Третий мой вывод, в том, что животноводство, земледелие и простое собирательство того, что «плохо лежит», практически ровесники, и произошли не от вездесущего «инстинкта», а от ума, основывающегося на наблюдении, притом не миллионы и сотни тысяч лет назад, а лет эдак с тысячу, не больше. Этот мой вывод – резкий диссонанс с общеизвестным и общепринятым мнением, в большой степени основанным на трудах «основоположников», в частности так называемого марксизма–ленинизма. Поэтому начну–ка я прямо сразу с цитаты из Энгельса, его «Происхождения семьи, частной собственности и государства»: «1. Дикость. Низшая ступень. Детство человеческого рода. Люди находились еще в местах своего первоначального пребывания, в тропических и субтропических лесах. Они жили, по крайней мере, частично, на деревьях; только этим и можно объяснить их существование среди крупных хищников. Пищей служили им плоды, орехи, коренья; главное достижение этого периода – возникновение членораздельной речи … много тысячелетий…». «Средняя ступень. Начинается с введения рыбной пищи и с применения огня. То и другое взаимно связано, так как рыбная пища делается вполне пригодной к употреблению лишь благодаря огню… Грубо сделанные неотшлифованные каменные орудия труда…, первое оружие: дубины и копье. Народов, живущих только охотой, никогда не существовало. Людоедство». «Высшая ступень. Начинается с изобретения лука и стрелы, очень сложного орудия, изобретение которого предполагает долго накапливаемый опыт и более развитые умственные способности. Но еще не знакомы с гончарным искусством. Лодки из цельного дерева, доски для жилищ. Для этой эпохи лук и стрела, что железный меч для варварства. «2. Варварство. Низшая ступень. Начинается с введения гончарного искусства, возникшего из обмазывания глиной плетеных сосудов. Средняя ступень. На востоке начинается с приручения животных, на западе – с возделывания растений. Кирпич–сырец и строительный камень. Обильному мясному и молочному питанию арийцев и семитов и особенно благоприятному влиянию его на развитие детей приписывается развитие этих рас. Высшая ступень. Начинается с плавки железной руды, плуг с железным лемехом, полеводство. Полный расцвет высшей ступени варварства – в поэмах Гомера» (цитата сокращенная, выделено – мной).
Для меня это такая дурь несусветная, что даже бумагу тратить на ее опровержение жалко. Но на этой дури выросло несколько поколений, так что, придется. Надо ли мне критиковать то, что «люди сидели на деревьях, иначе им было несдобровать среди хищников»? Ведь это настолько по–детски, что даже не смешно, а грустно. Как будто нет живности, которая «добрует» без того, чтобы сидеть на деревьях, как те же крысы. У меня получилось, что первобытные люди теснились среди горных районов около теплых морей, а в лесах жили самые отсталые по тому времени. А отсталость, в свою очередь, была оттого, что лесные люди мало общались по сравнению со скученными племенами, так как жили «редко». И с какой стати Энгельс в эту стадию привнес «членораздельную речь»? Зачем она была нужна в этой стадии? 60–70 определенных, значащих звуков и у высших обезьян есть, и им их вполне хватает. Ведь «членораздельная речь» не нужна в такой стадии. Что объяснять «членораздельной речью» друг к другу? Где орехи крупнее и слаще, что ли? И объяснений в любви еще не было, поступали проще: кто кого сгребет, тот того и е… И первобытные боги о ту пору имели односложные имена Ра, Шу, напоминающие рык льва и шум леса. Членораздельная речь появилась, по–моему, тогда, когда началась торговля, обмен, но торговля и обмен у Энгельса вообще «появились» в самом конце варварства, на рубеже цивилизации. В крайнем случае, речевые зачатки могли появиться, когда люди догадались о социальности, об объединении усилий, ведь это произошло у всех без исключения народов, как изобретение лука со стрелами. Ведь животные кроме пчел и муравьев не имеют социальности.
А начало средней ступени дикости с «рыбной пищи»? Притом, обязательно в совокупности с огнем. Правда, при Энгельсе не было еще по всему миру японских ресторанов, где едят сырую рыбу, но и сам ведь мог догадаться, что сушеная и вяленая рыба – сырая. Ее–то и сам, поди, ел? И как это так, из «орудий труда» на «второй стадии дикости» имеется только дубина, а уже давно, с «первого этапа», «разговаривают»? О чем, спрашивается? И почему во второй стадии возникло людоедство, а не в первой? Разве для этого надо уже было уметь разговаривать? Особенно смешно, что «высшая ступень дикости» по Энгельсу «начинается с изобретения лука и стрелы, очень сложного орудия, изобретение которого предполагает долго накапливаемый опыт и более развитые умственные способности». Подумал ли Энгельс, высказывая эту «глубокую мысль», о том, что лук и стрелы изобрели абсолютно все народы на Земле и независимо друг от друга? Если бы он подумал на этот счет, то сразу же бы и сообразил, что это отнюдь не великое изобретение. Великое изобретение не изобретают походя, каждый, кому оно понадобилось. Великое изобретение, такое, например, как буквенная письменность – это величайшее открытие, которое сделал один народ – евреи, а остальные у них просто позаимствовали. Поэтому и язык всего один был, Библия не даст соврать, язык письма. И у всех народов – один. Я это подробно доказал в предыдущих разделах. Там же я доказал, как просто изобрести лук со стрелами, колесо, повторяться не буду, места жалко.
