Дальше на запад КПП пошли один за другим, но эти КПП были иного рода. Тут стояли предгорные народы: аварцы, лакцы, даргинцы, потом шел чеченский участок и так далее до самого синего, то есть Черного моря. Тут, собственно, не КПП были, а засады. Ограбил, взял в плен купца, убежал в горы. Купца заставил дрова рубить, чтоб даром хлеб не ел, одновременно попросив выкуп с родственников. Непыльная работа. Был еще участок, вроде бы свободный, это где сейчас Волго–Донской канал. Дорога прямая, водная до Азовского моря. Тут бродили ватаги, разноплеменные и с разными сексуальными наклонностями, и не только мужские, но и женские. Думаете, зачем здесь осели донские казаки, самые знаменитые. По северным берегам Черного и Азовского морей пятнами, вдали от родины, до сих пор живут греки, болгары, черкесы, евреи, цыгане, даже армяне. Заметьте, все эти народы не изменили своей искони приобретенной любви к определенному ландшафту. Греки, как у себя дома, у моря, на той же параллели Черкесы тоже горки выбрали на «проходном дворе», цыгане – по степи, а евреям везде хорошо, по всему миру, кроме Антарктиды, конечно. Одни армяне вроде бы изменили своей природе, спустились с гор к морю, но тут надо вспомнить, что Армения совсем недавно к тем временам была великой державой, владевшей почти всем бассейном Черного моря, это в истории написано. Может быть, евреи к ним имеют прямые родственные отношения?
Запорожские (украинские) казаки тоже недаром сели на Днепре, на порогах. Не путь они из «варяг в греки» сторожили, помогая лодки волоком перетаскивать, а тоже грабили проезжих. Они защитниками границ России и «разгонителями бастующего пролетариата» стали, много, очень много позже рассматриваемых времен. А в рассматриваемые времена, они, как и донские были простыми грабителями на «проходном дворе». Только сейчас, к 2000–му году, стала забываться детская игра в казаки–разбойники, замененная сперва на «русских и немцев», а потом на безликих «красных и синих», когда у немцев кредиты начали просить.
На реке Или и южном Балхаше осели два пятна корейцев, наверное, с озера Ханка, тогда оно было их, и опять точно на той же параллели. Каракалпаки с кумыками, да и азербайджанцы откуда–то из Азии пожаловали к границам Европы в виде отщепенцев от своих древних народов. Сами отъелись в хороших условиях, а праотцы их захирели окончательно где–то, и сейчас их не найти. Постепенно южная часть «проходного двора» около среднеазиатских гор стала забываться. От Тегерана –Тебриза до Стамбула–Константинополя – Царьграда начали такие дела твориться, что не только караваны, муха не пролетит. Народов там скопилась куча и все с амбициями, так что «проходной двор» окончательно переместился на север, да и татаро–чувашский «БАМ» говорит об этом.
Спрашивается, что возили? Историки говорят, что шелка и фарфор, а я думаю, что – соль, а шелка попутно. В Иране есть соль, но он почему–то закрылся на несколько сотен лет вместе со своей солью для мира, щахи–ин–шахи там скандалили с кем–то. Господа, как ныне говорят, вы знаете, сколько соль у русских стоила в древние времена, и откуда ее возили, рискуя жизнью? И налоги на соль дикие устанавливали, хотя не пудами ее едят, а золотниками? С озер Эльтон и Баскунчак, расположенных на севере Каспийского моря между Волгой и рекой Урал. Солигалич, где добывалась русская соль, только в 1450 году присоединен к Московскому княжеству. В те времена в Белоруссии еще соляных шахт не было, да и самой страны тогда не было, белорусы в лесных ямах, покрытых хворостом, жили, впрочем, как и русские. А где еще в Европе открытые месторождения соль есть? По–моему нигде, только шахтная, а шахт соляных тогда еще не научились строить. А вы знаете, что на всем Дальнем Востоке нигде соли поваренной нет при таком обилии рыбы? Ни одного месторождения, ни открытого, ни шахтного, даже сегодня. Потому–то рыбу и сушили, вялили без соли местные жители, что соли не было, и сегодня нет. Вся привозная, притом издалека. И сегодня корейцам нравится полусоленая–полугнилая рыба, привыкли. Не потому ли и пожаловали на Балхаш организовывать поставки, да так и привыкли, остались, когда специально для соли царское правительство построило Транссибирскую железнодорожную магистраль. А почему китайцы соль экономили всегда больше чем свои юани? Недаром говорят им, желая обидеть: «Ходя, соли надо?» Я думаю «проходной двор» можно называть «соляной дорогой», а не Великим шелковым путем, как он официально называется. Да и сколько шелка надо Европе? На одном верблюде можно привезти и одеть всех царских дочек от Византии до Альбиона. Как будто весь народ Европы в шелках ходил. А, вот соль ели тысячи лет все, и сегодня едят каждодневно. Морская вода хотя и соленая, но больше горькая, в пищу не годится.
