом рисковали, дабы угодить красному герою, собственными головами. Поведение Бондаренко иногда граничило с безумным, бесшабашным дерзанием и удалью и одновременно с насмешкой, пренебрежением и издевательством по отношению партийных людей, перед которыми остальное население постоянно дрожало в смертном страхе. Чтобы не быть голословным приведу следующий, один из многих, пример взаимоотношения местного начальства и красного генерала.

* * *

Как вам, вероятно, из газет известно государственные праздники в СССР празднуются очень торжественно и с «всеобщим энтузиазмом». Конечно, вы можете иметь сведения лишь об официальной части того или иного советского торжества — о массовых шествиях по улицам «счастливых и веселых» советских граждан с множеством плакатов с официальными лозунгами, о больших митингах с выступлением казенных ораторов, которые, обыкновенно, из кожи лезут вон доказывая шаблонными словами измученному и голодному населению об успешных результатах советских достижений, царские парады войска и т. д. Это все, полагаю, для вас не является секретом. Но что за официальной частью торжества следовала нормально еще неофициальная часть — безусловно об этом заграницей едва ли знают.

Обыкновенно, после бесцельной шагистики от рана до вечера по городу, простой народ отпускался домой. Партийные люди различных учреждений направлялись в назначенное место на партийный ужин и вечеринку. В Азове это отбывалось в помещениях Артель-Кооперации. Каждое учреждение, за несколько дней до этого, привозило на основании определенной разверстки холодные закуски, вина, водку и т. д. Горячий ужин и чай заготовляла для всех Артель-Кооперация. На эти Вечеринки попадали люди по очень строгому отбору, впускали по билетам. Для простых смертных вход туда был строго воспрещен.

Начиналось с тостов в честь «мудрейшего и обожаемого вождя» Сталина и кончалось поголовной пьянкой и дебошем. Советская сметанка веселилась.

Не могу при этом не отметить один мелкий, но много говорящий штрих из этих вечеринок, который особенно бросался в глаза мне и остальным служащим в Артель-Кооперации. Оказывалось, что и в этом избранном обществе были люди первого и второго сорта: вина, например, для определенной части подавались более «квалитные», для остальной части собрания, как мы говорили для — коммунистической серой кобылки, подавалось совсем неважное вино, так было и с едой.

В два часа ночи вся эта пьяная (кроме городской партийной головки) толпа расходилась. Партголовка продолжала пьянствовать в интимном кругу до тех пор пока не напивались до зеленых чортиков.

Обыкновенно в интимном кругу пьянствовали почти всегда: председатель Горсовета Матвей Троцкий, председатель коопорганизации Шуляк, его помощник Белоусов, начальник местного НКВД, прокурор, председатель районснаба, наш директор и обязательно всегда присутствовал красный генерал Бондаренко и другие азовские «светила».

Эта теплая компашка запиралась со своими дамами в одну из комнат и там продолжала кропить революционный юбилей О съестных продуктах и спиртных напитках заблаговременно старался наш директор тем способом, что 20–30 порций всего выписывал в расход, как испорченное. Появлялся откуда-то гармонист. Веселье начиналось. Неслись веселые и задорные советские песенки вперемежку с сочным, густым коммунистическим матом, в комнате нависали непроницаемые облака табачного дыма, воздух наполнялся удушливой, невыносимой вонью потных тел и долго, видимо, немытых ног и носков.

Сначала неслись революционные песни, потом переходили на подсоветские — антисоветские, а под конец с великим упоением распевали самые настоящие контрреволюционные. Одним словом, советские боги кутили. С множеством выпитой водки, в геометрической прогрессии, подымалось и настроение, развязывались языки, углублялся гвалт, подымался невероятный галдеж. Сдерживающие начала и замкнутость коммунистов переставали действовать.

В этот момент происходил оживленный и смелый обмен мнений, переходивший порой в совсем невнятные резкие гортанные крики. Высказывались иногда самые отчаянные мысли, за которые простых смертных ставят к стенке.