А вот на гончарном деле вновь остановлюсь, которое никак не могли изобрести люди на высшей стадии дикости, хотя вовсю болтали о том – о сем на своих деревьях, жарили рыбу, и даже делали лодки. И не только долбленки, но и из деревянных досок, что уж совсем чушь. Ибо делать доски при том развитии производства можно было только одним способом: тесать бревно каменным топором до толщины доски – себе дороже, полжизни не хватит, да и зачем? А вот обжиг глины у каждого из них был прямо перед глазами, недаром гончарное дело тоже изобрели все народы и независимо друг от друга. Достаточно было развести костер на утоптанном глинистом грунте после дождичка: на месте кострища обжигался круг, который как коросту можно было отковырнуть. Правда, «короста» получалась не очень круглая, с неровным днищем, не очень прочная. Но это уже – дело наблюдения, любознательности, экспериментов, то есть, простой довольно технологии.
Не могу более продолжать, ибо высшая ступень варварства у Энгельса началась прямо с железа, а первая стадия его же – с обмазки глиной плетеных корзинок. По–моему, плетеную корзинку труднее изобрести по сравнению с глиняной посудой. В природе ничего плетеного нет, если не считать паутину. Судя по этой цитате, можно сказать, что все построение до изумления искусственное, некритичное, бессмысленное, как чириканье воробья. Хотя чириканье воробья я зря так низко ставлю. В нем больше, пожалуй, смысла. И, спросил бы себя Энгельс, почему он на все эти мелочные «изобретения» выделил тысячи лет? У него же на глазах происходила технологическая революция. Паровозы еще не во всех странах имелись. А использование огня еще почти сидящими на деревьях людьми? Он что не знал, что исключительно все животные боятся огня и никогда к нему не подойдут близко? Подойти к огню, даже без его «использования» – величайшее достижение разума человечества.
И как он мог говорить, что охоты не существовало. Да ведь собирание и поедание живых муравьев – это и есть охота. И собирание ягод, плодов, орехов – это тоже охота. Да и слово «охота» произошло от того, что жрать охота, то есть хочется. Притом при жизни Энгельса уже известны доподлинно были народы–охотники, не занимающиеся еще ни земледелием, ни скотоводством, айны, например, и те же австралийцы. Хотя, я заострить хочу, что охота, земледелие и скотоводство почти одновременно появились, и сейчас это буду доказывать. У Энгельса же, заметьте, животноводство и полеводство появились в самом конце варварства, на границе с цивилизацией, как раз перед Гомером.
Прежде чем наметить предпосылки к животноводству и растениеводству замечу, что философский вопрос что первое: яйцо или курица? не имеет другого смысла кроме развития интеллекта, упражнения, так сказать, для мозга. Скорее надо примирить это противоречие и сказать, что сразу обе эти ипостаси и одновременно. Дальше вглубь идти, по–моему, не надо. Толку не будет. И еще раз надо сказать, что человек «произошел» сравнительно недавно, во всяком случае, не тысячи лет назад, хватит и одной тысячи. Все остальное – словоблудие, специально придуманное, чтобы «труднее отгадать», как в неоднократно упомянутом в этой книге анекдоте про зеленую селедку. Недаром, и я на этом специально заостряю, в сознании всех народов человечества еще живы воспоминания о происхождении человека от тотема–животного и слепленного из земли Адама, а Евы – из ребра Адама, как и у обезьян с меньшим числом пар ребер. Если помните, у высших приматов стало 12 пар ребер вместо 13.
О земледелии, которое обходилось пока без вспашки земли. Кому не известно, что семена растений, прошедших через кишечный тракт животных и человека, не теряют своей всхожести, наоборот, приобретают большую стойкость. А сам навоз является прекрасным удобрением, до полноценной замены которому ученые не догадались и поныне, в век так называемой информатики и глобализма. Из передачи «В мире животных» также известно, что как травоядные, так и плотоядные животные очень часто, но сравнительно недалеко, мигрируют. Я об этом писал выше на примере урожая или неурожая кедровых орехов, миграции белок на тысячи километров в урожайные места, за ними – соболя, а за соболем – шорских охотников. Таких примеров можно набрать – сотни.
Заметьте, что всхожесть семян недаром улучшается после прохождения желудочно–кишечного тракта, это все генетические штучки, как и «яровизация семян», то есть выдержка их в холоде, о которой рассказывают учительницы в пятом классе средней школы.
Это и есть естественная предпосылка к земледелию, о которой я нигде не читал, а, может быть, и мало начитан.