Как же переселялись народы по «проходному двору»? Видно, что переселялись, но народы небольшие, народные отщепенцы. Ни одного народа полностью не переселилось. Надо бы о татаро–монголах. Про татар с чувашами я уже писал. Никуда они не переселялись, а просто строили древний «БАМ», и ставили на станциях обслугу, как в начале проходящего века русский царизм строил железнодорожные станции и поселки вокруг них вдоль Транссибирской магистрали. Но немного не успели достроить чуваши с татарами, русские помешали, остановили, сами стали продолжать. Притом татары шли не с востока на запад нас завоевывать, а с запада на восток, чтобы нам не мешать, великороссам. Что касается монголов, то им ничего не известно, о том, что они ходили нас завоевывать. Да и карта показывает, ученые–этнографы составляли. Ни одной монгольской юрты не приметили на всем протяжении «проходного двора». Все народы, представители которых шлялись по этому пути, следы свои оставили, одни монголы не оставили, ишь какие конспираторы–чекисты, прошли, следов не оставили и никто их не видел. Завоевали, а потом испарились опять в Монголию, а награбленные богатства куда дели? Советские геологи всю Монголию перекопали, перебурили, не нашли. Хоть бы рубль железный или куну беличью. Ничего. И татары шли навстречу монголам, но так и не встретили их. Надо, все–таки, поискать «монголов» на Причерноморской равнине, может быть найдем?
Однако вернемся на Причерноморскую равнину, Северное Причерноморье. Огромная территория с богатейшими черноземами, теплая, благодатная от Черного моря до Киева и почти до Казани пустовала. Только по берегам морей люди жили, и то, загородившись мощнейшими крепостными стенами от степей. За 250 лет, прошедших после усмирения крымских татар Потемкиным и еще более поздних мирных договоренностей с чеченцами не так уж много городов понастроили в Причерноморье. Ставрополь, Ростов–на–Дону, Саратов, Волгоград, ну и мелкие городишки. В Сибири, Северном Казахстане, на Дальнем Востоке понастроили уйму городов, а ведь дальше в несколько раз от московско–петербургской метрополии. Вся Западная Европа трещит от народонаселения, пшеницу уже в Италии сразу за отмостками храмов сеют, больше негде, а тут пустота такая. Для ответа на этот интересный вопрос пока не хватает у меня данных. Надеюсь в дальнейшем их получить и сообщить. Итак, степных водных народов мы не нашли в Причерноморье, не считая мифических скифов, печенегов и половцев, которых в действительности и не было. Были там ватаги разные, безнациональные, если так можно выразиться. Если бы были, не ушли бы, и не пропали бы бесследно. Вся эта глава только тому и посвящена, что так не бывает.
Переходим к лесным равнинным народам, они же водные, так как живут в долинах рек. Это мы с вами русские. Киевская Русь как–то не подходит под мою разовую классификацию. Здесь и степи есть водные, и леса предгорные, и леса как у нас, русских — равнинные. Степная часть все время воевала неизвестно с кем, так как печенегов с половцами не было, в Царьград ходила, хотя ее там не помнят, вообще одни сказки, или по научному – эпос. Предгорная часть (так называемая Закарпатская Украина) и сейчас живет как жила, то в России, то в какой–нибудь западноевропейской империи. По–моему, скоро опять туда отделится. Не нравится им у нас. О Харькове у меня будет особый разговор, в специальной статье. Лесная равнинная часть такая же как у нас, к которой я сейчас перехожу, поэтому на украинской лесной части останавливаться специально не буду. Притом там сейчас почти «ядерная зима», жалко, конечно.
Как же мы жили в лесах в те времена, когда «проходной двор» как часики работал? Это трудный вопрос, но восстановить приблизительно можно, сравнив с лесами южного берега Балтики, там сейчас поляки, прибалты, бывшие пруссаки живут, которые теперь с предгорными немцами тоже немцами зовутся. Говорят, что гунны, они же пруссаки пришли в северную Германию аж с Дальнего Востока, последовательно пробираясь по кромке Северного ледовитого океана. Тогда бы они везде по пути оставили свои следы, без следов перемещений не бывает, как видно из вышеизложенного.
От Амстердама до Урала вдоль всех морей пролегает низменность, разделенная на сектора народов. От Амстердама к Уралу становится все холодней, а сектора в размерах все увеличиваются, стесненность народов падает. На всем протяжении равнинные, водные (приморские) народы. Исключение составляют Германия, Польша и Россия. Сектора у них большие, — намного больше соседних. Насчет Германии и Польши все ясно. Еще до первой мировой войны польского государства там не было, хотя поляки с пруссаками вперемешку жили, пруссаки даже взяли верх в нынешней Балтии (Литве, Эстонии, Латвии). Но это было позже рассматриваемого нами времени. В более ранний период, пруссаки составляли дикий лесной народ, в то время как предгорные немцы уже вроде бы владели так называемой Римской империей германской нации. Непонятно только, какого черта их понесло на юг, когда лесные люди не были завоеваны. Впрочем, и это объяснить можно без натяжек, к которым все время прибегают авторы «новохрона–2». На юге была цивилизация, там много было красивых вещей, и охота была всем этим завладеть. Нравы тогда везде были одинаковы. А когда окрепли, прибрали к рукам и приморских лесников, людей мужественных, сильных и диких, то есть таких, которых можно было направить «дранк нах остен», так сказать. Что они и сделали, завоевав изрядный кусок, пока Александр Невский их не застопорил. Затем, когда Россия вздыбилась, она и Польшу опять отвоевала. Потом Гитлер опять все вернул, но ненадолго. В общем, это уже современная история.
С северной стороны Балтики все принадлежало шведам, людям горно–морским, давно уже выдвинувшимся в один из мировых народов–лидеров и даже пытавшимся забрать себе побольше теплого юга, вспомните Полтаву при Петре I. Я думаю, это произошло потому, что их–то земля никому не была нужна, холодно и пасмурно, да и пшеницу почти негде сеять. А из ближайших соседей, кто мог осмелиться? В те времена и в горно–предгорных регионах Западной Европы не определились, где чья земля, на территориях–толкучках, не говоря уже про Балканы, на которых еще и сегодня еще не все устоялось. Поэтому ничего удивительного в том нет, что на их земли особенного спросу не было. Сами они попытались подраться за новые жизненные пространства, но быстро сообразили, что не это главное. Наладили такую жизнь для себя, что сегодня им многие завидуют, впрочем, так же как и исландцам, земли которых тоже никому не были нужны кроме самих исландцев. К истории надо подходить на уровне житейского опыта, а не выстраивать ошеломляюще красивых версий.
