Я Рейтенфельс (1670): «Число искусных мастеров, некогда в Московии весьма небольшое, в наше время сильно увеличилось, и самые мастера в высшей степени усовершенствовались. В кузнечном мастерстве, в искусстве приготовлять порох и тканье сукна, они уже стали весьма опытны. В более сложных же и требующих знания и опытности делах, как добывание металлов и приготовление их на дело, они более полагаются на знание и опытность французов и немцев, чем на свои собственные. Что касается прочих ремесел, то мосхи обладают особенно им свойственным, наследственным умением строить чрезвычайно изящные деревянные дома, вытачивать из дерева разного рода утварь, искусно ткать полотно, идущее на исподнее платье, и некоторыми другими, требующими усидчивости. Живопись у них совершенно своеобразна, обращена на священные предметы, ибо, кроме некоторых цветочков и животных, они пишут исключительно одних, давно умерших святых по греческим образцам. Они отличаются, в особенности, беспримерной благотворительностью по отношению к бедным. Для их просьб у них всегда открыты уши и разжаты руки, так что в Москве зачастую можно видеть, не без изумления, как целые толпы нищих получают около домов богатых людей пищу или иную какую–нибудь милостыню. В несчастье они также тверды духом, не поддаются скорби, а к счастью, которое служит самым верным средством для испытания душ, они относятся равнодушно. Мало того, они, не впадая ни в чрезмерную печаль, ни в чрезмерную радость, постоянно, что бы ни случилось, утешают себя следующими словами: так богу угодно, он так устрояет все к лучшему».
Э. Пальмквист (1673): «Русские обладают необыкновенной физической крепостью, очень способны к труду, но при этом крайне ленивы и охотнее всего предаются разгулу до тех пор, пока нужда их не заставит взяться за дело. Он так жаден и корыстолюбив, что считает всякую прибыль честной. Русский от природы очень способен ко всем ремеслам и может изворачиваться при самых скудных средствах».
Д. Принц (1546 – 1608): «русские имеют следующий обычай: девицы часто прежде достижения совершеннолетия вступают в брак на десятом году возраста, юноши на двенадцатом или пятнадцатом году». Эта цитата тоже очень показательна, но требует пояснения. Возраст этот ни в коем случае не надо сравнивать с брачным возрастом южных народов, например индийцев, ибо у южных народов действует совсем другой генетический принцип созревания, не свойственный народам севера. Тогда бы и в Швеции, Норвегии и Англии выдавали бы замуж и женили бы в таком же возрасте. А если бы это было так, то иностранцы бы и не удивлялись ранним бракам в России, а они удивляются. Значит дело здесь в другом. Я не нахожу другой причины, как «внедрение принципа животноводства» к своим рабам. Я не удивился бы, если бы русские князья «вывели рабов» поросившихся как свиньи, по восемнадцать–двадцать поросят на свиноматку. И еще в 17 веке создали бы ВДНХ для показа своих «достижений». Когда я буду приводить цитаты, где упоминается о пустых русских селах на протяжении до ста верст (одна уже приведена выше), считайте это доказательством ранних браков, которым подвергали крепостных крестьян.
Я. Рейтенфельс: «Мужья пользуются такой властью над женами, что могут даже продавать их другим на известный срок. Заботе о правильном воспитании детей, полезном, в высшей степени, как для всего государства, так и для частных лиц, мосхи отводят последнее место, так что дети подрастают у них на полной свободе и распущенности. Они не только не преподают им никаких правил пристойного образа жизни, но, напротив, считают нужным учить их, в банях и в постелях, многому такому, что должно быть окутано глубочайшим мраком. К школьным занятиям дети приступают поздно, так что, нередко, познают жену раньше, чем грамоту. Обращаясь постоянно между пьяными, они становятся лентяями, неотесанными, приобретают чудовищные привычки, никогда почти ничего честного не делая и не помышляя даже о лучшем образе жизни. Отцов они уважают весьма мало, матерей – едва ли уважают вообще. Пока отец жив, даже взрослые дети находятся в его полной власти. Он имеет право наказывать различными способами непокорных и четыре раза продать их на совершенно законном основании (выделено мной), если задолжает кому–либо». Вот–вот, малышей надо учить даже совокупляться, быстрее–быстрее новых рабов. Зачем им воспитание, для живых граблей, топора и лопаты воспитание не нужно. Это же просто рабочий скот, животные на двух ногах. Потому–то и сегодня мы не можем никак постигнуть ни прав человека, ни его достоинства.
С. Герберштейн (1526): «Поселяне работают на своего господина шесть дней в неделю, седьмой же день предоставлен им на собственную работу. Они имеют несколько своих полей и лугов, которые дает им господин, и от которых они кормятся. Впрочем, положение их самое жалкое, потому что их имущества подвержены грабежу благородных и воинов, у которых они называются крестьянами в презрительном смысле или людишками. Благородный, как бы ни был он беден, почитает для себя позором и бесславием добывать хлеб своими руками, а не считает постыдным подбирать с земли и есть корки или кожу плодов, в особенности дынь, чесноку и луку, которые бросаем мы и наши слуги. Находясь в таком рабстве, они заботятся только о том, чтобы прожить настоящий день, не прилагая большого старания к обрабатыванию полей». Вспомните еще раз стихотворение Кольцова! А фразу насчет «позора добывать хлеб своими руками» пока приберегите про запас, пригодится.
