- Очень хорошо.
Затем, обратившись к Лайзе, он добавил:
- Подожди меня здесь, я скоро вернусь, полагаю, что смогу ответить тебе согласием.
Жорж вышел из комнаты, где остался Лайза, и с распростертыми объятиями направился туда, где его ожидал капитан.
- Значит, ты меня узнал, брат? - спросил капитан.
- Ну, конечно, Жак, - счастлив тебя обнять, особенно сейчас.
- Ты чуть было не лишился этого счастья.
- В чем дело?
- Я должен был бы уже отплыть.
- Почему?
- Губернатор оказался старой морской лисой.
- Как угодно назови его, Жак, волком, тигром, но он - знаменитый капитан Уильям Маррей, в прошлом - капитан "Лейстера".
- "Лейстера"! Как я мог в этом сомневаться! Тогда нам нужно свести старые счеты; я теперь все понял.
- Что же случилось?
- А вот что: после скачек губернатор любезно обратился ко мне, сказав, что у меня прекрасная шхуна. "Могу ли я иметь честь побывать на ней завтра?" - добавил он.
- Он что-то подозревает.
- Да; а я, глупец, не подумав, пригласил его позавтракать на борту, и он согласился.
- Ну и что?
- Придя на шхуну, я заметил, что с горы Открытия подают сигналы в море. Подумав, что сигналы подаются в мою честь, я поднялся на гору и, осмотрев горизонт в зрительную трубу, заметил, что на расстоянии двадцати миль находится корабль, который отвечает на эти сигналы.
- Это был "Лейстер"?
- Несомненно: меня намерены блокировать; а тебе известно, Жорж, что я не такой уж простак; ветер юго-восточный, и судно может войти в Порт-Луи, лавируя вокруг берега.
При этом ему надо часов двенадцать, чтобы достичь острова Бочаров, тем временем я умчусь; а теперь я пришел за тобой.
- За мной? Почему я должен покинуть остров?
- Я тебе еще не все сказал. Так вот. Зачем ты отхлестал красивого юношу? Это было неосмотрительно.
- Разве ты не знаешь, кто он такой?
- Ну как же, ведь я держал с ним пари на тысячу луидоров. Кстати, Антрим чудесный конь, приласкай его за меня.
- Ну хорошо, а ты помнишь, как четырнадцать лет назад, в день сражения, этот самый Анри де Мальмеди?..
Жорж откинул назад волосы и показал брату шрам у себя на лбу.
- Да, верно, - произнес Жак, - черт побери, ты озлоблен против него. Я забыл, что тогда произошло, впрочем, припоминаю: в ответ на его удар шпагой я ударил его кулаком по лицу.
- Да, и я готов был простить нанесенную мне обиду, но когда он вновь оскорбил меня...
- Как же?
- Он отверг предложение, сделанное мною его кузине.
- Ишь чего ты захотел! Отец и сын воспитывали наследницу, как перепелку в клетке, чтобы ощипать ее в свое удовольствие путем выгодного брака. Когда же перепелка стала жирной, приходит браконьер, который хочет взять ее себе. Ну как же так! Разве они могли поступить иначе, как не отказать тебе? К тому же, дорогой мой, ведь мы всего лишь мулаты.
- Я и не был оскорблен отказом, но во время спора он замахнулся на меня тростью.
- Значит, в ответ на оскорбление ты его избил?
- Нет, - ответил Жорж, улыбаясь, - я потребовал дуэли.
- И он отказал; ну что ж, это естественно, ведь мы мулаты. Бывает, мы иногда избиваем белых, но белые не дерутся с нами на дуэли, считают это унижением своего достоинства.
- Тогда я заявил, что заставлю его драться.
- Потому-то ты во время скачек coram populo <При>народе, открыто (лат.).>, как мы выражались в коллеже Наполеона, залепил ему пощечину.
Неплохо было придумано, но все оказалось напрасным.
- Почему?
- Мне известно, что вначале Анри хотел было согласиться на дуэль, но его друзья отказались быть секундантами, и дуэль не могла состояться.
- Тогда пусть ходит побитым, он волен решать сам.
- Да, но тебя ожидает другое.
- Что же?
- Когда Анри настаивал на дуэли, его друзья пообещали ему найти другой способ мести.
- Какой же?
- В ближайший вечер, когда ты будешь в городе, человек десять собираются устроить засаду на пути в Моку и, схватив тебя, избить до полусмерти.
- Подлецы, так они поступают с неграми!