Горно–предгорные народы около теплых морей из–за скученности и тесноты немного раньше начали думать, как жить дальше, нежели лесные равнинные народы, как видно из небольшого экскурса в южную Прибалтику. Но это отнюдь не значит, что они опередили лесные народы на века. Нет, они просто думали о том, как ужиться среди толкучки, поэтому, наверное, раньше каменного топора выдумали дипломатию и некое подобие разделения труда по Марксу–Энгельсу. Во всяком случае, мифы и Библия показывают это. А кого бояться лесным равнинным народам на Среднерусской, Смоленско–Московской, Валдайской возвышенностях и в дремучих лесах между ними. Ни дорог, ни самолетов. Передвигались только по речкам и рекам, притом реки избегали, мало ли кто появиться может. А вот речку не каждый и найдет, а если найдет, не пойдет вверх по ней, дубиной по голове можно получить. Родился, дальше 15–20 километров не отходил от своего шалаша, умер. Вот в радиусе до 50 километров и образовывался народ. Это в каждой нынешней российской области вокруг Москвы проживало несколько народов. Притом надо иметь в виду, перечисляли народы иностранцы, глубоко вверх по речкам не поднимавшиеся, боязно, а потому перечень, надо полагать, не полный. «Финно–угорские племена», и – достаточно.
Это теперь, великодержавничая, мы говорим, что народ русский жил в этих лесах. А, что все мы говорим по–русски, так это ничего, собственно, не значит. Во всех гостиницах, аэропортах, просто портах, вокзалах и ресторанах всего мира все народы говорят на английском. В некоторых странах, далеких от Англии, таких как Австралия, Индия, Канада, Ирландия, Южно–Африканская республика и так далее, да и в самих Соединенных Штатах, поголовно говорят по–английски, весь Интернет на английском. Так что нечего удивляться, что куча маленьких народов говорит на русском, наши правители чуть было не отучили даже украинцев и белорусов разговаривать на своем языке, которые, может быть, подревнее нашего, русского, будут. Совсем недавно по историческим меркам времени вся Европа пела псалмы то на греческом, то – на латыни. Только после ленинской революции в школах отменили изучение этих мертвых языков, одни провизоры в аптеках, да врачи изучают, притом так, что бумажки друг к другу толком зачастую понять не могут.
Насильное одноязычие – это метод создавать «единую» нацию из многих народов. Никакой единой русской нации до сих пор нет и, естественно, не было никогда. Как, собственно, и дагестанской, и чеченской, да и той же немецкой, итальянской, французской и уж, само собой разумеется, американской нации. Это все общности наций, объединенных в одном государстве. Это политико–военный союз, а не этнический.
Я это покажу на одном примере, хотя мог бы приводить десятки. Незачем, и так все ясно. Никто никогда не задумывался, почему из всех ранее российских, потом советских, а ныне опять российских учителей школ подавляющее большинство — учителя русского языка, русской словесности. Их выпускали и выпускают столько, что хватило бы обучить русскому языку весь мир. Только незначительная часть из них работает учителями, остальные – где попало. Потому, что их посылают в глубинки: в деревни, аулы, аилы, стойбища, где народы говорят на своем языке с целью переобучить их по–русски даже думать, но выпускники–русисты туда не едут или сбегают оттуда через месяц, их вытесняют. Только поэтому сохраняются еще этносы на территории России. А иначе уже давно бы был единый русский народ – мечта правителей. Все остальное, что вроде бы делается для «возрождения» национальных культур – это или простая показуха, или целенаправленная ложь. Делается как раз наоборот, чтобы кроме русского других языков в России не было. Детей из стойбищ отрывают от материнской титьки и везут в «интернаты», где они быстренько «русеют», как будто нельзя привезти взрослых, обучить их грамоте и отправить обратно в стойбища. Это же уже является широкомасштабным преступлением. Я не говорю, что одни мы, русские, так делаем. Все крупные народы, основанные на политике и военной силе, так поступают. Но все равно этому надо положить конец.
Вернемся в леса исконной России. Что мы там увидим? Во–первых, о том, что есть у всех народов тех времен. Родовое племенное состояние во главе с вождем, иногда несколько племен вместе и уже с князем. У князя прислуга и обслуга, в том числе шаман, ну и, разумеется, войско человек в пятьдесят. Государство это имеет границы в радиусе километров в пятьдесят, границы естественные: овраги, болота, речки, ручьи, непроходимые дебри. Открытые безлесные пространства – это тоже границы. Плешины среди лесов, заливные луга, из–за которых в будущем будут драться, тоже никому не нужны, чужие, ничьи. Километров за 50–100 другое такое же государство – потенциальные враги, но почти никогда не друзья. Друзья живут вместе. Все леса такими государствами усеяны, иногда погуще, где жить получше, иногда пореже.