Теперь о вспашке земли. Кому неизвестно, что как плотоядные, так и некоторые травоядные животные, имеют когти на конечностях? И, что все без исключения животные любят рыть конечностями землю, и не только для сооружения берлог, нор, вообще лежки, но и просто так, для обтачивания быстро растущих роговых окончаний своих конечностей. Вы сами, наверное, видели, что ваши собаки и кошки делают это отнюдь не для приготовления гнезд, а где попало. А некоторые, наиболее «продвинутые» даже имитируют закапывание своих экскрементов, правда, лениво, лишь обозначая действие, а не совершая его по полному объему трудолюбия. Впрочем, большинство кошек делает это вполне качественно. О разуме (я даже не беру это слово в кавычки) животных я уже писал, даже как рудничные лошади умеют считать до пятнадцати. Поэтому животным трудно не заметить элементарное: там, где они «вспашут» и «посеют» с помощью опорожнения кишечника, растет вкусная еда, которую они ели далеко отсюда. Поэтому я и говорю, что «земледелие» произошло раньше человека, а не наоборот, как утверждает Энгельс вместе с остальной кучей ученых. Закрывать на это глаза больше не удастся, господа. Иначе я запрещу вывозить навоз на поля или делать из него компост. Заставлю весь навоз перегонять в идиотский биогаз, как будто, его в земле мало. И добавлю, компилируя Менделеева: перегонять навоз в биогаз, это то же самое, что топить печку ассигнациями.
Я не сомневаюсь, меня тут же спросят: а почему нынче животные не сеют и не пашут? Как спросили, почему ныне из обезьян не происходят люди. Я безусловно мог бы написать почти столько же как и про обезьян, включая витамин С и прочие витамины. Но надо ли? Это же так естественно, так доказательно, так логично и неопровержимо. Можно даже найти примеры нынешних упражнений животных в сельском хозяйстве, зоологи не дадут соврать, если будут честными. Например, сибирские зверьки пищухи заготавливают сено на зиму, чем не сельское хозяйство?
Теперь надо переходить вплотную к животноводству, оно ведь и к самому человеку относится, то есть, я хочу сказать, что налог на бездетность и запрет абортов в России и других странах, особенно культивируемое всеми без исключения религиями, произошедшими из иудаизма, что, разве это не животноводство? Но, пойдемте сперва вглубь веков.
Про животноводство у муравьев, культивирующих тлей, я уже говорил. Про пчел, регулирующих количество трутней – тоже. При этом, заметьте, что «животноводство» пчел относится к ним самим, а не к другому виду как у муравьев. И заметьте еще, пожалуйста, что само пчеловодство, особенно в русских лесах, — самое древнейшее занятие русских. Помните, я специально выводил из пчеловодства русские слова с помощью Даля, характеризующие имение и его наследование на Руси? Мне осталось еще вспомнить некоторые сведения из передачи «В мире животных», например про крокодила и маленькую птичку, чистящую у него многорядные зубы. Птичка эта нисколько не боится зубов крокодила, а сам крокодил никоим образом не навредит ей, внезапно щелкнув зубами. Правда, в этом случае я затрудняюсь сказать определенно, кто кого «разводит», но сам факт–то налицо, мирное сосуществование столь различных по нравам животных, и оба – плотоядные. Если взять только комплект упомянутых телепередач года эдак за два–три, то не надо даже обращаться к серьезным научным трудам, чтобы установить сам факт животноводства среди животных. Если вспомнить о живородящих рыбках гуппи, которым я посвятил столько страниц при рассмотрении теории Геодакяна, то я не удивился бы тому, что у поедающих их как корм более крупных аквариумных рыб существует запрет на поедание беременных самок гуппи.
Старинный русский писатель А.Ф. Писемский в 1856 году пишет своей жене из Астрахани: «…на всем этом пространстве меня больше всего заинтересовали бакланы, черная птица, вроде нашей утки, которые, по рассказам, находятся в услужении у пеликанов. Мы видели с тобой их в зверинце. Пеликан сам не может ловить рыбу и это для него делает баклан, подгоняя ему рыбу, иногда даже кладя ее ему в рот, засовывая ему при этом в пасть свою собственную голову. Чем вознаграждает их за эти услуги пеликан – неизвестно. Кажется, ничем. Очень верное изображение человеческого общества» («Письма», стр.95).
Открываю «Жизнь животных», «Розовый пеликан»: Пеликаны едят рыбу. Нырять они, как было сказано выше, не могут и, добывая рыбу, только погружают под воду шею или переднюю часть туловища. Чаще пеликаны ловят рыбу сообща, подгоняя ее к берегу. В это время они сильно хлопают крыльями по воде и производят большой шум. Раньше были известны и совместные охоты пеликанов с бакланами. Вероятно, выгода от такой совместной охоты пеликанов с бакланами была обоюдной» (выделено мной). И немного далее: «В настоящее время это малочисленная, местами исчезающая птица». Замечу от себя, что «исчезать» у них нет никакой природной причины. В тростниковых зарослях дельты Волги условия те же самые, что и в 1856 году. Я имею в виду экологию. Может быть, они «исчезают» с исчезновением птичьего рабства? Ловить рыбу сами они так и не научились.
Я обратил внимание, что за 100 с небольшим лет, с письма Писемского (невольная тавтология) представление о пеликанах как о «рабовладельцах» изменилось до «взаимовыгодного сотрудничества» с бакланами. Тогда я вспомнил воровскую «феню», на которой «баклан» – это презренный дурак, даже презренный раб воровского «имиджа», ибо точный перевод с «фени» невозможен. Главное здесь, что именно «презренный». Бакланов на святой Руси нет, и никогда не было. Но слово очень распространенное. И пришло оно с низовьев Волги, от «хазар», о которых у меня много сказано в предыдущих разделах, и совсем не то, что о них пишут официальные историки. Видите, как из одного слова, случайно сохранившегося, можно сделать далеко идущие выводы. Поэтому историческое шило в мешке не утаишь.