Помню, как сейчас, вот в такие минуты откровенности, после многочисленных тостов, подымается один коммунист, в доску пьяный, и заплетающимся языком говорит: «Товарищи, мы пили за наших вождей, но еще не всех, об одном мы забыли… товарищи, предлагаю вам выпить наш последний тост… во славу дорогого и любимого вождя… товарища Гитлера!..»

— И что же вы думаете, раздались протесты?! — ничего подобного. Некоторые реагировали на этот тост смехом, другие так были пьяны, что вообще не разобрали о ком идет речь, а в результате все поднялись, чокнулись и выпили. Выпил и я, будучи перед этим приглашен как главный повар за особые кулинарные заслуги к общему столу.

Героем последнего, так сказать, заключительного аккорда узко-партийной попойки по случаю революционного праздника был всегда красный генерал Бондаренко. Выпив невероятное множество водки и других спиртных напитков, под утро Бондаренко, до того времени пребывавший в относительном спокойствии, вдруг, к кому либо придравшись, приходил в неистовое, — возбужденно-оскорбленное состояние…

«Да кому ты это говоришь, так твою перетак… да ты, сморкач, еще в пеленках лежал, цуцав мамчину цыцьку, даже под стол пеши не мог ходить, когда я уже проливал свою драгоценную кровь за рабочую классу в борьбе с контрой», кричал Бондаренко на всю комнату разъяренный, как бык. Выхватывал в исступлении кинжал и летал с распаленными глазами по комнате, готовый каждого пронзить.

«Ну, товарищи, спасайся кто может, а то красный партизан переколет нас, все равно как контру когда-то колол, — шутя говорили пьяные вдребезги партийцы, одновременно серьезно думая о том, как бы кого и в самом деле не пихнул красный сорви голова.

Вскоре в комнате оставался сам Бондаренко, его краля подозрительного происхождения, и гармонист.

«Так-с, сволочей уж нет… так-с! Теперь красный партизан может свободно гулять… Эй, Андреич, тащи-ка брат, сюда еще водки и закуски, красный партизан будет кутить, да скорей», командовал категорически, как в своем собственном доме, Бондаренко.

Пиршество в составе двух лиц продолжалось. Бондаренко лил в себя водку, как в бочку, не забывал и свою подругу, попадало сверх нормы гармонисту и мне. Уже светало, но Бондаренко все еще продолжал пить. Несколько раз приказывал гармонисту и мне уходить из комнаты и снова приходить. Под конец, срывал с своей дамы платье и приказывал ей в голом виде танцевать под гармонику на столе. Потом, передав предварительно свою подругу на использование и попечение гармонисту, Бондаренко замертво валился под стол.

Революционый праздник тем кончался. Для того, чтобы вы могли себе ясно представить взаимоотношение Бондаренка и местного начальства в Азове, а главное превалирующее положение красного партизана, я несколько более подробно рассказал вам о том, как отбываются различные революционные праздники в СССР. У вас, вероятно, создалось, на основании моего рассказа, впечатление о Бондаренко, как о личности с советской, вернее с коммунистической точки зрения, весьма незаурядной, выдающейся, — продолжал неутомимый и словоохотливый подсоветский человек, — по крайней мере, так о Бондаренко думало все местное начальство, все население Азовского района, в том числе и сам покорный слуга. Все, абсолютно, предполагали, что Бондаренко находится в Азове по приказанию из центра с весьма секретным поручением. Имя красного генерала гремело по целому краю.

— И вот теперь, представьте себе ужас и конфуз местного коммунистического начальства и удивление всего населения, когда в одно прекрасное утро в 1936 году местные газеты аршинными буквами принесли сообщение об аресте самозванца — красного партизана Бондаренко!

Сообщение это было для всех, как гром на ясном, чистом от облаков, солнечном небе.