Такое государство я своими глазами видел у горных шорцев на таежной речке Туянза, недалеко от их «Джомолунгмы», горы Мустаг (Пустаг, Мустак и т.д.). В тот год в шорской тайге не уродились кедровые шишки, белка ушла в Хакасию, в Красноярский край из Кемеровской области, туда, где шишки кедровые уродились. Из газет, наверное, узнали. За белкой ушел соболь, ему тоже что–то надо есть. Шорцы–охотники подались следом. Оставшиеся шорцы были грустны, могли быть неприятности с охотниками: политические с хакасами, и связанные с опасностями далекого пути. Вот пример политического конфликта древности в конце 20 века.
Чем занимались «государства» на Руси? В большей или в меньшей степени всем, чем можно заниматься в лесу. Первое – это грабеж пчел, бортничество по–тогдашнему. Научились у медведей. Потом стали ловить отделившиеся пчелиные рои, поняли, что две матки в одном дупле не живут, делятся на две семьи. Стали в свободные дупла переносить эти рои, чтобы ближе ходить их грабить. Возникло пчеловодство, а вместе с ним грабеж. Собирали дикие орехи, но потом заметили, что белки как–то умеют различать самые спелые, самые крупные, самые лежкие орехи. У самих не получалось. Начали грабить белок. Получалась лень. Не думали особенно о том, что орехи могут не уродиться, а белка уйдет за орехами в соседнее «государство». Научились предусмотрительности, накопительству, лень чуть–чуть убавилась. Хранить–то особенно запасы негде, кроме как в яме. Камня нигде не найдешь, везде один песок, глина. В речках попадались камни, но не настолько много, чтобы из них можно было построить погреб, не то что Собор парижской богоматери или крепость. К тому же часто меняли дислокацию, то рыба куда–то подевалась, то белка ушла, то лоси и кабаны вдруг исчезали, глухари улетали, грибы и ягоды пропали. Законы природы плохо знали, шли искать, попадали в плен в соседние «государства». Пленных не ели, боже упаси, женщин насиловали, мужчин заставляли работать. Почувствовали, что такое принудительный труд и та, и эта сторона. С тех самых пор принудительный труд в России так и не удалось ликвидировать до сего дня. Так что капитальных погребов не строили, не говоря уже о домах. Это и есть зачатки грабежа и рабства на Руси.
В лесу, разумеется, охотились, силки ставили, ну, в общем, так, как в Истории древней Греции написано. Какая еще промышленность была? Просо нашли дикое, дикую коноплю, чуть посевернее дикий лен. Окультурили, стали высевать в пойменных участках, потом какой–то смельчак с Украины пшеницы привез, но она плохо росла тут на подзолистых почвах, но рожь удавалась. Соху придумать, живя в лесу, раз плюнуть, борону – тоже, упряжь – из шкуры убитого и съеденного лося. Научились липу драть, тут целая индустрия открылась от лаптей до корзин, бересту приспособили от разжигания костров до рисования своих богов на ней. Из прутьев ивовых, что только не делали от изгородей плетеных (плетней) до корчаг, мордушек и верш для рыбной ловли. Глина, само собой, тоже использовалась для гончарного производства, но это позднее, когда совсем оседло начали жить. Глина, она тяжелая и таскать ее трудно. То ли дело берестяной туесок, легок как пух и воду не пропускает, мед можно в нем хранить. Однако заканчиваю, научно–технический прогресс у меня в следующей главе.
Немаловажная забота, – предстоящая зима. Во–первых, одежда. Хотя византийские историки и говорят, что руссы выносливые и полуголые, но это они нас летом видели, мужики и сегодня предпочитают асфальт катать полуголыми. А зимой надо одеваться потеплее. Лен и шкуры животных, ивовая кора для выделки, дубленки наши и сейчас во всем мире носят, только технологию нашу усовершенствовали и теперь уже мы у них покупаем, а не они у нас. Опять же валенки или пимы, это наше мировое достижение. Хотя, может быть, и пожаловали к нам с юга, от кочевых племен. Летом лапти, легко и на любой ближайшей липе можно новые надрать, промокают только, но мы не сахарные, как говорит только наша, русская поговорка. Холодильники электрические тоже русские последними начали использовать, зачем они, когда предвесенний лед в яме до следующей зимы не успевает растаять. Жили в ямах, накрытых сверху ветками, о русских избах в следующем разделе. Спою еще гимн русскому погребу. Я уже начал было, да отвлекся. К концу правления коммунистов каждая русская семья имела свой погреб на правах частной собственности. Строили их везде, даже на балконах, утепляя шлаковатой. Из–за этих погребов мы непобедимы. При любых катаклизмах вымрет только Москва, да еще пять–шесть городов–миллионников. Остальное население после снятия осады выскочит из погребов, как черт из табакерки. А ведь это изобретение тех самых времен, которые мы рассматриваем.
На социальных, юридических, политических, семейных, нравственных, религиозных вопросах я долго останавливаться не буду. Замечу только, что у всех народов от Тихого до Атлантического океана, которых я упоминал, эти вопросы стояли на практически одинаковом уровне, если не учитывать скученности и рассеянности наций. Вся разница состояла в том, близко или далеко государство от государства было расположено, сколько времени надо идти пешком от государства до государства. Только в этом, и в ничем другом, решения этих перечисленных вопросов отличались, а скученность как раз была там, где мы ее и нашли, в предгорьях теплого климата и на самом берегу теплых морей (Гольфстрим учитывать).
