"Счастливого пути".
И снял наушники:
- Все. Переговорная закончена.
Варя поблагодарила:
- Спасибо! - И спросила: - Можно взять листочки?
- Возьмите, - разрешил радист.
Варя сунула их в карман, потянула за собой Лушу:
- Пойдем.
И замялась на пороге:
- А шторм такой обязательно будет? Совсем-совсем обязательно?
Радист близоруко прищурился.
- Метеостанция так предполагает. Случаются, конечно, и ошибки, - развел он руками. - А я не знаю, я не ручаюсь. Скажу одно: осенью погода на Севере - бестолковая погода.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
ШТОРМ
Варя передала отцу листки переговорной. Он долго перебирал их, вчитываясь в каждое слово и шумно вздыхая.
- Так где же пароход? - наконец спросил Евсей Маркелыч.
Варя пожала плечами.
- Это уж я не знаю.
- Я не тебя и спрашиваю...
Лоцман задумался. Что в этих листках - совет или приказ? В Усть-Каменной ему советовали остановиться, а он поплыл. Здесь дозволяют плыть, а он, как лоцман, как хозяин плота, имеет право стать на якорь, больше того - на зимовку. С такой оснасткой без сопровождения парохода дальше плыть нельзя.
- Ну, так что будем делать, папка? - нетерпеливо спросила Варя.
Плеса здесь, правда, надежные, прямые, глубокие. Вот только на мысу близ Верещагиной почти всегда бьет боковой ветер. И если шторм, так не пройдешь без парохода: боковая волна разломает плот, прежде чем он обогнет мыс... Куда же девался "Сплавщик"? Размыслить серьезно, так может быть только одно: пробежал в тумане или ночью мимо них - река-то здесь ох как широка! - и теперь рыщет в низовьях. А пока он поднимется вспять, сколько времени еще может пройти... Но как, как такой грех мог допустить Ванюша Доронин? Еще кто бы другой... Да...
Тут бросить якорь, стать на зимний отстой? Место подходящее. Поблизости больше такого не будет, не станешь сейчас - придется тянуть до Бакланихи. Погода пока держится. Продержится ли до Бакланихи?.. Вот тут и решай. Да...
Крепко нахмурился лоцман.
- Папка...
- Поплывем пока, - вставая, сказал Евсей Маркелыч, - куда же денешься!
- Пока? А потом? - спросила Варя.
- Когда будет потом, тогда, значит, будем и разговаривать.
Он влез на нары и зарылся в подушки с головой.
Такой ответ не успокоил Варю. Ей показалось, что отец твердо решил довести плот только до хорошего отстойного места и там поставить на зимовку. Ясно. Потом на попутный пароход, домой...
Домой!.. Придут домой - и что ж они дома скажут? Что скажут на общем комсомольском собрании? Не дошли... Стало трудно плыть дальше. Испугались... Сплавщики!.. Кислое молоко возить, а не лес плавить...
- Папка, а может, все-таки помаленьку и без парохода дойдем до места?
Не дождавшись ответа, Варя ушла. Подсела к девушкам, которые грелись возле костра. Там они долго разговаривали меж собой и на все лады рассчитывали: сколько же еще надо дней плоту, чтобы одолеть оставшиеся пятьсот километров! И получалось: не так-то уж много... И от сознания того, что сделано много и остается значительно меньше половины - хотя, быть может, окажется и трудней, - светлели лица девушек. Луша заговорила о возможном шторме, но тут же ее все подняли на смех: мало ли они выдержали всяких ветров и штормов!.. Ну, пусть прибавится еще один, перетерпим... В крайности, к берегу на денек приткнемся. Не вечно будет дуть ветер, у него сила ослабнет обязательно прежде, чем у людей... И Варя засмеялась вместе со всеми: ей очень понравились эти слова.
А прогноз Верхне-Тумбасовской метеостанции начал оправдываться уже на следующий день. Утро началось огненно-красной зарей. По небу поплыли разрозненные угловатые облака. На западе, словно выжидая удобное время, чтобы подняться и проглотить солнце, встала черная туча. Уж тут всякий скажет, что быть ветру с дождем.
И действительно, прошло немного времени - и покатились по Енисею беляки и заходили, заворочались крайние пучки бревен.
Превозмогая слабость, Евсей Маркелыч встал, вышел из шалашки, окинул привычным взглядом небо, реку, берега...
- Худо дело, - пробормотал он. - По приметам-то ровно бы так: за сутки этакая туча кругом земли обернется, а завтра встретит крепким дождем. Может статься, еще и со штормом.
Ирина Даниловна, угадав его тревогу, спросила:
- Под берег от шторма нам будет где встать?
Евсей Маркелыч обвел рукой кругом:
- Теперь, пока Верещагинский мыс не пройдем, где же ты станешь? Видишь, какие пески. Пока отстоишься - с головой замоет. Надо было становиться в Верхне-Тумбасове.
Варя этот разговор не слышала. Она сидела в шалашке, обдумывая, рассказать ли сегодня отцу о прогнозе погоды. Ее томило, угнетало то, что она не сказала ему об этом вчера. Вдруг прогноз правильный и надо было сразу что-то решать? Все-таки лоцман всему голова. Ему выбирать, что и когда надо делать. И не находила себе места, никак не осмеливаясь теперь заговорить с отцом. Может быть, с Александром лучше сперва посоветоваться? Он ведь тоже немало видел всяких опасностей, он смелый. Что он скажет? А коли на то пошло, так стать на прикол всегда успеется...
Александр был на лоцманской вахте, стоял на гулянке. Теперь с Ириной Даниловной они чередовались каждые четыре часа. Холодно там, наверху. Но Евсей Маркелыч по-прежнему держится своего правила: без глазу не оставлять плот ни на минуту. Так он сорок лет плавил лес, так будет и на сорок первом году. Не было за сорок лет аварий, не должно быть и на сорок первом году.
Варя решила ждать, когда сменится Александр. Но тут вошел Евсей Маркелыч с Ириной Даниловной. Взбираясь к себе на постель, он сказал девушкам:
- Ну-ка, дочки, пройдитесь с Ириной по всему плоту, хорошенько проверьте каждый пучок. Где ослаб - подкрепите, лежень проверьте особо. У якоря весь трос перебрать, просмотреть, не подвел бы в лихую минуту. А завтра быть, кажется, делу...
И тревожно ёкнуло сердце у Вари.
Заданного Евсеем Маркелычем урока хватило до самого вечера. Косой дождь с ветром хлестал все время, пока девчата работали на плоту. Всех промочило до нитки. Посиневшие, но довольные - просмотрели, проверили каждый пучок, подправили каждое крепление, - девушки уже в сумерках собрались у маленькой железной печки, поставленной в шалашке недалеко от входа. В Стрелке завхоз рейда бросил ее под нары, шутя:
- Пока пользуйтесь. Новую закажу - "Сплавщик" привезет.
Теперь эта печка казалась им краше солнца.