Стал читать о пеликанах дальше, их много видов по всему миру, но интереса они для меня не представили, слишком уж скудны о них сведения: перья, окраска, коготки, залысинки. Наконец докопался до бурых пеликанов из Южной Америки, производителей всемирно известного азотного удобрения гуано (по–нашему говно, значит, тоже хазарское слово), которых не коснулось вымирание, хотя они по–прежнему ловить рыбу не умеют. Они ее просто глушат, как ныне динамитом. Вот как это описано: «Падая с большой скоростью, пеликан ударяется о воду передней частью туловища, раздается всплеск, слышный за километр и более (выделено мной). От ушиба птицу предохраняет сильно развитый на груди подкожный пневматический слой. Что касается рыбы, то она оказывается буквально оглушена такой «бомбежкой», и пеликан без труда подхватывает ее клювом». Волжские пеликаны потому и вымирать стали, что «производить большой шум» им надоело, так как бакланы и без «шума» кормили их. Потом и бакланам это надоело, и их кормежка пеликанов осталась только в воровском эпосе.
А теперь, уважаемые читатели, подумайте и ответьте начистоту, какого черта первобытному человеку тратить и без того еще недоразвитые свои мозги на «изобретение» животноводства, когда оно существует раньше его самого? Теперь вы понимаете, как полезно считать себя не очень умным по сравнению с другими? Ведь я столько раз повторял это на страницах этой книги. И не надо выдумывать никакой идиотской «грани в десятки и сотни тысяч лет между ранним и поздним палеолитом», которая «потребовалась», чтобы…. и так далее.
Я думаю, что теперь могу перейти непосредственно к совести и животноводству себе подобных, которое надо бы по–хорошему назвать себяводство или автоводство. Сперва о совести. Я уже останавливался на этом вопросе в этой книге, поэтому отмечу здесь только, что совесть у животных есть, и это несомненно. Если животных считать по аналогии с некоторыми людьми «безмозглыми», то ссылаться надо на пресловутый инстинкт. Но несомненно, что совесть животных интеллектуального происхождения, ведь инстинкт не обязан предопределять способность лошади к счету. И «загулявшая» после пастбища корова стесняться свою хозяйку по инстинкту не может, также как и нагадившая на ковер собачка или спрятавшаяся погреться в будку сторожевая собака вместо охраны вверенной ей территории двора. Заостряю: совесть животного – продукт интеллекта, а не инстинкта.
Теперь надо найти ее истоки. Обращаю ваше внимание на то, что народы в вопросах совести очень похожи на животных, но не вообще, а выборочно: такой–то народ, например, похож на медведей, у которых мама учит деток чуть ли не до половозрелости, а папа – новоровит их скушать. А у такого–то народа в целом преобладает поведение как у некоторых обезьян, у которых папа сразу же после рождения детеныша берет 95 процентов заботы о нем на себя. Но и среди обезьян есть виды, у которых папаши тоже не прочь полакомиться детками. У таких обезьян и мамаши, и не мамаши объединяются по половому признаку и несут сообща заботы о детях, держа отцов на известном расстоянии от них. Совсем так, как я описывал в предыдущих разделах о лесных прарусских. И не надо говорить, что люди учились у животных. Пусть лучше животные учатся у людей. И вообще это некорректный вопрос, ибо животные – тоже люди. Или наоборот, если хотите. Так будет для вас, снобы, приятнее.
Смею думать, что неучастие у животных отца в воспитании детей делает его генетически бессовестным, из поколения в поколение. Но и естественная предпосылка для этого должна быть, а именно: природная возможность матери пропитать свое дитя, то есть обилие и относительно легкая доступность пищи. Иначе данный вид просто–напросто вымрет, как это почти случилось у скученных народов, особенно женских особей, которые я рассматривал в предыдущих разделах. Мне кажется, что именно здесь заложен первоисточник совести. Ведь у некоторых высших обезьян, не знающих еще социальности, уже есть забота о немощных и старых членах стаи. И сюда же отношу женскую солидарность при воспитании детей, на которой чуть ниже остановлюсь чуть подробнее. Это развитие материнского инстинкта, который я, набравшись смелости, тоже считаю не совсем инстинктом, а совместным «проживанием» матери и дитя при его внутриутробном развитии.
Пониженная совестливость вкупе с почти полным бездельем самцов, на мой взгляд, является источником их соперничества, почти всегда выше, чем адекватное обстоятельствам, так сказать, эскалация соперничества, на 90 процентов показная, саморазжигаемая. Но, например, обезьяны еще не догадались развязывать войны, им для этого не хватило социальности. Ибо война – это социальное явление. Недаром говорят, что в определенные периоды война витает в воздухе. Но и само «витание в воздухе» – это тоже продукт безделья и отсутствия совести. Зачатки, вернее, предпосылки к зачаткам войны наблюдаются в живущих бок о бок стаях обезьян. Самцы издают угрожающие звуки, вообще показывают свое геройство, однако до драки по словам натуралистов никогда не доходит. Тут существует какой–то барьер, наверное, инстинкт индивидуального самосохранения, ибо социальности еще нет. И здесь я хочу возвратить вас к рассмотренному мной понятию массового сознания стаи, общества, когда говорят, что «за компанию и жид удавился». Помните Ле Бона? И знаете ли, что женщины всегда против войны? Самые древние эпосы это подтверждают. Вспомните хотя бы кинофильм, где Райкин–младший голяком бегал.