Во–первых, народы друг за другом подсматривали и учились. Во–вторых, они теснились, значит, кроме силы, вырабатывалась дипломатия. В третьих, совершенствовалось оружие, и имел место «промышленный шпионаж». В четвертых, жена говорила мужу: вот видишь, а у них женщин не бьют, а детям лучшие кусочки, а не тебе, самцу. Или: смотри какой хороший у них бог, скормили ему барана, и дождь пошел. Про это можно написать отдельную большую книгу. Одним словом, скученность и плохо, и хорошо. Плохо, что приходится постоянно думать о соседях, но это же и хорошо, мозг развивается. Хорошо, что можно денег занять, но плохо, если не отдашь, придут и возьмут больше. В общем, сплошная диалектика. В лесах совсем другое дело. Там друг к другу деньги занимать не ходят, ходят только грабить. Развитие как бы останавливается или идет очень медленно, вкривь и вкось. Но мы–то как раз и взяли это время, когда народы предгорные только начали скучиваться, а благ от этого скучивания еще не получили. То есть скучились только что. Поэтому и развитие было одинаково. Нам это надо только для старта, нельзя же сравнивать бегунов без общего старта, по пистолетному выстрелу, с одной для всех линии. Другими словами, все не умели ни читать, ни писать, у всех были маленькие «государства», не шибко знатные князья, и армии человек по 50 в мирное время.
Безусловно, надоумил меня «Новохрон–1», «реконструкцию истории» «новохрона–2» я не принимаю к рассмотрению, слишком уж «шита она белыми нитками». Это и предопределило возможность избрать точку отсчета, равную для всех. Древние Египет, Месопотамию с Вавилоном во главе, Израиль с его Иерусалимом, Древние Грецию и Рим я не принимаю во внимание, как будто их не было. Новохронисты, по–моему, это убедительно доказали, а в основном один человек, покойный Морозов. Византия, может быть, и была, но не старше 300–500 лет наших упомянутых народов, в том числе и русских лесных государств–княжеств, германско–прусских лесных «гуннов». А это, согласитесь, немного, чтобы так далеко ушагать по дороге научно–технического прогресса от остальных народов Евразии. Индийцы с китайцами меня тоже не интересуют, хотя упоминать их, может быть, и буду.
Как действовали «проходные дворы»?
В предыдущем разделе я упомянул о действии «главного проходного двора». Теперь сформулируем принципы его действия. Для этого сперва рассмотрим современные миграционные потоки по многочисленным «проходным дворам» Советского Союза и современной России. Начнем с Дальнего Востока. Здесь широкий коридор, от Читы до Владивостока, китайский. По нему просачиваются десятки, если не сотни, тысяч китайцев в год на нашу любимую родину. Даже современные, все еще советские, то есть фактически непроходимые границы, не могут сдержать этого потока. Местные русские жители с ужасом обнаруживают, что в их доме уже в половине квартир проживают китайские семьи и находятся китайские же сборные пункты–общежития временного проживания, тогда как еще с десяток лет назад все квартиры занимали русские, «русскоязычные» для точности. Все окрестные совхозы почти полностью населены китайцами, леса в русской тайге заготавливают китайцы, лавочки окрест – все китайские, на улице специфический разрез глаз встречается многократно чаще, чем ранее. В каком–то паническом страхе русские начинают искать адреса давно забытых «расейских» родственников. А китайцы, ранее жившие «тише воды, ниже травы» вдруг смелеют на глазах и требуют уже какие–то «свои права». Еще через десяток лет китайцы там потребуют своей автономии, а затем пойдет речь о «суверенитете» и прочих словечках, означающих «прощай Россия». Московское руководство, конечно, видит создавшееся положение, но «руки коротки» и, по–моему, уже плюнуло на эту проблему. Китайцам не хватает жизненного пространства, а технологии у них таковы пока, что не позволяют обеспечить все свое население «приложением сил». Ведь пол–Европы уехало по атлантическому «проходному двору» в Америку при сходных обстоятельствах.
А кавказские «проходные дворы» на Москву, в Тюмень, в российское Причерноморье. Русскоговорящих в Москве пока, конечно, больше, чем кавказцев, но их не видно. Они стоят у станков, сидят за столами гигантского количества институтов, различных контор и «офисов», а кавказское население целый день на улице, в основном торгуют, занимаются другим мелким уличным «бизнесом», просто высматривают, «что плохо лежит». За последние 10 лет их столько появилось в виде «беженцев», «перемещенных лиц» и просто по подделке документов, что впору задуматься, и задумываются, но сделать ничего уже нельзя. Западная Европа попыталась, было, да и сейчас стыдливо пытается помешать этому, но «права человека» ныне не пустой звук, «превыше всего», сами же их выдумали. Перемещающиеся отщепенцы от наций находят каждая свою «нишу». Эти ниши все знают, поэтому не буду портить бумагу. Главное, увидеть в этом новом «переселении народов» «объективную реальность, данную нам в ощущениях» и неистребимость ее как самой «материи» (марксистско–ленинская философия, правда, ввела это по другому поводу, но слова–то какие красивые, как не воспользоваться).
Причины? Естественные. Ничто не может этому помешать, как бродячей комете упасть на Землю. Надо смириться. Истратишь уйму денег и сил, но не сломаешь тенденцию, лучше потратить их на «сосуществование», эта тенденция как сама материя, неистребима. В ареалах древнего, опять же естественного, проживания перемещающихся сегодня народов стало жить хуже, чем там, куда эти народы перемещаются. Вот и вся причина. Банальная и единственная, других нет. Но, какая часть народов переселяется? Их прежние правители говорят, что «отщепенцы», в кавычках заметьте, значит, судя по негативному слову, худшая, но это они врут от бессилия. Перемещается лучшая часть народа, предприимчивая, смелая, более интеллектуальная. Многие ли токаря, слесаря и ткачихи с доярками уехали из Советского Союза после «поднятия железного занавеса»? То–то же, уехали электронщики, программисты, ученые (не путать с «сидельцами» институтов), но, конечно, самые смелые из них, предприимчивые. И не надо показывать по телевизору «отказников от заманчивых зарубежных предложений», это и ложь, и пропаганда одновременно. Недаром их показывают по телевизору, а о тех, которые уехали, узнаем нечаянно.