Д. Флетчер (1588): «О состоянии низшего класса и простого народа. Во–первых, о свободе их, в какой мере они ею пользуются, можно судить по тому, что они не причислены ни к какому разряду, и не имеют ни голоса, ни места на соборе или в высшем земском собрании, где утверждаются законы и публичные постановления, клонящиеся обыкновенно к угнетению простолюдинов, ибо остальные два класса, то есть дворянство и духовенство, которые имеют голос в таких собраниях (хотя далеко не пользуются свободою, необходимою в общих совещаниях для блага всего государства, согласно со значением и правами каждого по его званию), довольствуются тем, чтобы все бремя лежало на простолюдинах, и что могут облегчить сами себя, сваливая все на них. Далее, до какого рабского состояния они унижены не только в отношении к царю, но и к боярам и вообще дворянам (которые и сами суть не что иное, как рабы, особливо с некоторого времени), это можно видеть из собственного сознания их в просьбах и других бумагах, подаваемых кому–либо из дворянства или высших правительственных лиц: здесь они сами себя называют и подписываются холопами, так точно, как, в свою очередь, дворяне признают себя холопами царя. Во–вторых, что касается до земель, движимого имущества и другой собственности простого народа, то все это принадлежит ему только по названию и на самом деле нисколько не ограждено от хищничества и грабежа как высших властей, так даже и простых дворян, чиновников и солдат. Случается видеть многие деревни и города, в полмили, или целую милю длины, совершенно пустые, народ весь разбежался по другим местам от дурного с ним обращения и насилий. Так, по дороге к Москве, между Вологдою и Ярославлем встречается, по крайней мере, до пятидесяти деревень, совершенно оставленные, так что в них нет ни одного жителя. То же можно видеть и во всех других частях государства, как рассказывают те, которые путешествовали в здешней стране более, нежели, сколько довелось мне (специально выделяю для доказательства принудительного деторождения). Чрезвычайные притеснения, которым подвергаются бедные простолюдины, лишают их вовсе бодрости заниматься своими промыслами, ибо, чем кто из них зажиточнее, тем в большей находится опасности не только лишиться своего имущества, но и самой жизни. Если же у кого и есть какая собственность, то старается он скрыть ее, сколько может, иногда отдавая в монастырь, а, иногда зарывая в землю и в лесу, как обычно делают при нашествии неприятельском. Этот страх простирается в них до того, что весьма часто можно заметить, как они пугаются, когда кто из бояр или дворян узнает о товаре, который они намерены продать. Вот почему народ (хотя вообще способный переносить всякие труды) предается лени и пьянству, не заботясь ни о чем более, кроме дневного пропитания. Оттого же происходит, что произведения, свойственные России (воск, сало, кожи, лен, конопель и прочее), добываются и вывозятся за границу в количестве гораздо меньшем против прежнего. Ибо народ, будучи стеснен и лишаем всего, что приобретает, теряет всякую охоту к работе. Закон, обязывающий каждого оставаться в том состоянии и звании, в каком жили его предки, весьма хорошо придуман для того, чтобы содержать подданных в рабстве, и так сообразен, что, чем меньше он способствует к укоренению какой–либо добродетели или какого–либо особенного и замечательного качества в дворянах или простом народе, что никто не может ожидать награды или повышения, к которым бы мог стремиться, или же заботиться об улучшении своего состояния, а, напротив, подвергнет себя тем большей опасности, чем более будет отличаться превосходными или благородными качествами». Г. Котошихин (1664): «А если торговый человек и крестьянин построится добрым самым обычаем, и на него положат на всякий год податей больше». Во–первых, заметьте перечень нашего «экспорта». Да за одну саблю посчитайте, историки, сколько надо «конопели» возов отдать? Помните о русском оружии этих времен? Во–вторых, заметьте про стимулы к труду, на которые автор цитаты специально обращает внимание. В третьих, обратите внимание на «закон, обязывающий каждого оставаться в том состоянии и звании», на «невозможность ожидать награду, к которым мог бы стремиться», и на то, «чем больше будет отличаться превосходными и благородными качествами» тем ему будет хуже. Это прямое генетическое взращивание самых отвратительных человеческих качеств. А кто это делал? Царь, то есть государство, над дворянами, а дворяне – над народом.
Я. Рейтенфельс (1670 – 73): «Деревенские жители в Московии называются крестьянами, или черным, или лесным людом, ведут, хотя и самый простой образ жизни, но далеко не самый счастливый, ибо, являя собою наружно, в пище, одежде и ежедневных трудах, как бы образец простоты золотого века, они, до настоящего времени, при этом находятся в глубочайшем невежестве относительно Божественного Откровения, и нравы их до того грубы, что нет возможности вполне достойно оплакать их. Будучи обречены на тяжкую работу и прикрепощены к земле, эти люди безнаказанно оскверняют праздничные дни, благодаря снисхождению законов, работою на самих себя, дабы не, пропасть, так, как, в течение всей недели они обязаны в поте лица трудиться на своих господ. Тяжелыми податями они доведены до такой бедности, что ничего не имеют кроме кое–какой изорванной одежды и коровы с подойником. В Перми, Самоедии и других, с ними соседних областях, они и по сю пору, ни разу даже не пробовали хлеба, а питаются рыбою, сушеною на солнце. При таком скудном питании, они жадно пьют водку, считая ее нектаром, средством для согревания и лекарством от всех болезней. В Московии есть также и рабы – редкое и несправедливое явление между христианами – из которых некоторые несут рабское иго до самой смерти, а некоторые в течение известного срока. Дело в том, что многие добровольно продают самих себя в рабство, многие делаются таковыми или из–за долгов, или по какой–нибудь другой причине. Мало того, отцы имеют право, полное и законное, продавать своих сыновей четыре раза на известный срок, а мужья – жен, причем сыновья освобождаются из–под родительской власти и становятся сами полноправными лишь после четвертой продажи». Если не забыли еще про законы о рабах времен Марка Аврелия (161 – 180 годы новой эры), которые запрещали не только продавать семью в разные руки, но и принуждать рабынь к проституции, то и замечания мои не нужны.
А. Дженкинсон (1557 – 1572): «В каждом городе есть распивочная таверна, которую царь иногда отдает на откуп, а иногда жалует на год или на два какому–нибудь князю иди дворянину в награду за его заслуги. Тогда последний на весь срок становится господином всего города, грабя, расхищая и делая все, что ему угодно. Однако когда он разживется, царь отзывает его и снова посылает на войну, где тот спускает все, что успел неправедно нажить. Таким образом, войны влекут за собой мало расходов для царя, но вся тяжесть ложится на бедное население». Никак, в наши дни наш президент в Чечне воюет на свою зарплату?
Многие русские национальные черты произошли и закрепились в генах от описываемых очевидцами событий. Но главное – это постоянный страх вообще и страх перед любым начальником в частности. Бояться надо всего, вся жизнь проходит крадучись, скрывая не только свое добро, чувства, но и даже мысли. Царь – это жестокий бог, которому поклоняется народ, все до единого.
Россия – Страна Большого Ада
Надписи на картах и их вольный перевод. На карте 18 века: за Уралом – Сибирь, до Урала – Москоавский Ад, новгородский север – Россия. Новгород: одинокая борьба державной общины с монархической властью. Аракчеев в Новгородчине. Плеханов о Новгороде.