Я пишу это так определенно, что можно подумать, дескать, я клоню к единственно возможной причине. Нет, и еще раз нет. Я просто набрасываю тенденцию, как в математике тенденцию определяет случайная функция, каждая реализация которой как «электронное облако»: где–то здесь, но где точно – неизвестно. В подтверждение этого я напомню, что есть виды животных, у которых функцию икрометания выполняют самцы, есть животные, у которых самки раза в три крупнее самцов и тут же после оплодотворения с удовольствием съедают «мужа». Но, повторяю, и народы все различные, недаром к ним применяют слово самобытные. И здесь же я напомню снова о генетике. Генов многие тысячи, и не все они, так сказать, постоянно в работе. В работе–то единицы, притом на каждом жизненном этапе – свои, для ответа на любой «взрыв» окружающей среды – свои. В этом и заключается невообразимая гибкость природы. Нас же в школе учат вместо этой невообразимой гибкости генетического аппарата, в котором есть ответ на любой привет, невообразимой «глубине» истории, которой в действительности – нет.
Совесть. Нас всех приучили, что она не первична, что она «выдумана» человеком, что она развивается и совершенствуется по мере развития самого человека. И самый титанический труд в становлении совести, дескать, проделала религия, а потом – ЦК КПСС, и вообще – марксизм–ленинизм. .Я с этим в корне не согласен. По–моему, совесть – первична и имеется даже у достаточно низших животных, а к более высшим животным, включая человека, как ни странно, деградирует, а по мере развития самого человека – и подавно. Животные оберегают свой вид. У низших приматов отец в некоторых случаях печется больше о наследнике, чем мать. Обезьяны вообще заботятся о престарелых и больных родителях и сородичах, чего нельзя сказать о многих наших родных и знакомых. Табу первобытных людей – это тоже «переработанная» интеллектом совесть. Вообще, у достаточно «диких» народов, оторванных от современной цивилизации (тундра, горы, деревни), совесть намного чище, чем в урбанизированном обществе. Я не говорю уже о столичных «лохотронщиках», цыганах, фашизме, геноциде, войнах. И недаром церковь, создавшая науку историю, в «до нашу эру» перенесла все свои текущие войны, а еще в десяток раз больше – напридумывала. И недаром современные религии, коим несть числа, такие как Аум синрике, готовы вообще губить людей без счета. Таким образом, что бы мне ни говорили о прогрессе совести в человечестве, я буду стоять на своем, совесть человека – деградирует.
Правда, и борьба за ее сохранение идет немалая. Беда в том, что эта борьба не до всех доходит, в том числе и до правителей. Они даже напридумывали высшую и низшую совести, чтобы оправдать себя хотя бы немного. Мол, вы обойдетесь между собой низшей совестью: наступил на ногу – извинись. А высшая совесть: убивать людей на войне или гноить их в тюрьме во «благо Родины» или ее «неделимости». Естественно, «высшая» совесть ценнее «низшей».
Недаром, русские в Первую мировую войну «очень стеснялись не идти на фронт» по словам Солженицына, а «евреи в это время заполонили университеты», чтобы на фронт не идти. Конечно, у русских была совесть высшего типа. Слава ей!
Итак, я наметил источники совести и «животноводства», которое больше не буду брать в кавычки, а теперь, давайте, посмотрим на те места географической карты мира, где живут спокойные и взвинченные народы. В главе о синкретизме народов я на этом уже останавливался. Как мне не хочется об этом говорить, но придется сказать, что где есть глобальные три религии, там и войны, а основа этих религий – иудаизм. Только иудаизм не имеет высшей совести, а две производные от него религии – имеют. На Дальнем Востоке хотя и были войны, но в основном они касались внутридинастических царских междоусобиц, и самураи – защитники трона – тому подтверждение. В Индокитае религии тоже достаточно сильно отличаются от трех упомянутых, исповедующие ее люди менее конфликтны, не говоря уже о северных тундровых язычниках.
Сейчас пора привести три самые старые человеческие идеи: делай что хочешь (обманывай всех кроме бога Яхве), постигни грамоту и вечно пользуйся услугами рабов. Может быть, были идеи и древнее, но мы их не знаем, а эти упомянутые зафиксированы в иудаизме – самой древней религии. Я об этом подробно говорил выше. Еще я отмечу в дополнение к этим идеям, что иудеи, они же евреи, сквозь тьму веков пронесли и сохранили свой этнос почти в неприкосновенности. Притом, замечу, что они как гребень волосы пронизали почти все народы. И сегодня указанные три идеи господствуют среди них, правда, теперь рабы по названию фигуральные, а по сути – нет. И пусть попробует кто–то обвинить меня в антисемитизме, я ведь говорю истинную правду. А–а, даже упоминать правду – антисемитизм? Тогда скажу о Родине с большой буквы. У иудеев, где бы они не жили, Родины нет в их обиходе. Правда, это тогда, когда идет война. Вот когда она закончилась, то чем больше проходит лет, тем больше появляется героев–евреев прошедшей войны. Как сегодня. Не верите? Почитайте газеты.
