— Нет, — отвечает доктор, мотая головой. — Что это вообще за выдумка — акции?
— Ведь вы покупали у меня осенью ёлочки. И это принесло мне удачу, потому что торговля пошла куда быстрей.
— Ну, то ёлочки, — недовольным голосом отвечает доктор.
— Нет, нет, я понимаю, — сдаётся Август, — этого и требовать нельзя, право слово, нельзя. — У Августа делается несчастный и подавленный вид.
— Чего ради ты вечно занимаешься такими делами? — спрашивает доктор.
— Ну, — отвечает Август, — просто никто больше не желает этим заниматься. Разве нам не надо идти в ногу со временем, развивать торговлю и промышленность, строить фабрики и тем зарабатывать деньги, как это делается всюду? И всего-то разговору о парочке акций.
— Нет, уж лучше попроси меня о чём-нибудь другом; акции и всё такое прочее — это не для меня. Надеюсь, мы не поссоримся из-за этого. Я бы против тебя ничего не имел, если б меня не пугала мысль, что ты вот так везде разгуливаешь.
Август, уклончиво:
— Вам больше нечего бояться!
— Ну и пройдоха же ты, просто не верится, что ты в твоём возрасте... Тебе хоть спасибо за это скажут?
Август с готовностью отвечает на этот вопрос: о его возрасте речь сейчас вообще не идёт, он поставил себе целью помогать людям всюду, где бы он ни очутился, и тому подобное.
Доктор благосклонно внимает его речам и время от времени кивает. Но разговор уходит всё дальше и дальше от акций.
Август хитёр, как сатана, он всё прикинул и всё сказал, для него все средства хороши: рана на подбородке у доктора вполне могла быть от зубов, крепких, белых зубов, которые привыкли грызть древесный уголь. Может, эту рану нанесли в пылу борьбы, может, кто-то пустил в ход зубы?
Августу становится жаль этого симпатичного человека, которому не повезло в схватке. Когда б его самого не ввергали так много раз, вынуждая к постыдному отступлению... Он хочет сделать кое-что, хочет помочь... И Август говорит:
— Нет, нормальный человек не мог так укусить доктора! Не то уж я сказал бы пару ласковых этому человеку!
Доктору ужасно неудобно, он встаёт, Август продолжает сидеть с невинным видом. Он не понимает, что ему надо уходить, или, напротив, слишком хорошо понимает.
— Как я уже сказал, — бормочет доктор, — нам, может, вовсе и не понадобится это объявление. Кстати, у тебя не так уж и много осталось недель. Но я настаиваю, чтобы этот срок ты выдержал неукоснительно, таково требование моего старого, известного профессора. Ты можешь выйти здесь. — И с этими словами он распахивает перед Августом парадную дверь.
Август медленно поднимается с места:
— Я лучше пройду через кухню, если вы не возражаете. Хочу перекинуться парой слов с Эстер. Она ведь тоже из Поллена, мы хорошо знаем друг друга, и я должен предать ей приветы от семьи.
— Как пожелаешь, — говорит доктор. Потом он вдруг задумывается, смотрит в пол, моргает. — Да, так что у тебя с этими акциями? И что за фабрику ты хочешь построить?
— Фабрику рыбной муки. Это нам сейчас нужней всего, потому что она намелет нам много денег. Благослови вас Господь, ведь уже до последнего шиллинга подсчитано, что она будет приносить сто девяносто восемь процентов дохода. В общем, решайте сами.
— Выходит, купить эти акции — великая удача?
— Таковы были и последние слова Оттесена, владельца невода, прежде чем он покинул этот свет. Он взял акций на пятнадцать тысяч.
Ну, таких денег у доктора не водится.
— Сколько стоят твои акции?
— Пятьсот крон. А фабрика уже построена, осталось только подвести её под крышу, но крышу мы настелем скоро, нас всё время работает шесть человек.
Доктор отходит к окну, бросает взгляд в зеркало, трогает рану на подбородке и говорит:
— Это ж надо, какой лишай ко мне прицепился, зуд прямо как при чесотке. — Потом, отвернувшись от зеркала, произносит: — Ну ладно, поверю тебе, возьму акцию.
— Вот и прекрасно! — восклицает Август и, видя, как доктор отсчитывает красные купюры, умолкает. Наличными вносится вся сумма.
— Жаль, — говорит доктор, — у меня всего четыреста крон.
Август:
— Это ничего не значит, ровным счётом ничего.
Доктор задумывается, садится к столу и быстро что-то пишет.
— Ступай с этой запиской к купцу, он мне одолжит для тебя сто крон.
Словом, всё получилось так, что лучше и не надо.
Август проходит через кухню, ему хочется пошутить с Эстер, но он не желает попусту тратить время, да и доктора не хочет сердить. Он во весь голос хвалит доктора.
— Надо же, купил акцию, словно это какой-то пустяк. А как вообще дела? — спрашивает он. — Того и гляди, между тобой и доктором дело сладится.
Эстер, со смехом:
— Это ж надо придумать такую глупость!
— В Поллене ходят такие разговоры. Но, прости меня, Господи, до чего ж у тебя красивые зубы! Я стою и просто любуюсь, когда ты смеёшься. Но мне очень бы не хотелось, чтобы такие зубки меня укусили.
Лицо Эстер заливает румянец, и она торопливо оборачивается к плите, словно там у неё что-то выкипает.
— Ну, — говорит Август на прощанье, — твоим-то передать привет?
— Да, — отвечает она, — а ещё скажи всем, чтоб не болтали про меня что попало.
Она стоит перед ним молодая, красивая, милая. И никаких изъянов, вот и зубы у неё отличные.
Август выходит к Эдеварту и тотчас принимается рассказывать о встрече с доктором:
— Одну акцию он взял. Я уступил её за полцены, потому что он сразу расплатился. А теперь пошли к здешнему купцу с запиской.
— А с объявлением как дела? — любопытствует Эдеварт.
— А про него он даже и не говорил.
Они направляются к купцу. Август передал записку и получил деньги. Завязывается разговор, причём у Августа и в мыслях нет скрывать от этого человека свои планы насчёт фабрики, не такой уж он недотёпа.