В этой связи обращают на себя внимание старинные географические карты, которым авторы «Новохрона–2» уделили большое внимание. На этих картах поперек всей России написано: Grande Tartarien. Авторы пытаются эту надпись «расшифровать» как Большая Татария. Но это неправильный перевод. Созвучие тартарии с татарией они умышленно превращают в татарию. «Гранде Тартариен» в точном переводе – это Большой Ад, Страна Большого Ада, Адская страна. К татарам это не имеет никакого отношения. Словарь античности: «тартар (греч. Tartaros, лат. Tartarus), мрачная бездна в глубине земли, находящаяся на таком же отдалении от ее поверхности, как земля от неба. Тартар окружен медными стенами и рекой Пирифлегетон; считается нижней частью преисподней, в которой томились Кронос и богопреступники». Большой энциклопедический словарь: «тартар, в греческой мифологии бездна в недрах земли, куда Зевс низверг титанов; царство мертвых. Отсюда выражение «провалиться в тартарары». На карте из Британской энциклопедии 18 века («новохрон–2») за Уралом написано: Siberia – Сибирь, в европейской части написано: Moscovite Tartary – Московский Тартар, то есть Московский Ад. Только выше Москвы, к северу от нее написано Russia – Россия. На французской карте (там же) над российской Евразией написано Большой Тартар, над европейской Россией написано Московский Тартар. Только в конце 18 века (английская карта 1771 года) стали писать: Российская империя. Вероятно, из–за знаменитой переписки Екатерины Великой с Вольтером, через 5 лет после смерти, которого она ввела самое жестокое крепостное право.
Теперь я хочу доказать, что виной всего этого Тартара–Ада является Московская Русь. История полна войн Московской Руси с Новгородом и Псковом. Этим войнам уделено столько же внимания, сколько и «взятиям Казани», если не больше. Наконец, завоевали. Цитирую Б. Чичерина (1828 – 1904): «Из русских общин, только Новгород и Псков выработали прочную общинную организацию; и это служит доказательством, что начала права и политической свободы не были чужды русскому обществу, что они искони лежали в нем, как и во всех других европейских народах». Остановим и скажем, что пример Новгорода и Пскова как раз не служит доказательством, распространяющимся на Московскую Русь, которая «переехала» из Ярославской Руси. Потому и воевали, но работорговцы вышли победителями в борьбе с демократией, так как работорговля приносила большие доходы, а народ свой не жалели. На закупку оружия продавали часть народа, остаток вооружали и посылали в бой на Новгород. А вот следующая цитата из Б. Чичерина ближе к истине: «Тогда как на Западе, который весь был усеян вольными общинами, города заключают союзы между собою, завоевывают себе права, отношения Новгорода к великим князьям представляют одинокую борьбу державной общины с более и более усиливающеюся монархической властью. Отсюда то поразительное явление, что жизнь Новгорода и Пскова, со всею шириною развивающейся в них политической свободы, прошла в русской истории совершенно бесследно, не оставив по себе ни преданий, ни общественных сил, ни каких–либо учреждений в государстве». Но уважаемый историк должен был сказать здесь же, а не «поражаться»: треть убили сразу, остальных разослали порознь по самым гиблым местам, чтобы и поговорить было не с кем, а «освободившиеся» новгородские и псковские земли заселили потомственными рабами и их владельцами из Московской Руси. Но даже земля новгородская была пропитана, наверное, духом свободы, потому что Б. Чичерин продолжил: «И спустя около трех веков, как бы пораженная каким–то проклятием, обреченная на бедствия, область новгородская долженствовала подвергнуться новым ужасам и опустошениям от военных поселений: Аракчеев напомнил царя Ивана Васильевича». Да «не обречена она богом была», самодержавием, царем, «единой неделимой» обречена. Это называется тотальным искоренением свободомыслия, ростков демократии, рассчитанном на века вперед. Чтобы не могло оно возродиться больше никогда.
Собственно, точку в вопросе о Новгороде и Пскове намного раньше меня поставил первый социалист России Г. Плеханов (1856 – 1918), которого Ленин оттолкнул локтем с арены своей будущей деятельности. Я все время задумывался, почему коммунисты–ленинцы недолюбливали Плеханова, не говоря прямо, за что именно. Теперь понял. У Плеханова не было имперских амбиций, он был за чистый социализм, независимо от площади земли, накрываемой этим самым социализмом. Коммунисты же думали исключительно об этой площади, иногда даже вопреки самому социализму. Вы разве не помните лозунгов коммунистов о перманентном распространении своих «методов жизни» на весь мир, о лозунге еврея Маркса «пролетарии всех стран, соединяйтесь»? О том, что Ленина едва уговорили соратники, что можно построить коммунизм в отдельно взятой стране? Поэтому идея коммунизма, это идея империализма, не больше и не меньше. Поэтому им, коммунистам, была мила Российская империя, надо только было выгнать с трона Романовых и забраться туда самим. Но методы создания империй всем хорошо известны – грубая сила напополам с подлостью, чем и создавалась Российская империя. Поэтому критиковать «взятие» Новгорода и Пскова Московией было нельзя, а Плеханов высунулся с другой идеей, противоположной. Высунулся, и получил «по заслугам», любимое выражение коммунистов. Теперь цитата из Г. Плеханова.
«Закрепощение распространилось на все стороны общественной жизни Московского государства. Что положение в нем «торгового мужика» было менее благоприятно для экономической деятельности этого последнего, нежели положение новгородского или псковского купца, который пользовался выгодами вольной общественной жизни, это не нуждается в доказательствах. Но сила была не на стороне наших вольных городских республик. Московские «самовластцы» наложили на них свою тяжелую руку, а как отразилось это на характере их населения, показывают следующие отзывы Герберштейна. О Новгороде: «Народ был здесь весьма образованный и честный, а теперь стал самый испорченный, заразившись, без сомнения, московской порчею, которую принесли с собою приходящие сюда московиты». О Пскове: «Образованность и мягкие нравы псковитян заменились московскими нравами, которые почти во всем хуже. Ибо в своих купеческих сделках псковитяне показывали такую честность, чистосердечие и простоту, что цена товара у них показывалась без запросу и без всякого многословия ради обмана покупателя». Торжество восточных порядков обусловило собою распространение восточных нравов. Иначе и быть не могло».