Прежний, коренной ареал ослабевает генетически. Но народ, разумеется, не прекращается, он начинает сильно отставать. Яркий пример Армения. Сегодня в Армении живет народу меньше чем за границами ее. Первая миграция – ответ на геноцид турков, вторая миграция, современная – ответ на мафиозно–кланово–властный беспредел «элиты» ко всем остальным соплеменникам (слова современные, сегодня всем понятные). Мы и в русских племенах с ним столкнемся в последующих главах. В Грузии – аналогичная картина. Ныне азербайджанцы, сами от кого–то отщепились и переселились на Кавказ во времена древнего «проходного двора», ныне опять переселяются медленно, но верно. Ослабленный основной ареал становится еще более легкой добычей местных князей, вплоть до того, что ослабленная нация не может их прокормить и они начинают продавать народ в рабство. К этому я еще вернусь более подробно, сейчас только один пример, из времен Советского Союза.
Все помнят, как партийные бонзы продавали свой народ в рабство. Рабство это – не прямое, опосредованное. Вспомните многочисленные стройки Советского Союза в «странах народной демократии» (Африка, Южная Америка, Арабские страны, Индия, Индонезия, Египет). Да, что я перечисляю? Гораздо быстрее перечислить исключения, куда не посылали (Северная Америка и Западная Европа). А как платили за это? Советскими рублями, но побольше, чем дома, в Союзе. Люди туда рвались, мечта – купить автомобиль «Волга» за два года рабства. Но почему рабство? А, потому, что рядом с советскими людьми работали на этих стройках вольные иностранцы, приехавшие заработать. Так вот, они за равную с русскими работу получали раз в 10, а то и в 20–30 раз больше, то есть столько, сколько в действительности стоила их работа. За русских деньги получало наше коммунистическое правительство, то есть прямые работорговцы, а русским выдавало столько, чтобы с голоду на чужбине не передохли, стыдно все–таки. Рабы домой возвращались счастливые, с автомобилем и кой–какими нейлоновыми одежками, но дома–то они и этого бы не заработали. Вот это и есть опосредованное рабство, не сами «души» продали, а работу этих «душ». Это даже выгоднее прямого рабства. Потому что за «душу» столько не возьмешь, сколько из нее можно выкачать. Ну, и «Хельсинские соглашения», конечно, несколько мешали продавать насовсем. Да и кто насовсем купит? Стыда не оберешься. Но мы опять отвлеклись от «проходного двора».
В общем, понятно как он действует. Торговля и сопутствующее ей переселение отщепенцев от народов. Оно никогда не бывало таким, как пишут про татаро–монголов. Вся страна с чадами и домочадцами, стадами, домами и передвижным, походным «кремлем». Ехали сперва поодиночке, вывозили семьи, к семьям – соседские семьи, семьи знакомых, семьи знакомых знакомых. Образовывались «чайна–тауны» на чужбине, группировались. Сперва пресмыкались, потом требовали «свои права», а иногда и воевали «за счастливую долю». А потом говорили – мы здесь вечно, слово–то растяжимое. Сначала – 100 лет, а теперь понимается, что не меньше тысячи, значит – всегда. И ничего здесь нет сверхъестественного, все последовательно, тихо, целеустремленно, неотвратимо и – вот он, факт налицо.
Есть и народы–бульдозеры. Те не перемещались по традиционным «проходным дворам», они шли по целине, на то они и бульдозеры, но, представьте себе, и не танки, стреляющие по сторонам. В кабине, конечно, было ружье против стрел, но не более. Иначе бы под бульдозер местные умельцы валуны бы подкладывали, которые не сдвинешь. Этот бульдозер, конечно, давил попадающую под его нож мелочь нерасторопную, но большинство отпрыгивало в стороны, в овраги и скалы, где бульдозеры не ходят, вот по поймам рек, это да, здесь бульдозеры ходят. Такая «колонизация» была русскими в Сибири, колонизация Северной Америки западноевропейцами, Южной Америки – испанцами и португальцами. Татары с чувашами делали умнее, они создавали перевалочные пункты, на равном расстоянии друг от друга и «осваивали» прилегающие территории. И сегодня живут на этих своих островках, особо не конфликтуя с соседями. Но я уже об этом писал.
Вернемся в древние века. Думаю, что ничего нового за все это время придумано не было, как сегодня переселяются, так и всегда переселялись. Некоторые более сильные шли как бульдозеры. Думаю, что калмыки к ним относятся. Недаром и свою бывшую родину теперь на карте не находят. Остатки их на прародине столь ничтожные и изможденные были, что сегодня их и на карте нет. Такой народ есть в Западной Сибири, телеуты называются. Они при приближении русского бульдозера недалеко отскакивали, оставались практически на своих местах, между пришельцами (деревни вперемешку) и поплатились. На месте их последней деревни русские в шестидесятых годах Западно–Сибирский металлургический завод построили. А где люди этой деревни никто не знает, говорят, им квартиры дали в многоэтажках в Новокузнецке. Рассосался народ. Некоторые народы – тихой сапой, как нынешние китайцы, новое жизненное пространство осваивают.