Теперь меня можно упрекнуть в том, что я из животного животноводства одним скачком перепрыгнул к животноводству человеческому, притом, сразу к разведению людьми людей, минуя общеупотребительное животноводство. Да, это так. Если хотите, я немного остановлюсь на общеупотребительном животноводстве, хотя я уже и говорил об этом в этой книге. Во–первых, праевреи больше любили животноводство, чем полеводство. Недаром, Каин, убивший Авеля, — плохой человек и в наши дни. Во–вторых, когда насобачишься на обычном животноводстве, разводить людей, вернее, селекционировать их – куда проще. Только один пример. Учитесь грамоте, евреи, и не давайте учится грамоте всем остальным народам, разве это не начало людского животноводства? Уж не думаете ли вы, что евреи составили азбуки неграмотным народам как коммунисты по–первости? Отвечаю недогадливым, что письмо – таинство, личное таинство иудеев. Только поэтому окружающие народы вынуждены были копировать письменность иудеев чисто механически, даже не догадавшись по–первости изобрести гласные буквы, без которых еврейский язык обходился весьма просто, а вот остальные языки – нет. Тем не менее, чуть ли не до начала книгопечатания в других буквенных алфавитах гласных букв не было, и письмо больше походило на ребусы, чем на письмо.
На заре людского животноводства, совпавшего с формированием из иудаизма двух основных империалистических религий, когда потребовалось формировать армии, обе религии провозгласили борьбу с абортами, а рождение мальчиков сделали не только более почетным, но и почти обязательным. Рождение же девочек представили чуть ли не наказанием божьим. С этого все и началось.
Теперь же, раз у меня исследование русского загадочного характера, сосредоточусь на Российской империи.
Методология российского «животноводства»
В древние времена, я имею в виду начало 16 века, особой методологии «по упорядочению рождаемости» не требовалось, хотя кое–какие правила были. Надо было только отобрать у народа все другие радости жизни, кроме секса, поэтому секс усугублялся, а противозачаточных средств, естественно, не было. Народ надо было «прикреплять» к местам проживания, чтобы потом рвать как цветы. Более того, народ надо было «прививать» на пустующие земли. Над народом надо было ставить «пастухов» – дворян, чтобы «доили» и одновременно присматривали. И не самому царю же бегать собирать народ в рабство в Кафу, тут тоже – дворяне. Дал разнарядку и посиживай себе на троне. Беглых – тоже надо «имать», создали специальную структуру. А те народы, как безответная чудь, можно было даже не подвергать животноводству, а просто охотиться на них, как на белок. Чего же это их сегодня не осталось на Руси, кроме самой Финляндии? А ведь жили от самой Оки. Истребили «хищнической» охотой. Ищи их потомков теперь в Кафе и далее, в цивилизованном мире. Я касаюсь пока только, так сказать, чисто «технологических и конструкционных» методов животноводства, наподобие кошар, хлевов и овчарен. Например, запрета самостоятельно перемещаться из места рождения, выродившегося через пятьсот лет в «прописку», неполучение крестьянами паспортов, «невыездность» за границу.
Но какая же овчарня обходится без сторожевых собак, хваленых помощников пастухов и чабанов? Их тоже завели, правда, учитывая специфику, в человеческом же облике. Вы не знаете, почему, в отличие от всех других стран, в России искони весь «простой» народ до ужаса боялся своих «правоохранителей»: тиунов, полицейских, милиционеров, прокуроров и следователей? И не забудьте про судей. Это же не от глупости, а от всежизненной практики. А, почему же эта всежизненная и неизменная столько веков практика процветала? Потому, что специально задана, запрограммирована и методологически оправдана. И пусть наши правители хоть наизнанку вывернутся, не отмоются.
А «сыск и правеж»? Вы, надеюсь, не забыли приведенных мной цитат из иностранцев, посещавших святую Русь в 16–17 веках, о «пустых деревнях в милю длиной»? О том, что ни один русский не только не мог посетить заграницу, но даже и переговорить с иностранцем у себя дома, в России. О том, как охраняли самих иностранцев от общения с русскими, чтобы они не рассказали нам про житье–бытье народа у них. Вы не забыли, что самым страшным преступлением согласно знаменитому Соборному уложению «тишайшего» Алексея Михайловича, отца Петра, было «неуважение» власть имущих? И заметьте, это же 16–17 века, а не сталинские, хрущевские, брежневские, и даже путинские, времена, то есть это было у нас вечно, повторяю – вечно. Разве это не методика скотоводства? Селекционирование и выращивание послушного народа. Метод даже не пыток электротоком или утюгом, как у бандитов, а «генная инженерия» нужного самосознания под страхом смерти.
Однако хватит, надо переходить к методике идеологии скотоводства, «безболезненного» управления сознанием данного поколения, чтобы оно передало генетическую информацию следующему поколению. Сразу же пример из газеты сегодняшнего дня. Современный краснодарский крестьянин–фермер журналисту: «Я за союз с Белоруссией. Никто лучше и дешевле трактора не выпускает». В этой строчке–формуле обобщенный результат многовекового идеологического вывиха русских мозгов. Или вы не замечаете? Ну, как же?