Если бы Герберштейн знал, что здесь не «приходящие московиты» появились, а вообще все население Новгорода и Пскова было частично убито, частично выселено, а московиты переведены сюда на постоянное место жительства. Не нравы переменились, народ заменили.
П. Савицкий: «Счастье Руси, оказывается, … в татарах»
Странности татарского ига. «Без татарщины не было бы России. О «милитарно организующей силе». О князях–грабителях, казаках–разбойниках, Рюрике – бандитской «крыше». Вставной лист с Рюриком. Рюрик и его наследники стали все вокруг «присоединять». Революция Дмитрия Донского в правах наследования и Куликовская битва. Обращение к молодым историкам.
Меня часто заводило представленное историками «татарское иго» в тупик. Как только речь зайдет об отсталости России от Запада во всем, так: нате вам татар. Как об «отсталости» речи пока нет, так: какие же они все–таки, татары, хорошие. И конфессии–то они, в том числе и православие, не трогали, и церквей нам понастроили, и обманывать себя Калите позволяли, и вообще князья наши через одного влюблялись как Ромео в их татарских царевен. Не иго, а просто клад. Граждане историки, помершие и здравствующие, но ведь так нигде и никогда не бывало кроме нас. Ни одного ига в истории такого хорошего, когда надо, не было, и такого плохого, когда надо, — тоже. Любое иго должно быть двух сортов: плохое, как иго Римской империи, и очень хорошее, как «иго американцев над японцами в 1945 году». А «с одной стороны хороших, а с другой стороны – плохих» не бывает, хоть убейте.
Советский историк П. Савицкий (1895 – 1968) внял этому моему постулату и сообщает, причисляя татар к очень хорошему игу: «…без «татарщины» не было бы России… Велико счастье Руси (!), что в момент, когда, в силу внутреннего разложения, она должна была пасть, она досталась татарам, и никому другому». Вот это по–деловому, не было бы ига, не было бы России. Россию сделали татары! Как это у них получилось? Савицкий поясняет: «Татаре (компьютер подчеркивает, но у Савицкого так написано, вероятно, для лучшего нашего «проникновения» вглубь веков) не изменили духовного существа России; но в отличительном для них в эту эпоху качестве создателей государств, милитарно организующей силы они, несомненно, повлияли на Русь». Ключевые слова здесь: «милитарно организующая сила» и «создатели государств». Поэтому я, прежде всего, спросил бы у Савицкого: куда делось само татарское государство, специализировавшееся на «создании государств»? Или, как говорится, «сапожник без сапог»? А «милитарно организующую силу» Московии экспортировать не надо было, своя была, искони. Я это уже показал, хотя бы на примере наследования титула в бандитских шайках. Вот следующий абзац Савицкий сформулировал верно: «Действием ли примера, привитием ли крови правящим, они дали России свойство организовываться военно, создавать государственно–принудительный центр, достигать устойчивости; они дали ей качество – становиться могущественной «ордой».
В целом верно, но несколько витиевато и с «излишками», которые надо отсечь. Пример «достигать устойчивости» я сразу вычеркиваю, так как в противном случае мы и сегодня бы были под татарским игом, если бы оно было устойчивым. «Привитие крови правящим», то есть генную информацию рабовладельцев наши князья и без татар имели, и я это уже описывал, поэтому не надо свой приоритет не за понюх табаку отдавать бесплатно, пусть лицензию купят. Само–то «привитие», то есть бракосочетание князей с татарскими царевнами, конечно, было. Но, так как, молочная корова получается от «молочного» быка, а не от молочной мамы–коровы (смотри Геодекяна, выше), то, скорее, татары от русских князей получали рассматриваемые нами особенности, а не мы от них. Ведь именно «молочные» князья наши женились на татарских принцессах, а не татарские ханы на наших княжнах. Таким образом, у нас в наличии остался только татарский «пример», вернее «действие примера». Вот этот пример наши князья и получили, но я об этом уже писал, в нескольких местах. И еще повторю вкратце, не гордый.
Казаки–разбойники всех кровей Великой русской лесной равнины, обитавшие в «хазарах», то есть на реках Волга, Дон и Днепр, были хорошо вооружены, они жили этим оружием. Наши же лесные князья–грабители были плохо вооружены, а народ их не защищал, себя бы не дать угнать в рабство, спрятаться. Поэтому, князья–грабители, не получавшие ничего от казаков–разбойников за своих подданных–рабов, призадумались. Еще больше призадуматься их заставило то, что казаки–разбойники, взяв бесплатно «товар», еще и обчищали домишко самого князя–грабителя. Имевшаяся при каждом князе–грабителе так называемая дружина, служившая для грабежей своих подданных, не могла противостоять более крупным воинским подразделениям казаков–разбойников. Князья–грабители попали в полную зависимость от казаков–разбойников. Тогда самый остроумный из них «пригласил Рюрика», наиболее влиятельного среди предводителей казаков–разбойников в качестве своей бандитской «крыши». Причем вместе с дружиной его и домочадцами, которых историки именуют живыми людьми, «Трувором» и «Синеусом». «Рюрику» пришлось жить на две квартиры, даже на три, как говорят «хазары» в действующей истории, «зимнюю», «летнюю» и «военную» столицы (смотри Павича, выше). В этом месте я еще раз хотел обратить внимание читателя на извлеченный мной из «новохрона–2» факт подделки «Повести временных лет», о котором я говорил выше, в параграфе «Традиционные историки и хронологисты». Авторы доказали, что на одном из разрозненных листов «Повести» сперва сделали надпись, дескать, один из листов потерян, хотя никакого смыслового логического разрыва текста в месте «потери листа» нет. Вскоре после этой приписки «потерянный» лист «нашелся», а на нем оказалось «призвание варягов на Русь». Больше нигде никаких сведений о нем нет.
