66710.fb2
- Но если можно не стоять - зачем же себя зря мучить?
- Почему это - мучить? - возразила Ирина Даниловна. - Работа как работа.
- Но ее можно бы и не делать!
- Мало ли что. Зато у Евсея Маркелыча за всю жизнь еще ни одной аварии не было. А черт - ведь он всегда подкрадывается, когда люди спят, - и смешливо скосила глаза на Александра.
Плот плыл самой серединой реки. Впереди, на желтом взъеме скалистого берега, сквозь дождевую муть проступали контуры каких-то построек.
- Видите? - спросила Ирина Даниловна, протягивая руку в направлении далекого поселка. - Оттуда идет дорога на прииски. Скверная была дорога, а вот за эти два года хорошую шоссейную построили. Подплывем ближе - увидите, какая она красивая, будто золотая полоса в тайге лежит.
- Если я не забыл, - сказал Александр, - так это Комарово?
- Правильно.
- А вы бывали на приисках, Ирина Даниловна?
- Не только бывала - я ведь и родилась на приисках.
- Вот как!
- Да. Мой отец старателем был. Только не таким, как прежде про них рассказывали, - шелков под ноги себе не стлал, разгульства не любил.
- Трудно, наверно, было ему, если он от таких гуляк отделялся?
- Не знаю. Пожалуй, нет. Это ведь от человека все. К нему так люди с уважением относились. А что пили да буйствовали многие, в три дня спускали за год заработанное, покупали шелка да в грязь под ноги стлали, это не от худой души - просто не знали, чем и как можно свою жизнь украсить. Каждому красивого хочется, а где его было найти? Ну, пили - и думали, что краше такой пьяной жизни и нет: хоть на час дать себе полную волю...
- А чем же ваш папаша жизнь свою скрашивал?
- Ну! Он мастер был, большой искусник. Из золота мог делать все, что хотите. И колечки, и сережки, цепочки делал, и стаканчики узорчатые. Бывало, всю зиму над одной цепочкой сидит, а потом принесет в контору и сдаст за россыпное.
- Да как это можно! - воскликнул Александр. - Разве ему труда своего не было жаль?
- Почему же не жаль! Жаль, конечно. Со слезами всегда отдавал. Снесет в контору, вернется, а потом лежит дня два черный, как чугунный, горе переживает. Все хотелось ему куда-нибудь в музей свою работу послать, чтобы люди на нее любовались, чтобы русским мастерством все гордились. Просил, молил хозяина - тот не соглашался. Себе все оставлял. А отцу, в насмешку, один раз медный подсвечник прислал - в благодарность за работу.
- И ваш отец по-прежнему сдавал ему золотые изделия? - воскликнул Александр.
- Куда же денешься! Не сдавать было нельзя. И жить на что-то надо, да и за утайку хозяин в тюрьму упрятал бы. Прииска-то ведь были хозяйские.
- Изделия сдавал, как золотой песок! - все еще не доверяя тому, что он услышал, повторил Александр.
- Да, - подтвердила Ирина Даниловна. - А какой же был хозяину расчет за работу платить, когда и так взять можно! Он просто рассуждал: блажит мужик так то его дело. Ему ведь было не понять, что мастерить для отца - вся радость в жизни и что не для себя хотел он мастерить, а для народа.
- Думаю, хозяин это понимал, - нахмурясь, сказал Александр.
- Может быть, - согласилась Ирина Даниловна.
Они помолчали.
- Ну, а я тоже в отца удалась: рукодельница, - тряхнув головой, словно отгоняя от себя тяжелые воспоминания, сказала Ирина Даниловна. - Только я больше по рисованию да по вышивке.
Александру захотелось спросить ее: а как и почему она попала на сплав?
Но в это время в дверях шалашки появилась Ксения.
- А мы-то ждем, мы ждем! - сказала она, сверля Александра своими маленькими глазками и улыбаясь только губами. - И книгу бросили читать...
Из-за плеча Ксении выглянуло круглое личико Луши. За нею теснились еще девушки.
- Мы уж думали, что рыбы в реку вас утянули, - продолжала Ксения.
ГЛАВА ПЯТАЯ
РАССКАЗ АЛЕКСАНДРА
Взгляды девушек с любопытством и ожиданием были обращены к нему. Александр колебался:
- Взялся я, а сам и не знаю, чего же мне вам рассказать... Книг я много читал, а рассказывать не умею, обязательно напутаю, от себя половину прибавлю.
- А вы расскажите что-нибудь из своей жизни, - попросила Луша.
- Там можно прибавить и больше половины, - съехидничала Ксения.
Варя оставила работу, строго посмотрела на нее, но ничего не сказала. Александру это понравилось. Ему захотелось позлить Ксению.
- Хорошо! Тогда я так и сделаю: прибавлю три четверти, - согласился он. И незаметно подмигнул Луше. - Так вот... Приехал я в Тогучаны - оказывается, мамы нет, ее перевели в Утесову. Что делать? Вернуться назад, а потом по Енисею на пароходе?.. Сложное дело. Тут говорят мне: плот пойдет. Плот? Ни за что на плоту не поеду, скука на нем ужасная. Но мне говорят: "Какая скука? Да ведь на плоту поплывет Ксения!.." Ах, Ксени-я? Тогда...
Дружный хохот заглушил его слова. Девушки весело захлопали в ладоши. Ксения только пожала плечами и слегка усмехнулась: "Подумаешь. Сейчас твой верх, а я тоже в долгу не останусь!"
- Рассказывать дальше? - спросил Александр, когда девушки утихли.
- Говорите! Рассказывайте! - закричали ему.
- Нет, не надо, - негромко сказала Варя.
И все посмотрели на нее. Посмотрела и Ксения. Варя объяснила:
- А чего в этом хорошего? Ответили ей, и ладно.
Александр густо покраснел:
- Вы меня простите, Ксения, я действительно не подумал...
Ксения протянула даже немного разочарованно:
- Ну вот, а я было вам тоже приготовила!