Переселяющимися отщепенцами от народов два принципа руководят. Первый, мажорный. Народ отъедается по какой–либо из многочисленных причин (от глобального потепления климата до глобального его похолодания, – например, для Сахары), рожать начинают неимоверно от сытости жизни, начальники народа начинают о себе думать слишком много, словно они сами это потепление климата придумали. Находится среди начальников один, изобретает «бульдозер» и давит им остальных начальников. А когда остается один, превращает в бульдозер весь свой народ, или его самую сильную часть. У «демократических» начальников, они просто договариваются, что надо идти за «золотым руном», говорят его там, за горами армянскими много. Но это временное явление, очень кратковременное, главный начальник умирает и все возвращается на круги своя: порабощенные народы набираются духа, завоеватели разбегаются, но некоторая их часть кое–где на бывшей империи остается, ассимилируется с местными народами и прекращается совсем, совсем без следа.
Второй принцип минорный. Ну, совсем нет житья. Даже детей делать неохота. Совсем пропадает аппетит, ну, если бы, например, в Сахаре еще жарче стало. Или как сегодня в Таджикистане. Стрелы летают и не поймешь, откуда, везде летают. Собирает глава семьи всех чад своих с домочадцами и идут, идут «куда глаза глядят». Глаза глядят туда, где сытнее, где люди попроще, подобрее. Иногда такие попадаются, что сами не доедят, отдадут. Одеты все в рваные халаты, детей куча, а у самих все зубы золотые, женские мониста – тоже. Но местные все равно жалеют, нет, не золотозубых, а детишек их бедненьких, чумазых, ручонки протягивающих. Сам видел покинутую временную стоянку таких «таджикских беженцев» в лесочке неподалеку от Коломны, старинного русского города. Так на этой самой стоянке нашли мы брошенную кучу наших монет металлических – пятидесяти рублевок и помельче. Год шел 1996, как раз перед «укрупнением» русской валюты в 1000 раз. Отказываться от подаяния «мелочью» «беженцы» не осмеливались, видели, что бабки с пенсии в два доллара дают. Приносили в лесок и в кучу сбрасывали, только «бумажки» себе оставляли. Немало, поди, бумажек было, если медяки и «серебро» выбрасывали. В богатой Западной Европе столько бы не собрали. Бедные любят бедных, понимают. Больше никаких «принципов» не бывает, только два этих, обрисованных.
Как Великобритания создавалась? По мажорному принципу. Но просуществовала долго, лет двести с гаком. Наелись досыта сперва. Потом демократию создали, тоже – только для себя. Потом просто разделение труда изобрели, потом пооперационное разделение труда изобрели, специализацию на отдельных операциях. Наелись еще сильнее, и силушка появилась как у Микулы Селяниновича. Построили корабли, взяли с собой пушек, ружей и пороха, немного стеклянных бус – для знакомства, и поплыли. Наменяли на стекляшки столько золота, серебра, драгоценных камней и разного другого добра, что весь Сити не успевал пересчитывать. Которые не хотели менять на стеклянные бусы свои природные и другие богатства, постреляли немного, заставили. Губернаторов посадили своих, чтоб докладывали, а для охраны губернаторов – английских солдат. Все бы ничего, но английских солдат стало не хватать, губернаторов, правда, все еще хватало.
Тогда наняли в солдаты самых хороших из «туземцев» всей данной колонии, обещали хорошо платить, но, конечно, поменьше, чем своим, демократическим. Тут империя и начала разваливаться, туземные солдаты захотели тоже жить как англичане, их поддержали раджи всех рангов (это я про Индо–Пакистано–Кампучио–Лаос, была такая большая английская колония). Пришлось уходить, но все равно почти все индийцы по–английски немного калякают. В общем, к 50 годам нашего века Великобритания снова стала Англией, хотя королева их об этом и не знает. Продолжает ездить, хотя, например, в Австралии терпеть не могут англичан, хотя и говорят по–английски. Сам слышал об этом от австралийцев, не здесь, а там, в Австралии. Дополню это только той мыслью, что в таком государстве как Великобритания не должно вроде образоваться демократии для всех, а не только для англичан. Это и Америка подтверждает. Возили, возили рабов из Африки, тысяч двести привезли, а потом вдруг ни с того, ни с сего им свободу дали, да такую, что теперь у них не только слова «цветной» нет, но даже исконное слово «негр» вышло из употребления. Говорят «афроамериканец», идиотское слово, как у нас – «перестройка». Да у нас все века – перестройка, а перестроенного все никак нет.
Подводя итог, можно сказать, что в переселении народов нет ничего необычного, было, есть и будет. «Проходные дворы» открываются, закрываются, но какой–нибудь один, а, скорее всего, несколько действуют на незыблемых правилах и по причинам, какие изложены выше. Замечу здесь, что я найду в дальнейшем народ, придумавший как проходные торговые дворы, так и саму торговлю. Но, пока я этого еще не установил.
Остановлюсь еще на одном моменте. Ниже я скажу, что в рассматриваемые времена слово мораль не было, не говоря уже о слове демократия. Прослеживать пока не будем, хотя традиционная история учит, что слово выдумали древние греки еще до нашей эры. Но «новохронисты» доказали, что этого слова, а тем более практики такой, в те времена не было. Поэтому будем считать, что это – факт, а возникновение демократии потом где–нибудь найдем, если удастся.