Это (не вставной лист, а сам Рюрик–разбойник) дало очень хороший эффект. Буквально в считанные десятилетия, все остальные князья–грабители подчинились и стали исправно платить дань. Рюрик из атамана казаков–разбойников превратился в князя–грабителя–разбойника. Последние два титула отбросил, так как писать долго, а он расписывался крестиком, и стал называться просто великим князем, кстати, по примеру описанных уже мной «печенегов», которые и есть хазары, половцы, и казаки–разбойники. Видите, я от Савицкого оставляю одни «примеры»? Постепенно великое это княжество перебралось в Москву, в стратегический пункт трех великих российских рек, недалеко от Волока Ламского. А затем начали «присоединять» или «брать» все и вся, от Казани до Новгорода, включая Рязань, Тверь, Смоленск и так далее. Но жить было нечем, аппетиты разгорелись, с народа нечего было взять, все поголовно ходили в лаптях, грабить на реках, и то стало лень. Вот поэтому русские бояре, обеднев, подбирали арбузные корки около посольства, если не ошибаюсь, Герберштейна (смотри выше). Спрос на рабов в нижнем течении Волги резко сократился. Но, к этому времени, грекам потребовалось очень много гребцов. Конвейер на Дону, прямо до Кафы, заработал и продолжал приносить прибыль аж до 17 века. Никаких «научно–технических прогрессов» Московии не требовалось. Народ не работал, ожидая этапа в рабство, в Кафу. Уже Иван III создал плацдарм в турецком Константинополе, на Афонской горе, потому, что римский папа требовал дани от вступивших сдуру великих князей в католичество. Веру надо было срочно менять.
Но тут грянула революция. Сделал ее небезызвестный нам Дмитрий Донской, внук Ивана Калиты. Он ни с того, ни с сего, решил, что наследовать ему будет его сын, а не тот, кого выберут казаки–разбойники. Дело–то обстояло так, как я описывал немного выше, как в бандитской шайке. Наследовал титул великого князя заместитель главного пахана всей орды, называемой «татаро–монгольской». Все вопросы решались не в Москве, разумеется, так сказать, в Зимней столице, а – в Военной столице, которая кочевала некоторым образом, вокруг нижнего течения указанных трек рек. А тут на тебе, выискался, «пахан» Московский. В общем, орда прибыла сама в Зимнюю столицу, наводить порядок. И проиграла. Война длилась целых сто лет, про замену веры забыли на время. Осуществить ее замену удалось лишь Романовым.
Теперь я обращаюсь к молодым историкам, которые пока не свихнули голову на «традиционной версии». Покопайтесь, пожалуйста, в древних книжках и вы, уверен, найдете много подтверждений этой моей версии. А вы, традиционные историки, не делайте, пожалуйста, больших пожаров в книгохранилищах, а то Румянцевская библиотека на ремонте, всякое может случиться. Пусть молодые поищут. Хотя, может быть вполне, что нужные книги давным–давно лежат–полеживают в спецхране бывшего КГБ, от греха подальше. Тогда вам, молодые, вообще до них не добраться, пока стоит «Неделимая».
«Хазары» и Московская Русь
Про путешествия князей из Киева в Новгород и обратно. Днепровский лесосплав и венецианские послы. Казаки–разбойники и евреи. Сперва соль, потом рабы. Переход на Дон во главе с Ильей Муромцем. Иудео–хазары выбирают место для Москвы. Безграмотность русских генералов. Конъюнктура. Есть ли другой путь евреев на Москву? Евреям стало трудно жить. Все революции – их рук дело. Русскому народу всегда хорошо.
Как только я начинаю читать про киевско–русских князей, то и дело путешествующих из Киева в Новгород или Ярславль и обратно, меня разбирает смех. Я уже писал где–то выше про то, как измучилась бедная императрица Екатерина Великая, пока ее вез Потемкин по своим «потемкинским деревням» на берег Азовского моря. Представьте, что это было совсем недавно, в самом конце 18 века, когда Крым уже крепко был оккупирован, а дорогу по водоразделу между Доном и Днепром, по которой вроде бы водили рабов в Кафу, уже была построена ответственным в таких делах Потемкиным. Теперь от этого времени отнимите веков хотя бы семь и подумайте над тем, как могли русско–киевские князья перемещаться по пути, почти в два раза длиннее екатерининого, словно в их распоряжении президентский самолет нашего, 2000–го года? Не забудьте про себя отметить, что, начиная от линии Смоленск – река Ока, на север, были такие дебри, как те сегодня, в которые упал Тунгусский метеорит. Прибавьте к этому тысячи рек, речушек и ручьев с топкими берегами, заболоченные леса, а на самих подступах к Новгороду – сплошные трясинные болота километров в 100 шириной. И не единой дороги. Ну и как все это преодолевали киевские князья, где даже на лошади не проедешь? Поэтому, всей этой исторической мути может поверить только школьник, который землю видел только на карте, и даже к бабушке в деревню не ездил, бабушка жила тоже в Москве, на 17 этаже бетонной коробки, всего на три этажа выше, чем он сам.
Никуда никакие князья не ездили, в том числе и великие. Великими они были на площади не больше 50 километров в диаметре. Киевская Русь со столицей в городе Киеве, разумеется, постарше Московии, а вот насчет Новгорода, я очень сомневаюсь. Киевская Русь потребовалась более «раннему» Западу исключительно для импорта древесины, растущей в теснине, а потому длинной, ровной и почти одинакового диаметра от комля до макушки. У них же, например, сосна, росшая на свободе, больше походила на баобаб, чем на нашу русскую таежную сосну. Возить же длинные стволы, какие необходимы для постройки кораблей и потолочных перекрытий, по бездорожью было бы трудней, чем сегодня большой президентский самолет, раз уж он мне на язык попался, по арбатским переулкам. Поэтому древесина начинала плавать по Днепру еще до постройки из нее корабля. Я уже писал об этом, только уточню про лиственницу, которая не плавает, а тонет. Я ее отправил в Италию вокруг Европы, с норманнами. Теперь беру эти слова обратно. Вполне можно погрузить лиственницу на плот из сосны и пусть она плывет пассажиром. В Венеции ее очень ждут. И послы у нас почему–то все венецианские оказывались в самой нашей древности. Посмотрите сами по истории.
Поэтому кучки, разбросанные по лесам, жили сами по себе и никак не общались. Первые общения стал иметь Новгород и Псков с Западом, потому и был совершенно таким как западные государства–города. Второй кучкой, заимевшей связи с заграницей, стал Киев, собственно и построенный заграницей на транзите леса. Третья кучка – Казань, четвертая – Ярославль. Потом – Тверь, Рязань, Смоленск. Самая последняя – Москва. Никакого общего князя, тем более, великого, у этих кучек никогда не было до появления Москвы.
