Во время брачной церемонии Жорж, повернувшись, увидел в толпе Мико-Мико, жестами умолявшего солдат пропустить его к клиросу. Жорж обратился к английскому офицеру с просьбой позволить китайцу подойти к нему. По знаку офицера солдаты расступились, и Мико-Мико бросился к клиросу.
Бедный торговец питал дружеские чувства к Жоржу с момента их первой встречи, поэтому он разыскивал Жоржа в полиции, а теперь явился к нему перед казнью.
Мико-Мико упал на колени, Жорж подал ему руку, и в этот момент китайцу удалось сунуть другу записку. Жорж встрепенулся.
Затем, сделав вид, что просил только позволения проститься с Жоржем и больше ему ничего не нужно, не произнеся ни слова, китаец удалился.
Жорж, нахмурившись, держал записку в руке. Что написано в ней? Наверное, что-то очень важное, но он не осмеливался прочесть, боясь, что заметят охранявшие его солдаты. Проблеск надежды возник у него, хотя в его положении тщетно было на что-то надеяться.
Желание прочесть записку терзало Жоржа, но, собрав присущую ему силу воли, он сдержался.
Сара молилась.
Наступило время освящения даров; священник вынес из алтаря священные дары, мальчик, прислуживающий в церкви, зазвенел колокольчиком, все стали на колени.
Жорж воспользовался этим моментом, и, также преклонив колена, прочитал записку. Там была одна лишь строка:
"Мы здесь, приготовься".
Первые слова были написаны Жаком, остальные - почерком Пьера Мюнье. Не успел Жорж окинуть удивленным взором окружающих, как дверь ризницы распахнулась, из нее выбежали восемь моряков и, схватив четырех солдат, стоявших у клироса, приставили к груди каждого по два кинжала.
Жак унес Сару, а Пьер увел Жоржа. Оба супруга оказались в ризнице, туда же вбежали моряки, каждый держал перед собой английского солдата; тем самым они оберегали себя от пуль англичан. Жак и Пьер закрыли дверь и прошли через другую, выходившую в поле, у которой их поджидали два оседланных коня; то были Антрим и Ямбо.
- Пусть-ка они попробуют вырвать нас у моих моряков! - сказал Жак, сажая Сару в свое седло. - Ко мне, мои ласкары! - вскричал он.
В это время Мюнье сажал на коня своего сына.
Тотчас из лесов Длинной горы появились сто двадцать молодцев, вооруженных до зубов.
- Ну, в путь, - сказал Жак Cape, - спасите моего отца и брата.
- А вы? - спросила Сара.
- Не волнуйтесь, мы последуем за вами.
- Жорж! Во имя всевышнего, едем! - И девушка пустила лошадь в галоп.
- А отец? - воскликнул Жорж.
- Клянусь жизнью, я отвечаю за все, - ответил Жак, подхлестывая Антрима.
И Антрим помчался, словно ураган, унося своего всадника: через десять минут он вместе с Сарой оказался за Малабарским лагерем, в то время как Пьер Мюнье, Жак и его моряки последовали за ними с такой скоростью, что англичане не успели опомниться.
Небольшой отряд высадился на другом берегу реки Пюссель, где никакая пуля не могла их настигнуть.
Глава XXIX
"ЛЕЙСТЕР"
К пяти часам вечера того дня, когда произошли рассказанные нами события, корвет "Калипсо" шел под всеми парусами, гонимый ветром.
Кроме матросов, капитана и его старшего помощника, уже известного читателю, мэтра Железная Голова, на корабле были теперь еще трое: Пьер Мюнье, Жорж и Сара.
Пьер Мюнье с Жаком прогуливались от грот-мачты до бизань-мачты, Жорж и Сара сидели на корме, он смотрел на нее и держал ее руку в своих; взор Сары был обращен к небесам.
Следовало оказаться в их положении, чтобы понять бесконечную радость, охватившую их, когда они почувствовали себя свободными в необъятном океане, уносившем их далеко от родины, которая, словно мачеха, безжалостно преследовала их. Теперь над ними было только небо, впереди - только море; на полной скорости легкий корвет стремительно уносил их от Иль-де-Франс, жизнь на котором едва не привела к роковому концу.
Пьер и Жак разговаривали; Жорж и Сара сидели молча.
Пьер Мюнье смотрел на них с восхищением; старик так настрадался, что сам не мог понять, откуда у него берутся силы, чтобы вынести теперь неожиданное счастье. Жак, менее сентиментальный, смотрел в том же направлении; его взгляд был устремлен туда, где за горизонтом скрывался Порт-Луи.
Казалось, он не только не разделял общей радости, но был взволнован и порою проводил рукой по лбу, словно пытаясь рассеять тревожные думы.
Что касается Железной Головы, то он спокойно беседовал с рулевым; добряк-бретонец размозжил бы голову первому, кто помедлил бы выполнить его приказ; однако во всем остальном он не был гордым, со всеми здоровался за руку, готов был завести разговор с первым встречным.
Весь экипаж чувствовал себя беззаботно, как это обычно бывает после победного сражения либо после утихшей бури; дежурные несли вахту на палубе, несколько матросов находились у орудий.
Пьер Мюнье, всецело поглощенный счастьем Жоржа и Сары, заметил все же, что старший сын его чем-то встревожен; вначале ему показалось, что Жака беспокоят тучи, плывшие с запада.
- Нам не угрожает буря? - спросил он у сына, пристально наблюдавшего за горизонтом.
- Буря! Поверьте, "Калипсо" не боится бури, как эти чайки, что пролетают мимо; однако нам угрожает нечто похуже.
- Что же нам угрожает? - в испуге спросил Мюнье. - Я-то думал, что с того момента, как мы ступили на твое судно, мы вне опасности.
- Несомненно, - ответил Жак, - сейчас мы имеем больше шансов спастись, чем несколько часов назад, когда мы прятались в лесах Малой горы, а Жорж произносил свою последнюю молитву в церкви Спасителя. Но хотя я и не хочу огорчать вас, отец, пока еще я не могу поручиться за то, что наши головы прочно держатся у нас на плечах. - Затем он скомандовал:
- Человек, на брам-стеньгу!
Мгновенно туда ринулись три матроса, один из них поднялся за несколько секунд, а двое спустились.
- Но чего ты боишься, Жак, - продолжал старик, - думаешь, они попытаются преследовать нас?
- Да, отец, на этот раз вы угадали, у них в Порт-Луи стоит фрегат под названием "Лейстер", я его хорошо знаю и, должен вам признаться, боюсь, что нам не избежать встречи с ним, он задержит нас, не даст уйти, не предложив партию в кегли, которую мы вынуждены будем принять.
- Но мне кажется, - сказал Мюнье, - что при всех условиях мы опережаем его на двадцать пять - тридцать миль и при нашей скорости быстро окажемся вне поля зрения.
- Бросить лаг, - приказал капитан.
Три матроса принялись за дело, Жак внимательно наблюдал за ними, а затем спросил:
- Скорость?
- Десять узлов, капитан, - ответил матрос.
- Ну что ж, для корвета, подгоняемого боковым ветром, это прекрасный ход, в английском флоте имеется лишь один фрегат, который может идти на четверть узла быстрее; к несчастью, нам придется иметь дело именно с ним, если губернатор вздумает преследовать нас.