Кому придет в голову за любой из наших границ мечтать о присоединении, допустим Японии, чтобы дешево купить телевизор? Все же ведь знают, что и без присоединения страны–производителя к своей стране они могут купить самый качественный и дешевый телевизор или любую другую вещь из любой точки мира. А вот наш фермер, единственный в мире, этого не знает. Мало того, из–за многовековой пропаганды «единой и неделимой» он и понять–то это навряд ли сможет в ближайшем будущем. Ведь я уже писал, что большинство народа России, задолбанного пропагандой, очень боится отделения ее частей, так как он потом не сможет съездить в гости к теще. Ему же невдомек, что можно ездить из страны в страну в большом количестве случаев по водительским «правам», даже не беря с собой «заграничного» паспорта, которого в большинстве стран вообще ни у кого нет, обходятся общегражданским. Разве это не результат российской идеологии скотоводства? Ведь корова в стаде тоже не знает своих прав, предоставленных ей природой – жить на воле как ее далекие предки. Она даже не догадывается. А мы, что, догадываемся?
Чтобы не догадывались существует идеология «самости», «неделимости», «единости», большой–пребольшой Родины с большой же буквы, исключительности, а главное: бессовестного вранья, что мы живем лучше всех, когда живем мы хуже всех. Это же мы совсем недавно узнали, что наш уровень жизни расценивается как один из самых низких в мире, даже среди тех стран, в кои мы заслали миллиарды долларов, чтобы там была советская власть, но которая не состоялась. А попробуй узнай об этом в 16 веке, когда ни газет, ни «запретных волн». А вы, наверное, очень удивлялись, читая у иностранных посетителях святой Руси, что русские в 16 веке считали себя самыми преуспевающими, притом даже помирая с голода. Откуда же им было знать, что там уже вовсю заговорили о свободе личности, которая дана человеку по праву его рождения? Нам же все время твердят и сегодня, что мы – самая открытая страна в то время, когда мы – самая закрытая страна, притом с 16 века. Вы же, надеюсь, помните, что ни один человек, посланный на Запад учиться, не вернулся домой, а один даже стал английским епископом? И если вы не забыли еще, что всей писаной истории мира всего 500 лет, как раз столько, сколько мы закрыты, то, что же вы хотите? Разве вы станете спорить против эффективности российской, русской идеологии? Только не забудьте, что это идеология скотоводства, как я ее называю.
Об идеологической «святой троице»: «самодержавие, православие, соборность» я уже писал, повторять не буду. О российском «правосудии» и его метаморфозах – тоже. Идиотскую идею Родины с большой буквы я тоже рассматривал. Не забудьте только, что я рассматривал и как русский народ боролся против пьянства, навязываемого властью, вплоть до восстаний. Вспомнили? Тогда отметьте, что народ генетически устал бороться, и теперь сам – за Пьянство, за Родину, за Сталина, за Неделимость, за Самонаилучшесть, за любого Президента «присно и во веки веков», и вообще за весь комплекс скотоводческой идеологии, вбитый в него веками.
Не верите? Тогда у меня несколько цитат.
Юрий Левада, социолог, директор ВЦИОМ (Всероссийский центр изучения общественного мнения) в беседе с М. Романовой (МК от 29. О2. 2001): «Мечты о порядке в России – очень давние. Есть мнение, что одна из причин успеха большевиков в семнадцатом году была не в том, что они предложили какие–то светлые идеалы, а в том, что они той самой «жесткой рукой» навели некоторый порядок… Но порядок – понятие многообразное. Мы не раз в своих опросах интересовались: «А что это такое — сильная рука?» На этот счет мнения людей сильно расходятся. Половина считает, что это диктатура и она полезна. Но в объяснении самого понятия диктатуры люди путаются. И для большинства порядок – это все–таки нормальная жизнь с соблюдением закона, с уважением к человеку, но без преступности и коррупции, неподчинения всех друг другу. До тех пор пока в стране будет беспорядок, «коррупция власти», люди будут хотеть так называемой жесткой руки. О «сильной руке» у нас стали говорить задолго до того, как люди познакомились с фамилией Путина. Чем больше лет продолжается хаос, тем сильнее ностальгия общества по старым временам. И сегодня есть такие настроения, но не Путин их создал, а, наоборот, они Путина привели к власти. И даже раньше, чем к власти, привели к его популярности. Но теперь прослеживается новая тенденция – сегодня, когда уже можно говорить о первых итогах путинского правления, люди видят, что больше порядка не стало и их надежды обмануты. (…) Нового поколения пока не видно…»
Из этой длинной цитаты можно сделать два основных вывода. Первое это то, что народ наш – стадо животных, да простит меня мой народ за такие слова, но все же они правильные, эти слова мои. Хотя я отлично знаю, что не стадо коров виновато, что мало дает молока и плохо прибавляет в весе, а его хозяин, что плохо его кормит и ухаживает за ним. Но не это самое главное. Главное в том, что народ не знает, что можно быть не стадом под управлением пастуха, царю принадлежащим, а сообществом независимых и равноправных особей под самоуправлением. Какое же стадо считает себя самостоятельным и самодостаточным? Оно на то и стадо, чтобы кому–либо принадлежать: царю действительному или виртуальному под названием государство, которое, в конечном счете, тоже кому–то принадлежит лично, например, генеральному секретарю партии. И он им хвастается, как я выше описывал. Народ наш генетически «принадлежит», как я и показывал тоже выше. Потому он и не ропщет, когда его в индивидуальном порядке хозяин «лишает живота». А хозяева и начальники его продолжают эту «чистую генетическую линию» еще больше «совершенствовать».