Хазары со всеми прочими своими наименованиями, время от времени менявшимися, представляли собой племена, которые и сегодня там проживают, включая чеченцев. Плюс к этим племенам казаки–разбойники, спускавшиеся с верховьев трех великих рек Днепра, Дона и Волги в виде отдельных ватаг, вроде ватаги Ильи Муромца, становившихся вынужденными гомосексуалистами. Евреи, бросив свой Царьград, когда он перестал приносить доход, разбрелись по примыкающим странам, поодиночке и малыми группами в виде «троянцев». Но так как писать умели только евреи, то они и историю свою написали, так как им нужно, что ничего не поймешь. Основной их бизнес на Западе – менять деньги на деньги возник позже. Первоначально они скупали по дешевке все, а подороже продавали, совершенно так, как греки в более глубокой древности. Время от времени западные короли их раскулачивали и изгоняли, но потом быстро оставались совсем без денег, даже бал не на что было организовать, евреев возвращали.
В хазарском же каганате евреи нашли лучшее себе применение, они из этой разрозненной кучи грабителей сумели создать некое подобие государства. Государство это объединяли лишь деньги, которые всегда были у евреев. Награбленное этими бандами быстро превращалось евреями в деньги, деньги разбойники быстро пропивали, проедали, покупая все у тех же евреев. Количество денег у евреев увеличивалось, этому способствовала и соль, над которой установили они же контроль. Как и сейчас, кто имеет деньги, тот имеет и власть, но власть не показную, а фактическую. Но я об этом уже говорил выше. Все шло хорошо у хазар.
Но тут грянул первый экономический кризис на Главном проходном дворе. Сперва соль потеряла свое стратегическое значение, потом волжское рабство. Казань, Рязань и Ярославль, начали хиреть. Итиль, бывшая столица хазар, осталась на одной рыбе. На Дону же, между тем, потребность в рабах возросла втрое. Гребцов стало много требоваться. На прямых парусах вдоль извилистого берега не наплаваешься. Постепенно, в связи с развитием лесосплава на Днепре, днепровские казаки–разбойники выделились из хазар в некое подобие своего государства, Киевского, но тут спустившиеся с предгорий Карпат будущие украинцы тоже предъявили свои права на Днепр. Пошла неразбериха со всеми там Игорями и прочими Святославами. Они то в хазарах сами, то против хазар, трудно и сегодня понять. Для остатков хазар волжских и донских пришла пора подумать. Разбойникам думать было некогда, они делали свое дело – грабили. Думать взялись евреи, единственные грамотеи среди хазар и счетоводы, в общем, с аналитическим умом.
Я никогда не поверю, чтобы казаки–разбойники могли сообразить выбрать место для будущей Москвы. Место уникальное по стратегическим целям того времени, когда ни одной дороги на Великой русской равнине не было. А что не было, так это видно и сегодня, совершенно так, как видны и русские дураки, невооруженным взглядом. Одним словом, дураки и дороги в неразрывной связке очень подходят к русским князьям. Как и безграмотность, чтобы составить великолепную троицу. Ни один из русских князей, хоть разбойников, хоть грабителей, не мог знать, где три великие реки Восточной Европы сходятся почти в одной точке, Московской области. Каждый из них сидел в своем «уделе», грабил, безобразничал и не знал ни единой буквы, не то, что географии. Но мы знаем из приведенного пересказа Павича, что хазарский каган должен был избираться из евреев, а его заместитель – из военных. Главный каган думал, военный воплощал.
У нас и нынче военные не больно грамотны, иначе бы мы не потеряли в последней войне только на одном своем фронте вдвое втрое больше людей, чем немцы на всех своих фронтах, включая западный и африканский. И об этом надо всем знать, а не только одно отвлеченное понятие о русском героизме, в том числе и об Александре Матросове. Если бы военные начальники были пограмотнее, то не потребовались бы и герои–одиночки. Только одна посадка Руста на маленьком самолетике на Красной площади как раз тогда, когда была закончена и сдана в эксплуатацию знаменитая московская противоракетная оборонительная система, говорит и безапелляционно доказывает безграмотность русских генералов. Я уже не говорю о том, что смельчак Руст вполне бы мог, пожертвовав собой, сбросить на Кремль небольшую атомную бомбу, которой бы для Кремля было бы вполне достаточно. И я уже не говорю об «операциях» в Чечне, исход которых для любого негенерала был ясен задолго до их начала. Поэтому я начисто отметаю ту потенциальную возможность, что сами русские князья выбрали место для Москвы, они же были чисто военные князья, полководцы.
Добавлю, что для выбора места для Москвы надо было знать не только географию, но и конъюнктуру мировой торговли пенькой, но в основном рабами. Притом, экстраполировать ее в будущее, чтобы не тратить силы на никчемное «основание», но попасть, как говорится, в точку. И если вы думаете, что не князь какой–нибудь доисторический, а сам царь Московский, господин Шуйский, повертев вверх ногами образец ганзейского календаря, и велев их все сжечь, мог разработать столь стратегический и экономический план основания Москвы и одноименного царства, то тогда бы в нашей стране не проживало бы ни одного еврея по сию пору. Им бы просто нечего было здесь делать.
Теперь давайте подумаем, могли бы евреи прибыть в Московскую Русь другим путем, кроме как из хазар? Если вы помните, то западные дипломаты пишут, как тяжело было проникнуть в Московию через границу, как тщательно она охранялась, с какими гэбэшными предосторожностями их везли до Москвы, как не давали им общаться с простым людом. Я еще поехидничал на этот счет, как, дескать, удавалось «крымцам» провести 100 000 рабов разом через такую границу? Дипломаты еще заостряют наше внимание на том, что купцам несравненно труднее, чем дипломатам, было пересекать эту границу, а русские власти вообще решили всех иностранных купцов расселить на самой границе и не пускать их внутрь страны. Вот и из этого я вывожу, что евреи никак не могли появиться на Святой Руси, кроме как из хазар, вместе с самими хазарами. Сперва они, хазарские евреи во главе с самим каганом разработали план, а потом под прикрытием войск второго лица Хазарии, военного, осуществили его. Впрочем, может быть, и сами Рюрика пригласили, только не из Скандинавии, а из «хазар». Так даже стройнее получится. Поэтому и Хазарский каганат бесследно исчез. Верхушка его вся оказалась в Москве.