Поваренная соль
Во всей Западной Европе даже сегодня добывает поваренную соль только Польша, Румыния, Англия. В Скандинавии, Болгарии, Югославии, Албании, Германии, Франции, Нидерландах, Бельгии, Греции, Италии, Испании, Португалии соль не добывают даже сегодня. Монголия, Корея, Пакистан, Бирма, Таиланд, Лаос, Кампучия, Япония, Индонезия, Филиппины, Малайзия, Сингапур поваренную соль не добывают даже сегодня. Из всей Северной Африки соль добывают только в Египте, недалеко от Александрии. Китай добывает поваренную соль только выпариванием морской воды. У Индии добыча соли налажена сегодня в шести местах. Турция добывает сегодня соль на территории бывшей Армении и выпаривает из морской воды. В Ираке также добывается сегодня соль недалеко от Дамаска, Иран добывает соль на берегу Персидского залива. Кувейт и Аден выпаривают соль из морской воды.
На территории бывшего Советского Союза сегодня соль добывается около Сыктывкара и в Березниках на Урале, а также в Сольилецке, где и добывалась она тысячи лет неподалеку от озер Эльтон и Баскунчак. Добывается каменная соль в Усолье–Сибирском. Самое близкое месторождение соли к Тихому океану расположено в нижнем течении реки Лены, около последнего крупного притока ее, реки Вилюй. Это совсем недалеко от моря Лаптевых.
В Средней Азии сегодня поваренная соль добывается в Киргизии около реки Пяндж, в Павлодаре на реке Иртыш, на берегу Аральского моря, когда оно высохло, а также в заливе Кара–Богаз–гол в смеси с другими солями. На Кавказе соль добывается в Армении, рядом с Турцией.
Приведу энциклопедические данные, касающиеся поваренной соли. «Чумачество, — сообщает Советская энциклопедия, это торгово–перевозной промысел на Украине и юге России. Возник во второй половине 16 века в Приднепровье как торговый промысел солью, которую привозили с Черноморского побережья, из Крыма и Галиции. С 17 века чумаки, помимо соли, торговали вяленой рыбой, кустарными изделиями, лесом. Для перевозки использовались запряженные волами возы. Из–за угрозы нападения крымских татар до конца 18 века чумаки ездили вооруженными обозами в 100 и более повозок во главе с выборным атаманом. Чумачество нашло отражение в украинском фольклоре». Проведем исследование.
«Галич — город, центр Галичского района Ивано–Франковской области Украины, на правом берегу реки Днестр, в 26 километрах от Ивано–Франковска. Основан в 14 веке, захвачен польскими феодалами. В 1772 году отходит к Австрии, а с1919 вновь возвращен Польше. С 1939 года снова в составе Украины. Заводы: овощесушильный, сыродельный, стройматериалов, железобетонных изделий, кирпичный. Древнерусский город, впервые упомянут в Ипатьевской летописи в 1140 году. С 1144 года – столица Галицкого княжества. В 1199 стал столицей Галицко–Волынского княжества. В 1241 разрушен татарами и пришел в упадок. Находится в 5 километрах к северу от нынешнего города Галича». Никакой соли сегодня там не производится. Значит, чумаки соль из Галича не возили. Пойдем дальше. «Галич — город в Костромской области, на берегу Галичского озера, 19 тысяч жителей. Экскаваторный, металлоизделий, кожевенный заводы, льнозавод, мебельная, обувная и швейная фабрики, мясокомбинат, маслосырозавод, леспромхозы. Впервые упоминается в летописи в 1238 году под названием Галич Мерьский. В 13 веке – центр Галичского княжества, первым князем которого был брат Александра Невского – Константин Ярославич. В 14 веке присоединен к Московскому княжеству». Где тут соль ныне добывают? Нигде.
75 процентов из 15 млн. тонн соли добывается в СССР из озера Баскунчак. О чем это говорит? Это говорит о том, что добыча соли здесь очень проста, выгодна по сравнению со всеми другими способами ее добычи. Современные высокие технологии во всех направлениях человеческой деятельности не снизили привлекательность этих озер, самой природой созданных по типу: приходи и бери сколько хочешь. За тысячу лет запасы не истощились после ежегодной добычи миллионов тонн. Что стоят по сравнению с этим строительство соляных шахт на глубину от 200 до 1000 метров, выпаривание морской соли из мелководных лагун при удалении из конечного продукта горьких добавок других солей. Ведь соль не должна быть горькой. Для этого нужны технологии, не очень сложные, конечно, но их надо разработать, и они неочевидны, как очевидно, что бревно лучше катить, чем тащить на плечах или, что прочность обожженной глины на месте кострища выше, чем у самой глины.
Энциклопедия о соли говорит сегодняшним пониманием ее добычи: соль добывалась с палеолита из соленых озер и из морской воды. По–моему, из морской воды она в рассматриваемое нами время не добывалась, за редчайшим исключением в местах типа залива Кара–Богаз–гол, самой природой предназначенных для осаждения соли при интенсивном испарении в пустыне воды из мельчайшего залива огромной площади, который можно перейти вброд. В этот залив в очень узкий пролив из Каспийского моря втекает огромная река морской воды, растекается и почти мгновенно испаряется, а ей на смену непрерывно поступает новая вода, целая река. За год в залив втекает 10–12 кубических километров воды. Но эта соль не поваренная и использовать ее прямо из залива нельзя. Это мирабилит, глауберова соль. «Раствор этой соли обладает горько–соленым вкусом. Мирабилит – типичный хемогенный продукт соляных озер, мелководных заливов и горячих источников. Ввиду плохой растворимости при низких температурах, особенно в присутствии поваренной соли, осаждается из вод зимой». Другими словами, сначала осядет мирабилит, а потом уже соль поваренная, галит. То есть соли должны отлагаться тонкими ежегодными слоями, попробуй, раздели их без специальной технологии.