Второе, это то, что господин Левада по незнанию или с умыслом не знает, что делать дальше. Ибо он опять уповает на царя Путина. Дескать царь Путин должен то–то и то–то сделать, чтобы его народ–стадо жил лучше. Но у царя не получается, впрочем, как у всех царей подряд, начиная с Рюрика. Тогда зачем ждать «нового поколения» царей? Я же недаром оставил конец его интервью, про «новое поколение» царей.
(Перечитывая почти через три года, добавляю: Разогнал Путин всю левадину «контору» во второй половине 2003 года во главе с Левадой. Не знаете, за что?)
Перехожу ко второй цитате. «Властитель наших дум» Солженицын («Аргументы и факты», №4, 2001): «Для расцвета (России) нужно деятельное местное самоуправление, растущее снизу вверх и обеспеченное местными финансовыми средствами. Такое самоуправление – вне системы органов государственной власти – указано в ст. 12 Конституции, но его нет, и никто его не создает. <…> Однако только народное самоуправление и притом многоступенчатое – сперва местное, затем из него вырастающее районное, затем областное – только такая вертикаль самоуправления, взаимодействуя с вертикалью правительственной, может дать народу возможность определять свою судьбу». Слова–то самые правильные на первый взгляд, но только Солженицын обращается–то не к народу, а опять же к царю Путину, чтобы он сделал это самоуправление.
Что, Путин совсем дурак что ли, рубить сук, на котором он сидит? У него страна трещит по всем швам, разваливается, а он будет об самоуправлении народа страдать, который посамоуправлявшись немного, сразу поймет, что ему цари–то всевластные вовсе и не нужны. Это одна сторона солженицынина учения, утопическая, так как «стадо» генетически не понимает прелести самоуправления. У него, стада, просто этого нет в голове, даже во всеобщей, виртуальной, так сказать. Вторая его сторона – упертость, не желание понимать «объективную реальность, данную нам в ощущениях», но не материю по–коммунистически, а висящую в воздухе, ту, которую он ощущал, сидя в сталинской тюрьме. Ведь согласитесь, патриарх Солженицын, сидеть в общей камере на сто–триста человек хуже, чем в маленькой, на двух человек, для необременительного общения? Упертость в том и выражается, что Вы, вопреки «ощущениям», проповедуете камеру на двести человек: «Я имел случай сказать президенту Путину: да, укрепление правительственной вертикали необходимо для сохранения России от распада (выделено мной). Но: расцвета (выделено автором) России от одного этого не будет».
Другими словами, Вы, уважаемый Александр Исаевич, выбираете два взаимоисключающих варианта: самоуправление и деспотию одного человека или группы людей над двумястами народами. Сочетаться они в принципе не могут. Они антагонистичны по природе и будут бороться друг с другом, пока перевес не окажется на чьей–либо стороне. Если победит самоуправление, то рухнет «вертикаль», если победит «вертикаль», то рухнет самоуправление. Это понимал и царизм, и коммунисты, недаром они так перемешивали народы, надеялись, что перемелется – мука будет. Не перемололось, и никогда не перемелется. В предыдущих разделах я неоднократно приводил примеры глубинной самобытности маленьких народов, которой невозможно проявиться в казарме. И от этого страдает личность. И там же я говорил о нелепости страхов наших людей, что границы отрежут их от родни. Нигде в мире таких страхов нет. Они даже не понимают, что это такое. Там так же просто людьми пересекаются видимые границы как у нас – невидимые.
Сейчас самое время подкрепить свое рассуждение о нашем народе, наших правителях и «службе Глеба Павловского» словами Александра Минкина, надеюсь, известного для вас журналиста. Александр Минкин. «Голосуй – не голосуй …» (МК от 19 января 2001 г.). О сельчанах: «… На основании чего они выбирают? На основе каких критериев? Собственные взгляды? Они или чудовищны, или их вообще нет. Они голосуют так, как прикажет председатель колхоза, губернатор, директор… Но ведь эти начальники зачастую воры, и таким образом получается воровской выбор. А горожане? Да если советские граждане поголовно сели к телевизору раскачиваться перед Кашпировским («лечиться») – значит, им еще рано выбирать президентов. Человек, который лечится по ТВ у Кашпировского, — ребенок. Доверчивое существо. Но в ребенке эта доверчивость умиляет, а во взрослых – нет. <…> Так вот, доверчивым младенцам не доверяют выбор. И водку им не дают, и оружие, и спички от них прячут. Крестьянин может быть очень мудрым в своем деле и при этом — совершенным олухом в политике. Когда он выбирает картошку на семена — он учитывает огромное количество факторов: сорт, землю, погоду, стойкость к холоду, к засухе, к вредителям, урожайность и т.д. Он не просто выбирает, он прогнозирует результат (выделено автором). И прогноз этот чаще всего точен. В советское время 0,03% посевных площадей были в частных руках, и вот эти 0,03% давали 90% всей картошки и почти все овощи. Срабатывали многолетний опыт, знание дела, любовь и интуиция. Но когда этот огородник выбирает президента, губернатора, депутата, ему не на что опереться, он совершенно не предвидит, чем обернется его выбор. А кругом плакаты, ролики, подкуп и угрозы…