Но если вы подумаете, что именно евреи осуществили свой план и столь жестокого правления Россиею, то я категорически не соглашусь с вами. Евреям, отнюдь, не нужна была такая жестокая власть, такое прямое, неэкономическое закабаление крестьян. Им лучше была бы по нраву свободная торговля, свободные люди, свободное развитие экономики. Им, грамотным и умным, было больше бы простора в своей деятельности, а хитрости природной им было не занимать. Но у евреев не было войска. Военными были князья–разбойники. Кагана быстренько сместили, и стали сами властвовать. Эти самодурствующие русские великие князья, а затем и самое цари, все и испортили. И самим евреям стало трудно здесь жить. Историки упоминают о «жидовствующих», а это верный признак, как и во всем остальном мире, что евреям временами приходилось несладко. Но и убежать из России, они не могли. О границах уже сказано. В общем, евреи потеряли в Московии свое «каганство». Только исключительная увертливость помогла им выжить в России до освобождения крестьян от рабства, до столыпинских реформ и до самой Февральской, а затем и Октябрьской революции, в которых они, поэтому и приняли живейшее участие. Думаю, не намного ошибусь, если скажу, что именно евреи и совершили эти революции. Но результаты им не достались при всей их хитрости. Если бы дело ограничилось февралем, то все бы было в порядке. Но практически еврей Ленин хитро воспользовался в период войны и разрухи чернью, или люмпен–пролетариатом по–новому. Совершенно так же как католичество воспользовалось чернью в свое время (смотри выше выдержки из Ле Бона, Мак Дугалла). То есть, от февральской революции до октябрьской революции евреи боролись с евреями, совершенно точно так же, как они борются сегодня, в 2000–м году, между собою. А русский народ, как всегда «безмолвствует». Ему всегда хорошо. Животные же тоже не говорят, что им плохо.
Евреи в современной России
Равнодушие к своей судьбе. Непреемственность поколений у русских и ее причины. Плоды Второзакония. Идентификация у евреев. Пример с певцом Карузо. Зачем христианство лезет в дела юриспруденции? Метод мирового господства без войн. Грамотность и ее достижение. Бесконкурентная русская среда. Точки соприкосновения иудейства с Реформацией.
Не хотел я писать настоящую главку, а придется. Иначе не понять русскую загадочную душу до конца. Русских, которых фактически нет как я говорил выше, объединяет одна общая черта – полнейшее равнодушие к своей дальнейшей судьбе. Причем есть один интересный феномен, к старости русские начинают понимать, что надо бы что–то предпринять по этому поводу, но силы уже не те и желания – остаточны. Молодое же поколение совершенно индифферентно к дальнейшей судьбе предполагаемых своих детей, они сегодня отдают все свои силы на сегодняшние свои удовольствия, те, которые могут получить при любом режиме власти, хоть в тюрьме. Поэтому старшему поколению никогда не удается передать свой опыт жизни молодому поколению, молодежь просто не хочет их слушать, занятая своими удовольствиями, доступными им на сегодняшний день. Они серьезно считают, что когда придет зрелость и старость, они и подумают над ними, а пока – некогда, жить надо, пользоваться своей молодостью для самих себя. Газет русская молодежь никогда не читает, в «ящик» смотрит, когда там не говорят, а дергаются под музыкальный инструмент, называемый: барабан. Я думаю, что и молодежная поговорка, «а нам все по барабану» произошла именно от этого. Но и эта молодежь, разумеется, состарится, поумнеет, но будет уже поздно: силы не те и желания – остаточны. Такой круговорот «непреемственности» поколений русские пока не могут остановить, он стал вечным как круговорот воды в природе, который изучают в пятом классе средней школы.
Причину этой странной «неприемственности» поколений я вижу в долговременном рабстве, когда детей от матерей отбирали на продажу крымским татарам, в небезызвестный город Кафу. С тех пор наши родители готовы кормить своих чад с ложечки пока сами не помрут. Но я уже говорил об этом несколько выше. Деревенских жителей нынче совсем мало, деревенских детей – тоже, а ведь деревенские дети – это наиболее самостоятельные дети, сама обстановка деревни приучает к раннему труду, а через него – к самостоятельности. В городе же дети совсем не участвуют в трудовой деятельности семьи. Папа с мамой ходят на работу, приносят деньги, дают их детям. Школа вообще приучила родителей к постоянным идиотским взносам через детей. В общем, дети постоянно просят деньги, родители дают, дети думают, что деньги растут как огурцы где–то там, далеко, на маминой и папиной работе. В результате самая мобильная, сильная, дерзкая часть населения страны исключена из общественной жизни. Институт у детей считается работой, хотя это совсем не так. Институт это простой кредит. В двадцать два года, как попало, закончив институт, «дети» получали совсем недавно направление на работу, на которой были обязаны дать этому «ребенку» квартиру и должность. Этому «ребенку» оставалось только нарожать детей и отправить их к дедушке и бабушке.
Сегодня выпускники высших учебных заведений сильно удивляются, когда их нигде не берут на работу. Удивляться, собственно, нечему. Всего 10 лет назад коммунистические газеты ежедневно писали то про одного, то про другого американского профессора, который моет посуду в ресторане. Но так и должно быть, если данный профессор никому не нужен, как и закончивший институт, но недоучившийся, студент. Сейчас в моде всякие психологические тесты и это правильно, по ним сразу видно, насколько работает голова, диплом столько сведений не дает, хотя оценок там и больше, чем предлагается тестов. Да, некоторые студенты работают, но подавляющее большинство их сидят на папиной и маминой шее. У него до двадцати двух лет продолжается детство. Надо помнить, что знаменитый математик, если не ошибаюсь, Галуа положил начало современной алгебре и был убит в 21 год во времена очередной французской революции. Писатели в 40 лет у нас считаются «молодыми», тогда как Пушкин прожил меньше сорока, а Лермонтов только 27 лет. Молодежь у нас вовсе не инфантильна, как говорят, она нагла и безжалостна к родителям, она просто нахлебник, притом убежденный нахлебник. Не чтит она родителей по христианской заповеди. И этому немало способствовал наш коммунистический режим, который еще более усугубил древнюю боязнь родителей в государстве–работорговце за судьбу своих детей.
Бесплатное высшее образование в нашей стране – это нонсенс, в самых богатых странах такого нет. Там есть помощь нищим студентам, но только умным и старательным, кто не только «хочет» учиться, но и может. А нынче в студенты идут, чтобы не идти в армию, других причин нет за редким исключением, если не считать причиной настоятельное желание все тех же родителей, чтобы их чадо, которое вовсе само этого не хочет, имело какой–нибудь диплом в кармане. Я могу утверждать на основании моей далеко не рядовой 35–летней инженерной практики, что из людей, имеющих диплом в кармане, не более 10 процентов на самом деле инженеры.
Где мы слышим сегодня о «студенческих волнениях», если не вспоминать дореволюционных? Но сегодня даже в Африке «волнуются» студенты. Они хотят справедливости, демократии, равенства. Любая несправедливость правительств выливается в молодежные волнения. А в нашей стране так все хорошо с демократией, что студенчество отдается своему «детству» с детской же непосредственностью. Молодежь абсолютно аполитична, она смеется над политиками, пока их папы с мамами всякими правдами и неправдами зарабатывают на жизнь своим чадам. Нет, я не призываю к волнениям, я просто отмечаю факт. Нашей молодежи все равно будут непонятны мои слова. Какие волнения? Зачем? «Жизнь прекрасна и удивительна». Чего старик кипятится, сидел бы и грел свой застарелый шахтерский ревматизм.
Но главка–то про евреев, а все вышеизложенное это просто фон, на котором они живут и действуют. В этот фон надо внести еще немного темной краски, отражающей многовековую испуганность нации и можно переходить к евреям. На этот фон я в качестве контраста накладываю следующий рисунок. Во–первых, религию иудаизма, которая лучшая из всех религий мира, и которая хорошо и полностью отражает человеческую сущность, и которую написал на своих скрижалях во второй редакции Моисей. Это религия крайнего индивидуализма, ничем не ограниченная, даже знаменитыми шестью раннеиудейскими (первая редакция скрижалей) и христианскими заповедями морального плана. Для моральных заповедей существуют законы и суд, нечего их дублировать. Никто не боится бога, когда ворует, нарушает остальные пять заповедей. А воруют и нарушают походя остальные пять заповедей почти все, в самых различных формах, за самым редким исключением. В том числе и первые иерархи православной церкви. Я об этом много приводил примеров, начиная от сигарет и водки и кончая насильственным мужеложством одного из патриархов. Я предлагаю, вместо моральных заповедей, которые бездоказательно бубнят нашему обществу во взрослом его состоянии всевозможные учителя, начиная от христианских, ввести с первого же класса изучение уголовного кодекса, за малым исключением его статей, вроде сексуальных домогательств. С использованием конкретных примеров из нашей практики. Вы думаете, не поймут малышки? Ошибаетесь. Прекрасно поймут, да еще и вопросы каверзные будут задавать. Все тот же Фрейд с доктором Споком и столь же авторитетные другие авторы, которых я уже цитировал, прекрасно доказали, что это именно так.
Во–вторых, чем крепок иудаизм, почему в нем нет тысяч всевозможных сект как в нашем любимом христианстве? А, ведь иудаизм намного старше. Потому, что христианство очень сложная религия, внутренне противоречивая. Если посмотреть на ее так называемые моральные заповеди по порядку их нумерации, то сразу же виден конфликт между ними. Почему одна впереди, а вторая сзади, по важности? По ответственности за ее нарушение? Какую можно нарушить в крайнем случае, чтобы выполнить главнейшую? Почему некоторые вещи не упомянуты вовсе, а другим, менее значимым, придается такое большое значение? Например, шпионить можно? Судя по заповедям, да. Но за шпионство дается казнь, а за не укради булку хлеба, могут ограничиться и «товарищеским» судом. То есть толковать эти заповеди можно в стольких вариантах, сколько есть участников дискуссии, а если обратиться к «непогрешимому» папе, то он может такого нагородить в своих буллах, что следующий папа будет просто краснеть. На сегодняшний день, сколько толкователей, столько и сект, не одна сотня, если все их пересчитать.
Почему в иудаизме нет такой вакханалии сект? Потому, что в иудаизме только одно требование: почитать бога Яхве, практически 10 раз почитать бога Яхве. Никаких других ограничений, не касающихся бога Яхве, нет. Остальное все отдано на личную ответственность. Хочешь воровать, – воруй, но знай, что это бога Яхве не касается. Ответственность твоя. Хозяин ли ворованного тебя убьет, или суд тебе даст 10 лет на галерах, твое дело, отвечай сам. Помолиться мне, конечно, можешь, но прямо я тебе ничего обещать не буду, по своей дальнейшей судьбе будешь судить, насколько я тебе помог. Притом, надо полагать, что когда появился бог Яхве, суды уже существовали, например, в Вавилоне, или в самой Древней Греции. Зачем же богу Яхве вмешиваться в этот так хорошо отлаженный процесс?
У Фрейда очень хорошо описан процесс идентификации индивидов между собой. Одной из наиболее действенных побудительных причин такой идентификации является любовь. Очень интересный пример он приводит такой идентификации, — любовь несчетного количества дам к какому–нибудь тенору типа Лемешева, Карузо и так далее. Все эти дамы готовы глотку перегрызть друг другу за каждую улыбку тенора, направленную на одну из них. Но, оказавшись у закрытых дверей черного хода театра и зная на все сто процентов, что никому из собравшихся ничего от него не достанется, что они находятся в абсолютно равных условиях к нему, поклонницы кумира преображаются. Общая любовь их сближает, они начинают уважать в соседках свое общее чувство поклонения, одна из них готова даже поделиться с подругами запахом увядшей розы, оброненной из петлицы кумира. Вот это и есть идентификация индивидов между собой на основе общей и явной любви к предмету их обожания. Главное здесь то, что их кумир их всех любит в ответ абсолютно одинаковой, равной для всех любовью, хотя бы никакой вообще. Вот на этой психоаналитической основе и создан иудаизм, самая последовательная, четкая и простая в ее понимании религия в мире. Иудаизму не мешают никакие посторонние табу, заповеди и прочее, сбивающие с толку верующих в него, бросающие в секты. Он чист как слеза ребенка, как безответная любовь поклонниц тенора. Если бы об этом написал сам иудей Фрейд, вы бы, безусловно, ему не поверили, но мне–то поверьте, я не перешел в иудаизм, я имею собственного, моего Бога, поэтому я так и одинок, идентифицироваться не с кем.